В середине марта 2016 года Федеральное архивное агентство России открыло для всеобщего свободного пользования сайт «События в Семиречье 1916 года по документам российских архивов». Почти 90 % ПУБЛИКУЕТСЯ ВПЕРВЫЕ.
В числе опубликованных — поразительно недооцененный источник подробной информации о народной трагедии. Описание, созданное в самый разгар событий одним из наиболее осведомленных по долгу службы лиц, человеком, способным придерживаться правды, какой бы нелицеприятной она ни была для империи, которой он служил.
На вышеуказанном сайте Росархива этот документ опубликован в разделе Перечень под номером 109. А мы на своем сайте поместили статью об авторе документа и его оценке событий, которая представляется нам чрезвычайно важной, такой важной, что о ней нужно знать всем, кто интересуется историей Кыргызстана. Ссылка на доклад в конце этой публикации.
На вопрос Генерал-Губернатора отвечает
жандармский ротмистр В.Ф.Железняков
Вино молодое и меха ветхие
Количество статей, выступлений, докладов, посвященных трагическим событиям 1916 года, множится с каждым днем. Одновременно идет процесс публикации ранее не известных исторических документов, отражающих реальность тех дней. При этом создается впечатление, что это два параллельных, не связанных между собою, процесса.
Все выступления политиков и историков последнего времени основываются на давно известных источниках, и в основном сводятся к повтору нескольких уже устоявшихся идеологически окрашенных взглядов. Авторы большинства выступлений даже не пытаются проверить справедливость своих мнений новыми сведениями. Во всяком случае, ссылки на вновь открытые материалы мне не встречаются. Вся фактура и аргументация базируются на таких давно известных и часто цитируемых документах о восстании в Семиреченской губернии, как рапорт генерал-губернатора Туркестанского края А.Н. Куропаткина императору Николаю II [124 — здесь и далее номер документа в интернет-проекте Росархива] и дневники А.Н.Куропаткина [9, 97], доклад А.И.Керенского [124] или Докладная записка драгомана консульства России в Кашгаре Т.Ф. Стефановича в МИД России [131]. Реже упоминаются доклады руководителей Советской Киргизии Б.Исакеева и Ю.Абдрахманова, а также показания меньшевика М.Тынышпаева, книгу Т. Рыскулова и ряд других документов.
И это при том, что в этом году появились новые свидетельства, и этих новых документов сотни! Только Росархивом в рамках интернет-проекта «События в Семиречье 1916 года по документам российских архивов» в марте 2016 года опубликовано 186 исторических документов, каждый из которых содержит определенную информацию, являющуюся элементами «пазла» семиреченских событий июля-ноября 1916 года. Каждый из них дополняет какими-то штрихами и деталями ту картину, которая постепенно складывалась на основе сотен документов, опубликованных в сборниках 1931, 1960 и иных годов издания.
Видимо, опасаются историки и политики влить «вина молодого в мехи ветхие». Боятся, что вновь открывшиеся обстоятельства войдут в противоречие с устоявшимися идеологическими догмами и оценками произошедших событий.
Желая хоть отчасти поправить эту ненормальную ситуацию, хочу представить один из документов подборки Росархива, в котором сделана попытка дать полную картину тех событий — как бы собранный пазл. В этом документе есть и историческая ретроспектива предпосылок восстания, и перечень причин, и характеристики социальных групп и отдельных личностей, участвовавших в тех событиях; и ключевые моменты событий и даже прогноз отдаленных последствий с набором мероприятий, предлагаемых для разрешения грядущих проблем. Этот документ — самый объемный из числа представленных в интернет-проекте Росархив, озаглавлен «Д О К Л А Д Ъ Заведывающого Розыскным Пунктом в городе Верном и Семиреченской области о причинах мятежа киргиз в Семиреченской области, его течении и настроении населения к текущему моменту» (далее — «Доклад…») [109, Росархива, РГИА. Ф. 1292. Оп. 1. Д. 1933А. Л. 475–505. ].
Жандармский доклад как образец стиля
В аннотации «Доклада…», представленного Российским историческим государственным архивом, отсутствует наименование адресата. Хранится он в фонде Министерства внутренних дел, в частности, Управления по делам воинской повинности МВД Российской империи. И по описи относится к вопросам «о колониях в Средней Азии в связи с призывом местного населения», дело 1933А «О беспорядках в связи с реквизицией инородцев» (июль — декабрь 1916). Казалось бы, что особенного можно ждать от чиновников, занимающихся рекрутским набором в армию? И вообще не вполне ясно, почему доклад начальника подразделения Корпуса жандармов, ведающего вопросами политического сыска, находится в делах рекрутского управления.
Однако, начав читать, убеждаешься, что и по форме, и по содержанию, и по объему, а главное — по полноте описанных аспектов, глубине и объективности анализа, строгости и логике изложения, этот документ существенно отличается от других аналитических документов, как известных ранее, так и представленных в интернет-проекте Росархива. Делать выдержки и цитаты из «Доклада…», скажу честно, нестоящее дело: в нем нет ни одного лишнего слова, ни одного малозначащего предложения, ни одной «фигуры умолчания». Поэтому приведу своего рода оглавление «Доклада…»
Генеральную задачу своего «Доклада…» автор формулирует так: это — попытка дать ответ на вопрос, в явной форме заданный генерал-губернатором А.Н.Куропаткиным: «Как могло случиться, что дети преданнейшего слуги русских — Шабдана стали во главе мятежа?»
Чтобы решить эту задачу, автор «Доклада…» дает четкие и однозначные ответы на многие частные вопросы.
В первой части, описывая этапы колонизации в XIX веке Российской империей земель, исконно заселенных казахами и киргизами, автор «Доклада…» отвечает на вопросы:
- Кого следует считать «колонистами»?
- Почему после присоединения Туркестана к России на исконных родовых землях киргизов и казахов появились дунгане и уйгуры (тарачинцы)?
- Почему между киргизами с одной стороны и дунганами и уйгурами — с другой, кроме веры, нет ничего общего?
- В чем отличия характеров и образа жизни каждой группы «нерусского» населения Семиречья?
- Чем завершилась «инородная» колонизация Семиречья?
- Как шла колонизация Семиречья русскими, и чем отличаются три волны колонизации и три типа переселенцев?
Описав «действующих лиц» произошедшей трагедии и порядок их появления на исторической сцене Семиречья, автор переходит к причинам возникшего антагонизма и неприязни между различными социальными группами населения Семиречья.
Вот вопросы, на которые дает ответы «заведывающий» розыскным пунктом в этой части «Доклада..»:
- Почему киргизы, которые в 1880-1905 годах практически без эксцессов приняли изъятие земель для хозяйств дунган, уйгуров, своих китайских единоплеменников, уральских казаков и волны переселенцев 1890-х годов, категорически не приняли «новоселов», прибывших на их земли после волнений в европейской России 1905-1906 годов?
- Кто, по мнению автора «Доклада…», был в то время в Семиречье «самый худший элемент, разнузданная малоспособная к упорному труду, слабая по своим хозяйственным инстинктам масса»?
- Кто и как за несколько лет привил местному населению тотальное недоверие по отношению ко всем органам власти?
- Что такое «чиган» и «жандар», и какой была русская коррупция с восточным колоритом в начале XX века?
- Какие конкретно аспекты «земельного вопроса» стали наиболее нестерпимы для киргизов и казахов, в чем тут вина российской администрации, а в чем — самих переселенцев?
- Почему война, начатая «белым царем» в 1914 году, стала разорительной для «букары» и «кормушкой» для должностных лиц всех видов (русской и туземной) и уровней власти, в том числе для «жандарей»?
- Каковы, помимо общих, были «местные причины» в Пржевальском и Пишпекском уездах, где мятеж принял «особо кровавыя» формы?
- Кто был теми «хищниками» в Семиречье, удаление которых за пределы области автор доклада считает одним из обязательных действий по наведению порядка?
- Почему предположение об участии дунган в восстании «является и историческим и логическим абсурдом» и почему донесениям начальника Пржевальского уезда полковника Иванова об этом «трудно верить»?
- И, наконец, почему именно сыновья Шабдана возглавили своих соплеменников и организовали наиболее жесткие действия против переселенцев?
Рассмотрев все перечисленные вопросы и дав на них однозначные ответы, автор переходит к описанию ключевых эпизодов трагедии.
Поразительно, но автор «Доклада…» практически не описывает жестокостей и преступлений, творимых восставшими, рассказами о которыми изобилуют большая часть документов, постоянно цитируемых как историками, так и публицистами и политиками.
А вот рассказ о массовых убийствах безоружных, арестованных и просто непричастных к восстанию киргизов и других мусульман, в частности, массовое убийство в Беловодском, автор описывает и характеризует как «бойню, не имеющие себе оправдания». Я полагаю, все, кому доводилось прочитать описание этого злодеяния в изложении Даниила Дмитриевича Леонского-Акименко (в пересказе его сына В.Д.Леонского) согласятся с автором «Доклада…»
В «Докладе…» приведен еще один столь же страшный факт, о котором, в отличие от «Беловодского побоища», практически нет упоминаний в современных статьях и исследованиях, хотя сведения об этом неспровоцированном, чисто корыстном и потому особенно диком преступлении есть и в ранее опубликованных документах о событиях в Пржевальском уезде (документы № 246 и № 265 в сборнике документов «События 1916 года в Средней Азии и Казахстане» 1960 г.) и в книге Т. Рыскулова, изданной в 1926 году. Речь идет о массовом убийстве с целью ограбления большой группы торговцев (сартов, таранчинцев, китайцев и дунган, но не киргизов), возвращавшихся с ежегодной ярмарки в урочище Каркара. Причем сделано это было русскими переселенцами селения Теплоключенского, как недвусмысленно показывает автор «Доклада…», с участием «военного отряд ротмистра Кравченко», взявшегося обеспечить «защиту торговцев» и бросивших их на растерзание переселенцев. Избиение это продолжалось два дня 15 и 16 августа, число убитых — более 500 человек, а сумма награбленного оценивается в 1 миллион рублей.
Получается, что только в этих двух эпизодах — беловодском и теплоключенском — русскими переселенцами было забито (без применения огнестрельного оружия!) более 1000 человек, причем в подавляющем случае абсолютно невиновных! Эти факты упоминают в своих рапортах в Санкт-Петербург все русские администраторы Семиречья и Туркестана, но только автор «Доклада…» не пытается их хотя бы в какой-то мере оправдать.
В следующей части «Доклада…» приведены выдержки из переписки автора с должностными лицами администрации Семиречья, характеризующей отношение последних к угрозе назревавшего бунта. Читайте эти документы, и вы обнаружите обычные для российской власти «беспечность или преступность» одних чиновников, и здравый смысл и служение долгу других. Причем вторые, проявляя, казалось бы, естественные и обязательные для чиновника качества, вынуждены оговариваться: «я буду преступник, если буду закрывать глаза начальству и докладывать: «Все обстоит благополучно”.
Перед заключительными предложениями автор отвечает на вопросы:
- Насколько «стихийным» было это восстание и, если была подготовка, то когда она началась и в чем заключалась?
- Кто и как обвёл вокруг пальца военного губернатора Фольбаума и убедил его в верноподданности туземцев и их готовности подчиниться призыву?
- Почему сведения о восстании, которые предоставляла администрация Пржевальского уезда, не заслуживали доверия?
- Присутствовал ли хотя бы какой-либо внешний (германский, китайский или турецкий) «след», в частности «немецкая пропаганда», в этом восстании?
- Имела ли место антиправительственная деятельность революционных организаций?
В заключительной части «Доклада…» описано состояние различных социальных групп, проживающих в Семиречье, на момент подготовки доклада, то есть на конец октября — начало ноября 1916 года.
Вопросы бегства киргизов в Китай автор «Доклада…» вообще не затрагивает.
Вот такой документ: 33 страницы машинописного текста, плюс 27 страниц приложений, тоже небезынтересных.
При чтении этого документа, написанного офицером российского политического сыска, возникает отчетливое впечатление, что его написал если не последователь теории «исторического материализма» и приверженец классового подхода к историческим процессам, то уж точно либерал и интернационалист: настолько в нем отсутствует имперский дух и великодержавный шовинизм. В «Докладе…» нет даже намека на «бремя белого человека» или «неблагодарность туземцев», которые в большей или меньшей степени чувствуются в большинстве документов, подготовленных должностными лицами русской администрации.
Так почему же этот поразительный документ до сих пор не введен в «научный оборот»? Почему его не цитируют? Ответ, наверно, прост — автор не является «исторической личностью». Мол, подумаешь, мало ли что там мог написать какой-то «жандармский ротмистр, прикомандированный к железной дороге». И к тому же относится этот доклад, хоть и к архиву МВД, но хранится в делах Управления по делам воинской повинности, то есть отнюдь не самого важного подразделения.
Как часто бывает, судят не по реальному качеству продукта, а по «лейблу» изготовителя, в данном случае — по должности и званию автора, которые на первый взгляд представляются вполне заурядными.
Но после того как мною было уяснено информационное качество этого «Доклада…», у меня возникло естественное желание узнать имя этого «ротмистра Отдельного корпуса жандармов, заведующего Верненским жандармским розыскным пунктом». Просто из уважения к его блистательной, на мой взгляд, работе.
Автора, автора!
В архивном описании «Доклада…» указана должность автора, в конце текста — звание и совершенно нечитаемая подпись без расшифровки. Определенных данных о кадровом и персональном составе Верненского жандармского розыскного пункта по состоянию на лето 1916 года в интернете нет. Есть только информация о том, что такой «пункт» был создан в 1906 году и на момент формирования его возглавлял ротмистр Чистяков. При большом воображении в подписи можно было прочитать «Чистяков», но воображение должно было быть очень большим.
Как обычно, «ларчик открывался просто»! Дело в том, что, судя по всему, архивисты, опубликовавшие «Доклад…» не стали внимательно читать весь текст 60-ти страничного документа.
А, между тем, фамилия автора «Доклада…» ДВАЖДЫ названа в самом тексте документа! На стр.29 «Доклада…» приведена резолюция Военного Губернатора Семиреченской области В.А.Соколова-Соколинского (Фольбаума) на циркуляр от 10 июля 1916 г. № 211, разосланный автором «Доклада…»: «Сообщить Ротмистру Железнякову, что уездным Начальникам теперь некогда переписываться, и что я прошу его, Ротмистра Железнякова, действовать помимо уездных Начальников, донося обо всем только мне».
Авторство Железнякова не является моим «открытием»: ссылка на «Доклад…» с указанием фамилии автора имеется даже на сайте историка-любителя краеведа В.Ф.Мухлынина, так что в число документов «отобранных для публикации» в рамках интернет-проекта Росархива этот «Доклад…» попал точно не случайно.
Но, как только понимаешь, кто готовил этот документ, многое начинает проясняться. Автор доклада — ротмистр В.Ф.Железняков, тот самый, о котором в разделе «Биографические справки» интернет-проекта Росархива приведена справка следующего содержания: Железняков Владимир Федорович (02.01.1881–?). Окончил Чугуевское пехотное юнкерское училище. Переведен в Отдельный корпус жандармов (15.02.1908). Ротмистр (06.12.1909). Прикомандирован в жандармскому полицейскому управлению Средне-Азиатской железной дороги (22.05.1915).
В числе 186 документов интернет-проекта, помимо «Доклада…» есть еще три расшифрованные телеграммы [28, 29, 41], автором которых является ротмистр Железняков, правда, в них он значится как «ротмистр Отдельного корпуса жандармов» без указания должности. Зато докладывает этот ротмистр, «прикомандированный к жандармскому полицейскому управлению Средне-Азиатской железной дороги» почему-то не своим многочисленным начальникам в Туркестане, а непосредственно в Санкт-Петербург — Директору Департамента полиции Евгению Константинович Климовичу, то есть руководителю, как сейчас бы сказали, «службы государственной безопасности» Российской империи. Это тот самый генерал Е.К.Климович, кавалер высших орденов империи, который после революции в 1920 году сначала занимал пост начальника контрразведки у барона Врангеля, а затем «в связи с успешной деятельностью по очищению тыла Русской армии в Крыму», получил в распоряжение всю государственную стражу Крыма, тот самый, который до последних дней жизни возглавлял контрразведывательную службу Русского общевоинского союза.
Кто вы, ротмистр Железняков?
Итак, непосредственным адресатом сообщений ротмистра был один из высших чинов Министерства внутренних дел Российской империи. Это означает, что «безымянный» знаток истории колонизации Туркестана, обладатель всей полноты информации о ситуации в крае, был ни кем иным, как главой службы разведки и контрразведки Российской империи в Семиречье! Судя по всему, ротмистр Железняков, располагавший агентурной сетью, имел специальные полномочия, и выполнял специальное поручение руководства Департамента полиции и Министерства внутренних дел.
Тогда понятно, почему на отношения и запросы Железнякова незамедлительно отвечают не только высшие должностные лица туркестанской администрации, но и высокопоставленные чиновники Министерства иностранных дел и Военного ведомства.
Тогда понятно, почему военный губернатор Фольбаум, защищая своего нерадивого родственника, не осаждает Железнякова, а предлагает ему докладывать обо всем только лично самому губернатору.
Тогда понятно, почему «Доклад…» обнаружен в Санкт-Петербурге, столице империи, то есть был направлен напрямую высшему руководству МВД, через голову многочисленных формальных местных начальников «Заведующего Верненским Розыскным пунктом». Правда, остается вопрос, почему доклад ротмистра хранился в Управлении по делам воинского призыва, а не в делах Особого отдела. Можно предположить, что «Доклад…» либо был направлен «Для сведения» в копии, либо попал в суматохе после февраля 1917-го.
Тогда понятно, почему телеграммы Железнякова в Санкт-Петербург на имя начальника Департамента полиции передаются шифром.
Тогда понятно, почему чиновник по особым поручениям Г.А.Юнгмейстер, приехавший в Верный из столицы Туркестанского края, о результатах своей инспекции докладывает сначала ротмистру В.Ф.Железнякову, и только потом, своему непосредственному начальнику — главе краевого Туркестанского районного охранного отделения, полковнику М.Н.Волкову.
Тогда понятна поражающие прямота и смелость ротмистра В.Ф.Железнякова в изложении крайне нелицеприятных для властей фактов, которые столь явно затушёвываются в отчетах всех остальных чиновников.
Данный доклад — далеко не единственный документ того времени, подготовленный ротмистром В.Ф.Железняковым. Поискав немного, я без труда обнаружил еще один документ за подписью ротмистра Железнякова с указанием должности «начальник розыскного пункта г Верного». Он давно опубликован и включен в сборник документов «Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане» 1960 г. Причем документ тоже специфический — в нем приведен список всех «предводителей восстания в районе Токмака, Кочкора и южного берега Иссык-Куля»: несколько десятков имен с фамилиями и без, но всегда с указанием места деятельности и замечанием, что обо всех поименованных «имеются вполне определенные доказательства», а также указанием «в случае задержания немедленно уведомить меня».
Теперь, когда мы знаем, кем был на самом деле этот скромный «прикомандированный к жандармскому полицейскому управлению Средне-Азиатской железной дороги», такая осведомленность и властность не удивляют.
Тот самый ротмистр Железняков
Поиск в интернете показывает, что «ротмистр Железняков», начиная с 1956 года, то есть, вот уже более 60 лет является одним из немногих сотрудников царской охранки, весьма часто упоминаемых историками. Дело в том, что в числе скандальных поддельных исторических документов XX века — так называемое «письмо Еремина» о том, что И.В.Сталин с 1906 года был секретным сотрудником охранки адресовано… ротмистру Железнякову! Письмо это, датированное 13 июля 1913 года, было, якобы, направлено на имя «заведывающего Енисейским отделением охранного отделения» Алексею Федоровичу Железнякову. При этом исследователями этого вопроса уже давно установлено, что к Енисейскому жандармскому управлению на самом деле в то время был «прикомандирован» Владимир Федорович Железняков!
Не буду вдаваться в подробности многосерийного детектива под названием «письмо Ерёмина», просто отмечу, что все участники полувековой дискуссии соглашаются, что заведующий Особым отделом Департамента полиции МВД Российской империи полковник Александр Михайлович Ерёмин был профессионалом высшего уровня. Как свидетельствовал на допросе в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 1917 г. начальник Ерёмина, бывший вице-директор Департамента полиции С.Е.Виссарионов, «А.М.Ерёмин… имел большой вес» в верхах и «лично имел доклады директору и товарищу министра внутренних дел». В 1913 году Ерёмин возглавил Финляндское жандармское управление, получил звание генерал-майора, а после Октябрьской революции — был помощником начальника штаба Уральского казачьего войска, курировал вопросы разведки, контрразведки, пропаганды и связи.
Отметим, что из «Доклада…» следует, что и ротмистру В.Ф.Железнякову тоже доводилось делать личные доклады товарищу (заместителю) министра внутренних дел.
Кем бы ни был автор фальшивки о предательстве Сталина, но он был осведомлен о внутренних делах и взаимоотношениях в Департаменте полиции в 1913 году, и потому использовал в фальшивом письме, столь удивляющее исследователей обращение «Милостивый государь Алексей Федорович!» (путаница с именами — одно из доказательств фальшивости «письма Ерёмина»). Судя по всему, автор фальшивки (а это, скорее всего ротмистр В.Н.Руссиянов, сменивший В.Ф.Железнякова по посту Заведующего Енисейским розыскным пунктом) знал, что ротмистр Железняков был очень хорошо известен начальнику Особого отдела Департамента полиции. Автор фальшивки забыл имя Владимира Железнякова, но его статус в Охранке забыть не мог.
Как видим, и реальный корреспондент В.Ф.Железнякова — генерал Е.К.Климович, и его мнимый корреспондент — полковник А.М.Ерёмин, были элитой российского сыска и контрразведки. Становится понятным, что и ротмистр В.Ф.Железняков относился к той же плеяде профессионалов-контрразведчиков. Он был, если не «Джеймсом Бондом», то уж точно реальным аналогом литературного российского жандарма Эраста Фандорина из произведений Бориса Акунина.
Интересно, что чиновник по особым поручениям Г.А.Юнгмейстер, направленный из Ташкента в помощь В.Ф.Железнякову и проводивший дознания в Пржевальском уезде, чей доклад также есть в подборке «Росархива» — также работал в Енисейском розыскном пункте в 1914-1915 годах. Так что в Среднюю Азию в 1915 году приехала, как сейчас бы сказали, сработавшаяся бригада контрразведчиков.
Надо отметить, что, в отличие от многих своих коллег, В.Ф.Железняков был не только кабинетным работником, он был полноценным «секретным агентом». В шифрованных телеграммах [28, 29] на имя директора Департамента полиции Е.К.Климовича ротмистр Железняков докладывает — в 7 утра 7 августа 1916 года: «Семиречье вооруженное восстание; восстали киргизы рода Чапрашты. Командую одним из отрядов»; и в тот же день — уже вечером: «Телеграф с Ташкентом порван у станции Самсы, где с воинской командой в сорок человек моим начальством пробыл в осаде двух тысяч киргиз, ночь вернулся поврежденной ногой. Переводчик Токобаев избит, но этим выручил воинскую команду. Убито до двенадцати киргиз, войсках убыли нет. Двинулся большой отряд с пулеметом из Верного. Подробности почтой». Так что человек он был не только деятельный, но и решительный, смелый.
Это мнение о В.Ф.Железнякове подтверждается исследованием историка из Красноярского государственного университета им.В.Астафьева, кандидата исторических наук Д.А.Бакшта, который изучал деятельность жандармских подразделений в Енисейской губернии в начала XX века. Как уже упоминалось, ротмистр В.Ф.Железняков в 1911-1915 годах возглавлял Енисейский Розыскной пункт, откуда был переведен в Ташкент.
Документы, найденные и проанализированные Д.А.Бакштом, дают потрет очень умного и необыкновенно активного в сыскном деле чиновника, знатока не только конспиративной и организационной деятельности антиправительственных организаций, но и всех течений российского революционного движения. Например, как только он возглавил Енисейский розыскной пункт, он добился разрешения пользоваться в работе библиотекой нелегальной литературы, конфискованной его предшественником у ссыльных революционеров. Известны уничижительные высказывания Железнякова по поводу коллег, которые занимаясь политическим сыском, не имели понятия о партийных различиях и теоретических разногласиях эсэров и социал-демократов, анархистов и большевиков.
Газета «Красноярский рабочий» в номере за 15 февраля 2007 года приводит доклад, направленный ротмистром В.Ф.Железняковым в Департамент полиции в 1913 году, свидетельствующий об «изяществе», с которым он дискредитировал в глазах товарищей сразу четверых авторитетных членов партии эсэров, которые отбывали ссылку в Енисейской губернии.
Железняков долго не мог внедрить своего агента в эту группу, хотя делать это умел весьма искусно. И вот под Новый год эта четверка ссыльных решила, как сейчас сказали бы, «постебаться» над жандармом, который отличался подчеркнутой вежливостью и корректностью по отношению к поднадзорным. Четверо молодых людей заявились в Розыскной пункт и оставили там поздравительную визитку на имя заведующего. Железняков принял «розыгрыш». Он подготовил ответное поздравительное письмо и с копией «визитки» направил в … редакции социал-демократических газет. Разыгрался скандал, однопартийцы устроили шутникам бойкот, их авторитет был поставлен под сомнение, и вскорости все они были исключены из Партии социалистов-революционеров.
Именно В.Ф.Железняков успешно внедрял в работу розыскного пункта технически новинки того времени — фотографирование и копирование, дактилоскопию. Причем делал это исключительно по собственной инициативе, при поддержки из столичного Департамента полиции и противодействии своего местного начальства, испытывавшего явную неприязнь и ревность к чересчур активному «столичному сыскарю». Так собранный Железняковым фотоархив был уничтожен по приказу начальника жандармского отделения как только начальник Розыскного пункта покинул свою должность.
Точно такая же ревнивая зависть и неприятие со стороны коррумпированных и безразличных к делу чиновников возникли и на новом месте работы в Семиречье, что и нашло отражение в «Докладе…». Уж больно неприглядной, и даже преступной, выглядит роль этих чиновников в семиреченской трагедии вековой давности. И ротмистр Железняков открыто обвиняет их, если не в организации самого восстания, то уж точно в его вольном и невольном провоцировании, а позже — в неадекватной жестокости подавления, а также в попытках дезинформировать руководство, чтобы скрыть свои преступные действия.
Ссылки на доклады В.Ф.Железнякова, представленные в период, предшествовавший восстанию, приводятся в монографии П.П.Литвинова «Органы департамента полиции МВД в системе военно-административного управления Русским Туркестаном (по архивным, правовым и иным источникам)». Правда, автор монографии, видно, не вполне осознавая, кем являлся ротмистр В.Ф.Железняков, укоряет его за незнание ситуации. Но это неудивительно, так как П.П.Литвинов является активным сторонников версии о внешних причинах событий 1916 года, о «турецком и немецком следе». И ему, конечно же, не может нравиться позиция контрразведчика, который наличие внешних факторов категорически отрицает.
Я привожу эти сведения об авторе «Доклада…», чтобы обосновать то впечатление высокого профессионализма и добросовестного отношения к своей миссии, которое сложилось у меня при прочтении «Доклада…». Все, что я узнал о ротмистре В.Ф.Железнякове, подтверждает мнение, что в части антигосударственной деятельности он был самым информированным чиновником в Туркестане. Причем, имея целую систему осведомителей и агентов во всех слоях общества, он обладал разнородной первичной информацией. Более того, из «Доклада…» следует, что Розыскной пункт занимался даже перлюстрацией входящей почты самого генерал-губернатора! Поэтому все остальные чиновники, даже самого высшего уровня, основывались на сведениях, которым поставлял им ротмистр Железняков, при этом информационным «сырьем» — донесениями с мест, докладами чиновников, доносами, результатами перлюстрации частных писем — обладал только он.
Еще одно существенное отличие ротмистра В.Ф.Железнякова от прочих чиновников туркестанской администрации заключается в том, что он не нес никакой ответственности за все те нарушения и безобразия, которые творились в крае. Он прибыл туда меньше чем за год до начала восстания, и потому смотрел на все свежим взглядом, и не был повязан «круговой порукой» столь характерной для колониального чиновничества. Да и в целом он был выше этого, судя по характеристикам, которые он дает местным «господам ташкентцам», отношения к ним у него было ярко негативное, и, судя по тексту, он не скрывал этого ни от своих начальников в Санкт-Петербурге, ни от самих коррупционеров, которых Железняков прямо называет «разного рода хищниками».
Хотя это явно нигде не указано, представляется очевидным и важным то, что «Доклад…» предназначался для высшего руководства Министерства внутренних дел, которое в те времена выполняло функции не только внутреннего сыска, но и органа, ответственного за обеспечение государственной безопасности в целом: то есть, внутренней и внешней политической контрразведки. Поэтому Железняков, в отличие от прочих администраторов, был обязан писать правду, какой бы неприятной она ни была.
Изучайте историю по первоисточникам
Безусловно каждый, кто хорошо знаком с документами того времени, касающимися восстания в Семиречье, увидит, что почти все факты, мнения и утверждения, приведенные в “Докладе…”, содержатся и в документах, составленных другими должностными лицами. Причем большая часть “совпадений” обнаружится в документах сослуживцев ротмистра Железнякова по Охранному отделению Корпуса жандармов. И тем не менее, ни в одном из них нет такого полного, глубокого анализа событий, очищенного от сплетен, слухов, завуалированной лжи и откровенного вранья.
Ни один документ, кроме этого, не создает впечатления, что автор смотрит “из будущего”. К его «Докладу…» ничего не добавить, не отнять. Контразведчик, профессионал политического сыска ротмистр Владимир Железняков знал всё, и «по долгу службы» имел право и был обязан писать всю правду, только правду и ничего кроме правды!
А теперь, уважаемые друзья, читайте «Доклад…», читайте медленно и внимательно. Я уверен, что теперь, когда «статус» этого документа и его автора выяснен (на мой взгляд, этот статус даже выше, чем «всеподданнейшие доклады» туркестанских и семиреченских генерал-губернаторов царю) то невнимание к этому поразительному документу, которое имело место все эти десятилетия, будет с лихвой компенсировано.
ДОКЛАД РОТМИСТРА В.Ф.ЖЕЛЕЗНЯКОВА О ПРИЧИНАХ… (ПЕРЕПЕЧАТКА ТЕКСТА)
***
СКАНИРОВАННЫЙ ОРИГИНАЛ ДОКЛАДА РОМИСТРА В.Ф. ЖЕЛЕЗНЯКОВА…
