«— Хотелось, как лучше…
— Не надо, как лучше. Надо, как положено!«
«О бедном гусаре замолвите слово»
«…совсем не руководствуясь той частью ваших указаний, исполнение которых считаю опасным…»
Итак, к 23 июля 1916 года военный губернатор Ферганской области генерал-лейтенант А.И.Гиппиус в одиночку с минимальными жертвами сумел не только умиротворить взбунтовавшееся население вверенной ему области, но и начал формировать первые эшелоны рабочих на фронт. То есть полностью выполнил высочайший указ, единственный из его коллег! И весьма гордился этим, считая, что его опыт необходимо срочно внедрять во всех соседних областях. Но не тут-то было. Генералу предстоял бой с русской колонией вверенной ему области и военным начальством края.
В конце своей «Записки…», приведенной во второй части статьи, А.И.Гиппиус писал
«Впоследствии я узнал, что на меня был подан донос. 22 августа я прочел в Ташкенте донесение товарища прокурора Скобелевского окружного суда г. Френкеля. Он, вероятно, по своей неопытности, совершенной неподготовленности к службе на окраине, незнанию туземного языка, ничего не понял из того, что происходило у него на глазах; и все представил в превратном виде».
Негативное отношение прокурорских работников к ферганскому военному губернатору неудивительно. Конфликт между административной и судебной ветвями власти в этой области имел длинную историю. Кстати, начал этот конфликт упомянутый выше генерал от кавалерии В.И.Покотило в 1907 году в бытность ферганским начальником. Но товарищ прокурора Скобелевского окружного суда г. Френкель был не единственным и даже не первым высокопоставленным чиновником, обвинившим Александра Ивановича Гиппиуса в дискредитации власти.
Начиная с 14 июля 1916 года, когда в Ташкент от ферганского губернатора стали приходить не просьбы о присылке войск, а сообщения о замирении туземцев и предложения о распространении мирной тактики на весь край, реакция исполняющего обязанности Генерал-губернатора М.Р.Ерофеева на альтернативные действия А.И.Гиппиуса была крайне негативной. М.Р.Ерофеев не преминул пожаловаться на А.И.Гиппиуса в Петроград.
Но и ферганский военный губернатор А.И.Гиппиус уже закусил удила, хотя пока что еще продолжает взывать к разуму М.Р.Ерофеева. 15-го июля А.И.Гиппиус послал очередную телеграмму в Ташкент, в которой пишет (примечание 329 к документу 443):
«До моего сведения дошло, что Вашим высокопревосходительством предложено войсковым начальникам разработать и представить планы карательных экспедиций для Ферганской области. Усердно прошу никаких карательных отрядов в Ферганскую область, ни в каком случае не назначать, даже если бы вопреки моим надеждам не удалось собрать [в] Фергане положенного числа рабочих. По моему мнению, карательные экспедиции непременно приведут к тому результату, что население в ужасе убежит в горы, хлопковые поля останутся [в] настоящее страдное время без очередной поливки, урожай хлопка, и без того в этом году посредственный, уменьшится, а рабочих собрать уже совсем не удастся»
Но и эта телеграмма не находит положительного отклика в администрации края. И тогда А.И.Гиппиус оставляет надежды убедить и.д. Генерал-губернатора М.Р.Ерофеева и выходит из подчинения. Вот что он писал своему формальному начальству 16 июля
«После моей телеграммы № 496, [в] которой я просил спешности и экстренности распоряжений, я сего 16 июля ввиду наступления через день праздника Байрама, крайне опасного в смысле беспорядков во всех городах и селениях области, исход политического значения каковых трудно даже оценить, вступил в Андижане своей властью для исполнения насущных функций главноначальствующего и спешно заготовил и выпускаю во многих тысячах экземпляров свое обращение к туземному населению, толкуя высочайшее повеление 25 июня так, как я понимаю его сам, совсем не руководствуясь той частью ваших указаний, исполнение которых считаю опасным для предупреждения дальнейшего разгара беспорядков…»
Это — самый «настоящий бунт на корабле». Ведь не надо забывать, что в Русском Туркестане вся власть принадлежала военному ведомству, и генерал от инфантерии М.Р.Ерофеев исполнял обязанности не только Генерал-губернатора Туркестанского края, но и Командующего Туркестанского военного округа. И тут младший по званию и по должности открытым текстом заявляет, что он не только «не руководствуется указаниями» и.о Командующего округом, но и считает эти указания опасными! Да это же восстание, которое страшнее бунта любых туземцев!
Убежденный в своей правоте генерал-лейтенант А.И.Гиппиус начинает действовать через голову и.д. Генерал-губернатора М.Р.Ерофеева, и в тот же день — 18 июля из Андижана уходит его телеграмма в столицу — помощнику военного министра генералу от инфантерии П.А.Фролову:
«Начатая мной во время объезда области сильная контрагитация с толкованием высочайшего повеления так, как я понимаю его сам, начинает, по-видимому, давать благоприятные результаты, наступают признаки успокоения.
Сегодня [в] Андижане первый день Байрама, население нарасхват разбирает мои объявления. В главной мечети, откуда последний раз вышла бунтующая толпа мулл, сегодня по собственному желанию мусульман совершено молебствие о здравии государя императора и пожелание побед русскому войску.
Сегодня узнал по телефону из Скобелева, что и туда не поступает новых тревожных донесений. Ввиду вредного общего политического значения, какое повлечет объявление Ферганы на военном положении, и указанных признаков как будто наступающего успокоения, прошу не торопиться [с] объявлением области на военном положении, но лишь при условии, если только это возможно, исходатайствовать мне вне всякого закона полномочие учреждать, в случае надобности, полевые суды и карательные экспедиции, дабы угроза, которую я уже объявил, не осталась пустою.
Если мои наблюдения над причиной как будто начавшегося успокоения есть результат увещания лиц, слушавших в течение последней недели мои объяснения и разъехавшихся по селениям для распространения моего толкования высочайшего повеления, то следует обождать: быть может, волна бунта пойдет на убыль, тогда излишние войска я попрошу вывести из области и приступлю к осуществлению высочайшего повеления, но не непосредственно, а лишь в смысле разработки порядка и правил набора и дальнейшего следования партии.
Это было бы большим счастьем, о котором я сейчас, [в] 12 ч. дня 18 июля, имею еще недостаточные данные мечтать».
Эх, не о том надо было «мечтать» Александру Ивановичу! Его услышали андижанские и кокандские туземцы, его правоту признали наманганские муллы и старейшины, но собственное начальство, ни в Ташкенте, ни в Петрограде, слышать его не желало. Более того, его инициативы и, особенно, их пропагандирование, вызывали явное раздражение.
Вот резолюция генерала от инфантерии П.А.Фролова на вторую телеграмму А.И.Гиппиуса из Андижана, посланную того же 18 июля, но полученную уже 19-го:
«Полагаю, что чем скорее ге[нерал] Гиппиус отправится к месту нового служения, тем лучше. Настоящее содержание телеграммы надо передать на усмотрение вр[еменного] генер[ал]-губ[ернатора], о чем сообщить ген[ералу] Гиппиусу. Предложить последнему руководствоваться указаниями генер[ал]-губ[ернатора], а не испрашивать указаний из Петрограда».
А ведь в этой телеграмме на имя помощника военного министра П.А.Фролова все еще надеющийся на понимание генерал-лейтенант А.И.Гиппиус вполне внятно и логично объясняет свою позицию:
«Набирать рабочих силой при выяснившемся явном нежелании идти охотою, причем недовольствие создано ошибкой русской же власти, по моему мнению, нецелесообразно [и] очень вредно для той цели, с какой было издано высочайшее повеление, и бесполезно для охраны русского престижа.
Войска нужны на фронте, [нельзя] занимать их ловлей недовольных рабочих, которых пришлось бы потом охранять в пути от побега и назначать конвой для надзора во время их работы. Принудительный сбор рабочих поведет в тупик, из которого нет выхода».
Но его не слышат, вернее, слышат, но автору дают понять, что ему следует «встать в строй и не высовываться».
Генерал-лейтенант А.И.Гиппиус, со своей стороны, тоже не слышит намеков начальства, и продолжает действовать в соответствии с собственным пониманием исполнения долга перед «царем и Отечеством». 19-го июля он опять пишет генералу от инфантерии П.А.Фролову:
«Получаю всё большую надежду, что все обойдется благополучно, область успокоится без репрессий, и я осуществлю высочайшее пожелание мерами мирного воздействия. Сейчас получил известие, что в Балыкчинскую волость Пригородного участка Андижана стала возвращаться туземная администрация, до того разбежавшаяся; население этой волости теперь хорошо настроено. По моему мнению, если уж применять силу, то гораздо лучше осуществить набор всех без исключения мужчин, нежели провести набор частичный, при отсутствии каких бы то ни было тому правил. Эта задача мне кажется даже совершенно неосуществимой ни силою, ни репрессиями. Все остальные дела управления я передал вр. и. д. помощника губернатора полковнику Тейху, а сам занялся усмирением области и проведением [в] жизнь высочайшего повеления. Место главного моего пребывания — г. Андижан».
А еще через четыре дня военный губернатор Ферганской области организует и проводит описанную выше акцию с зачитыванием текста из Корана, о которой тут же становится известной и в Ташкенте и Петрограде, причем в самом извращенном и неприглядном для высокопоставленного должностного лица виде.
В день своего наманганского триумфа — 23 июля — А.И.Гиппиус получает телеграмму из Ташкента от Генерал-губернатора М.Р.Ерофеева (документ № 443)
«Сегодня же донесите мне [no] телеграфу, какие русские поселения еще не обеспечены охраной и почему и когда вы приступите [к] осуществлению сбора рабочих, [в] каком порядке, каким способом, подготовлены ли для этого понудительные и карательные отряды, где и какие; представите мне разработанный план предстоящей деятельности [по] набору рабочих.
Ерофеев».
Ответ А.И.Гиппиуса на эту телеграмму — просто неслыханная дерзость (документ № 443):
«Никакие карательные отряды мною не предполагаются, никакие понудительные меры мною не разрабатывались и не будут разрабатываться. Осмеливаюсь на основании десятилетней службы в Фергане полагать, что ошибка самой мысли о понудительных мерах заключается в отсутствии таких представителей населения, которые могли бы такую мысль провести {в] жизнь. Так называемые почетные лица не имеют власти заставить народ дать рабочих. Туземная администрация, как показал опыт, сама подвергается насилию, спрашивается, кто же станет понуждать? Совершенно невыполнимо ни угрозами, ни силой, ни карательными отрядами».
Бунт коренного населения был усмирен, но бунт ферганского губернатора достиг апогея.
«…Относительное спокойствие в Ферганской области достигнуто резким отступлением ферганского военного губернатора Гиппиуса…»
Так совпало, что именно в тот день, когда А.И.Гиппиус на ступенях мечети в Намангане зачитывал суры Корана, царь Николай II подписал распоряжение о назначении генерал-адъютанта Алексея Николаевича Куропаткина Генерал-губернатором Туркестанского края и главнокомандующим Туркестанским военным округом. Случись это назначение чуть раньше, не исключено, что генерал-миротворец А.И.Гиппиус был бы услышан новым «полу-царем», как звали в Туркестане генерал-губернаторов.
Основанием для такого предположения является Всеподданнейший доклад Николаю II, поданный 26 июля 1916 года петроградским адресатом телеграмм А.И.Гиппиуса — генералом от инфантерии П.А.Фроловым, который в эти дни был исполняющим дела военного министра. Хотя подписан доклад и.д. военного министра, но, как следует из текста (документ № 20), основным автором его являлся вновь назначенный Генерал-губернатор А.Н.Куропаткин, который в течение трех дней «входил в дела»: работал с туркестанскими документами и готовил предложения по выходу из сложившейся ситуации.
«Всеподданнейший доклад» и.д. военного министра П.А.Фролова от 26 июля 1916 года — один из важнейших документов в деле о Туркестанском восстании, потому что он чуть ли не единственный, после самого Указа о реквизициях, на котором есть собственноручная резолюция царя. В сборнике 1960 года этот документ помещен под № 20 и назван «Доклад по Генеральному штабу» (как это значится на сохранившейся копии), и, возможно, именно по этой причине обойден вниманием историков.
Для темы данной статьи важно то, что единственным чиновником Туркестана, чье имя названо и чьи действия упомянуты в данном докладе, является… диссидентствующий военный губернатор Ферганской области генерал-лейтенант А.И.Гиппиус. Вот как звучит это абзац:
«Относительное спокойствие в Ферганской области достигнуто резким отступлением ферганского военного губернатора, генерал-лейтенанта Гиппиуса, от полученного им приказания: он объявил населению, что будут брать на работы только тех, кто добровольно изъявит на то согласие. Отмена такого объявления, сделанного в воззваниях, отпечатанных и распространенных по всей Ферганской области, может повлечь к самым серьезным беспорядкам в этой наиболее населенной и богатой по производству хлопка области».
Другими словами А.Н.Куропаткин и П.А.Фролов считают: Гиппиус, конечно, совершил нечто недопустимое, но, поскольку положительный результат достигнут, отменять решения этого еретика нельзя. Более того, следующие после этой констатации предложения, на наш взгляд, являются принятием и развитием мирной тактики, разработанной и примененной ферганским вольнодумцем. В частности, в докладе Кропоткина-Фролова предлагается
1) во всех областях остановить и не возобновлять перепись;
2) сместить сроки набора на более поздние даты;
3) сузить возрастной диапазон реквизируемых, а кого-то даже освободить от призыва;
4) ввести льготы для некоторых категорий инородцев;
5) частично заменить выставление рабочих натурою на денежный взнос.
По сути все это и предлагал военный губернатор А.И.Гиппиус в своих телеграммах начальству.
Но «что позволено Юпитеру, не позволено быку», А.И.Гиппиус действовал на свой страх и риск, а назначенному Генерал-губернатору были предоставлены практически неограниченные права в части организации набора. Вот как это звучит в заключительной части Доклада
«Испрашивается: Благоугодно ли будет в. и. в. высочайше соизволить повелеть:
1) Предоставить командующему войсками Туркестанского военного округа на время действия в округе военного положения права главнокомандующего.
2) Предоставить ему же право при осуществлении в Туркестанском военном округе высочайшего повеления 25 июня 1916 г. (Собр. Узак. 1526) определять порядок и сроки привлечения инородческого населения к работам в районе действующей армии, допуская для некоторых местностей по своему усмотрению как полное освобождение от этого привлечения, так и замену его, где это по местным условиям признано будет необходимым, денежными взносами инородцев, либо добровольным поступлением их на военную службу».
Но, одно дело, — что просят царедворцы, и совсем другое, — что решает самодержец. Резолюция царя Николая II, не оставляет никаких сомнений в его отношении к произошедшему Туркестане и к предлагаемым генералами мерам (примечание к документу № 20).
«На мемории к сему докладу собственной е. в.[его величества] рукой написано:
«Согласен.
Ставлю на вид спешное и недостаточно обдуманное проведение в жизнь этой меры, вызвавшей на окраине кровавые беспорядки.
Те же права, а может быть и большие, следует предоставить наместнику на Кавказе — согласно его о том просьбе».
26 июля 1916 г. «
Николай II «ставит на вид», то есть выносит дисциплинарное взыскание, тем чиновникам, чьи «поспешные и недостаточно обдуманные» действия привели к кровопролитию. Можно, конечно, придумывать что угодно, но подобные обвинения меньше всего могут быть отнесены к генерал-лейтенанту А.И.Гиппиусу. А вот к его оппонентам, — прежде всего к генералам Ф.В.Мартсону и М.Р.Ерофееву, а также военному министру Д.С.Шуваеву и Председателю Совета министров Б.В.Штюрмеру, — слова царя относились безусловно. Но их имена не были названы. А потому все они, кроме смертельно больного Ф.В.Мартсона, чья поспешность во многом и стала причиной активности «неподготовленного» М.Р.Ерофеева, отделались легким испугом, а последний даже был награжден.
Наказание невиновного
Казалось бы, после такой резолюция Николая II все должно закончиться хорошо для нашего героя. Но нет, неподчинение начальству — страшный грех. Можно не выполнять приказы, можно проигрывать сражения, можно даже обманывать начальство и, в том числе — самодержца, лакируя действительность и строя «потемкинские деревни». Но в открытую отказываться повиноваться даже преступным приказам — недопустимо. Никакой успех, никакое очевидное благо не может служить оправданием для своеволия. В иерархических системах победителей — еще как судят, причем перед этим у них воруют победу. Причем делают это царедворцы, не обращая внимания на то, что нарушают высочайшую волю. Недаром сказал А.Ф.Керенский:
» Даже точную волю Верховной власти для себя они считают совершенно необязательной.»
Главным экзекутором А.И.Гиппиуса стал один из авторов Указа от 25 июня, а значит, и один из главных виновников восстания, на которых лежала ответственность за страдания и мучительную гибель многих десятков тысяч людей, — военный министр Д.С.Шуваев, вернувшийся к исполнению обязанностей министра после краткой отлучки, во время которой его замещал генерал от инфантерии П.А.Фролов. Не исключено, что и текст доклада царю, подготовленный по заметкам А.Н.Куропаткина, был бы другим, если бы в момент его составления министерством руководил не помощник министра П.А.Фролов, а сам генерал Д.С.Шуваев: обошлись бы без упоминания А.И.Гиппиуса и «относительно спокойной Ферганской области». Для чиновника — это не проблема.
Именно по требованию военного министра А.Н.Куропаткин, еще до отъезда из Петрограда в Ташкент, был вынужден отстранить генерал-лейтенанта А.И.Гиппиуса от должности военного губернатора, а затем — по докладу военного министра Д.С.Шуваева царю — Александр Иванович был вообще уволен из армии и с государственной службы… «по семейным обстоятельствам», что в переводе с бюрократического означает «подобру-поздорову». Семь месяцев А.И.Гиппиус, отстаивая свою честь, писал письма, объяснения и прошения, доказывал свою правоту и отказывался признавать вину. Но все его попытки были напрасны.
Окончательное увольнение А.И.Гиппиуса с государственной службы было оформлено царским указом от 28 февраля 1917 года, то есть буквально за считанные дни до того дня, когда сам Николай Второй отрекся от престола! Причем А.И.Гиппиуса буквально вынудили написать заявление с просьбой об увольнении, угрожая, что в противном случае, он будет уволен без пенсии и иных причитающихся ему льгот. Так что данная несправедливость в отношении генерала, честно выполнившего свой долг, стала одной из последних в ряду совершенных российским императором.
Награждение непричастных и поклонение общественности
А кого же назначили на место миротворца А.И.Гиппиуса?
Ну, конечно же — усмирителя Джизака — полковника П.П.Иванова, кого же еще? И этот деятель тут же организовал еще один весьма позорный акт этой драмы. Едва заняв место уволенного А.И.Гиппиуса, полковник П.П.Иванов с 31 июля по 3 августа провел серию собраний русской общественности в городах Скобелев, Старый Маргелан, Андижан и Коканд, на которых представителям уездных администраций, банков, торгово-промышленных фирм и прочим «русским интеллигентам» было предложено ответить на четыре вопроса. Вот выдержка из протокола собрания в Андижане от 3 августа 1916 года (документ № 133):
Мы, нижеподписавшиеся, представители отдельных ведомств торгово-промышленных предприятий и русского населения г. Андижана по приглашению и. д. военного губернатора Ферганской области полковника Иванова собрались в Андижанском общественном собрании для совместного обсуждения основных причин туземных беспорядков в связи с выполнением высочайшего повеления от 25 июня о наборе рабочих.
На обсуждение собрания г. и. д. военного губернатора были предложены нижеследующие вопросы:
1. Что послужило причиною и поводом возникших в области ‘беспорядков?
2. Благодаря чему наступило замечающееся в данный момент успокоение туземной массы?
3. Наблюдается ли добровольческое комплектование подлежащего набору контингента рабочих?
4. Наблюдается ли какой-либо подъем патриотического духа среди туземного населения?
Те, кто сомневается в справедливости характеристики, данной В.И.Лениным русской интеллигенции, могут прочитать все три протокола этих собраний — документы №№ 131, 132 и 133 в сборнике «Восстание в Средней Азии и Казахстане». Для брезгливых и ленивых приведу ответы этих интеллигентных «кроликов», данные под бдительным оком «удава»- председателя в Андижане:
«По обмене мнений собрание пришло к единогласному заключению:
По вопросу первому: высочайшее повеление о наборе рабочих от туземного населения и обнародование сего повеления в связи с принятием первоначальных мер к проведению в исполнение послужило лишь поводом к возникновению наблюдавшихся в области беспорядков, самая причина каковых более глубока и в данный момент не может быть с точностью определена, причем не только не исключается, но и вероятна возможность заранее подготовленного внешнего влияния и пропаганда: на почве религиозной и политической.
По вопросу второму: замечаемое ныне внешнее успокоение туземной массы надлежит приписать исключительно своевременно принятым в Джизакском уезде репрессивным мерам и внедрению благодаря сему сознания в туземные умы военной мощи России и уверенности, что такие же меры при возникновении дальнейших беспорядков в Фергане будут приняты и здесь.
По третьему вопросу: наблюдаемое ныне в области якобы добровольческое комплектование рабочих дружин фактически не существует, так как эти добровольцы в действительности являются наемниками и по довольно высоким ценам, комплектуемыми из бедного туземного пролетариата, а в городах нередко и из отбросов туземной массы:, кукнаристов, кумарбазов и т. п.
Наконец по четвертому вопросу: патриотического подъема в области никакого нет, и так, например, патриотические манифестации, устроенные в некоторых городах области, о чем имеются сведения в газетах, не суть проявление истинных чувств туземной массы и могут только вводить в заблуждение».
Смею уверить читателей, что на остальных совещаниях русских горожан Ферганской области, перед которыми были поставлены те же вопросы, были получены примерно такие же ответы. Для подтверждения, только один абзац из протокола совещания русской общественности Коканда от 31 июля, на которых «общественники» не только опровергли эффективность миротворческих действий А.И.Гиппиуса, но и попросили решительных мер
«…участники заседания по поводу бывших и текущих событий в крае вообще — [и] в Кокандском уезде в частности единогласно высказали следующее:
3) успокоение туземного населения лишь наружное, перед лицом ощетинившихся штыков, а искренность выражения верноподданнических чувств никакого доверия не заслуживает, поэтому собрание высказывает свое глубокое убеждение в необходимости введения твердой, сильной власти и осуществления бесповоротно решительной программы управления в крае, о чем и обратилось с просьбой к исполняющему должность ферганского военного губернатора полковнику Иванову, высказав опасения, что малейшее колебание власти и полумеры поставят русскую торговлю, промышленность и все русское дело в крае в условия смертельной опасности».
Ну и чем это отличается от призывов «покарать как бешеных собак троцкистов», известных нам по сталинским временам? Чем эти «профессора преображенские» отличаются от «шариковых»?
Необходимо отметить, что буквально на следующий день после последнего из этих собраний, началась самая кровавая для русских стадия восстания — погромы новосёлов Семиречья.
Коренное население — прежде всего киргизских волостей, питавшее хоть какие-то надежды на то, что линия ферганского губернатора будет продолжена, убедились, что «хищники» взяли верх. Так что, рассуждая чисто хронологически, вовсе не ужас от произошедшего в Джизакском уезде и не страх перед «ощетинившимися штыками» сдерживал киргизов; а надежда на то, что все обойдется миром. Но «общественность» жаждала крови… и услужливо приседала перед карателем.
И ради этих людей генерал-лейтенант А.И.Гиппиус пожертвовал своей безупречной репутацией (большую часть повышений в должности он получал «за отличие») и карьерой?! А ведь именно здесь — в Ферганской долине, с её высокой долей городского населения, территориальной близостью русских и туземных районов, большим количеством медресе (в которых, как известно, учатся талибы), с сильным влиянием фанатичных мусульманских проповедников, с памятью об Андижанском восстании, — жертвы среди русских жителей не только могли иметь место, но и ожидались! Вот уж где надо на 100 % согласиться с А.Ф.Керенским, который в своем докладе в Госдуме 13.12. иронизировал по поводу «чисто русской благодарности», которую получил генерал-лейтенант А.И.Гиппиус. При этом отметим, что спустя 3 месяца став во главе государства, А.Ф.Керенский не поспешил поблагодарить В.И.Гиппиуса. Поскольку заседание было закрытым, скорее всего, отставленный генерал даже не узнал о том, как его именем вершилась история. О том, что еще в июле того же о его делах докладывали императору, А.И.Гиппиус тоже вряд ли знал. Такое заключение можно сделать потому, что, во-первых, доклад был секретный, а, во-вторых, в своих многочисленных объяснительных записках и обращениях генерал-лейтенант ни разу об этом не упоминает.
Не будем несправедливы: благодарность спасенные от погромов сограждане все-таки были вынуждены принести. Правда получил ее не Александр Иванович, в течение трех недель в одиночку тушивший пожар народного недовольства и ведший сложную дипломатическую игру с муллами, а председательствующий собраний — полковник П.П.Иванов и его практика государственного террора.
И опять для сравнения: в 31 июля, судя по всему, по пути из Петрограда в Ташкент, А.Н.Куропаткин на той же странице дневника, где ерничает по поводу «А.И.Гиппиуса в тюбетейке», записывает
«Ген. Ерофеев все старался депешами представить, что карательные меры, им предпринятые, быстро успокоили край. В то же время после депеш о полном спокойствии в крае ему приходилось доносить о новых беспорядках, новых убийствах русских людей».
Казалось бы, вот уж кто во всем виноват: и действительность лакировал, и людей не смог защитить, и царский указ не выполнил. И, тем не менее, генерал от инфантерии М.Р.Ерофеев в декабре 1916 года был награжден орденом Белого орла за «отлично-ревностную службу и особые труды, вызванные обстоятельствами текущей войны». Не может быть сомнений, что к награде организатора карательных акций представил именно Генерал-губернатор А.Н.Куропаткин.
Генерал от лицемерия
А как в целом показал себя в этой непростой ситуации сам Генерал-губернатор А.Н.Куропаткин?
Пусть он «прогнулся» под давлением министра Д.С.Шуваева и уволил ферганского миротворца, но воспользовался ли он своими почти царскими полномочиями, реализовал ли в полной мере собственные предложения, основанные на миротворческих действиях А.И.Гиппиуса? Ведь разработанный А.Н.Куропаткиным план действий, который был изложен в Докладе и.д. военного министра П.А.Фролова от 26 июля 1916 года, после высочайшего одобрения стал приказом, обязательным для исполнения.
Увы, пока облеченный доверием императора и получивший свободу действий новый Генерал-губернатор добирался до Ташкента — а он прибыл туда только 8 августа, — в результате осознанных и целенаправленных провокаций ерофеевых, поротиковых, фольбаумов и ивановых ситуация в Семиреченской и Сыр-Дарьинской областях приобрела необратимый характер.
Но, честно сказать, новый «полу-царь» Туркестана даже по прибытии на вверенную ему территорию не попытался действовать мирными средствами.
Более того, в своем дневнике, 31 июля он пишет о действиях А.И.Гиппиуса в горячие дни июля 1916 года в том насмешливом тоне, который был принят по отношению к попавшему в опалу ферганскому военному губернатору в среде «туркестанской общественности»
«В Фергане ген[ерал]-лейт[енант] Гиппиус наделал чудес. Объявил, что волю государя в Ташкенте поняли неправильно, что призыв относится только до тех, кто сам пожелает идти на работы. Об этом разослал десятки тысяч воззваний к населению. Отложился от командующего войсками Ерофеева, написал ему, что его распоряжения ведут к бунту, объявил, что будет непосредственно сноситься с председателем Совета Министров, военным министром и пр. Этого мало, Гиппиус надел халат, тюбетейку, вышел в этом костюме к народу, целовал Коран…
Когда требовали, чтобы он объяснил свой образ действий, он ответил, что, начав второй объезд области, он вызовет такой взрыв патриотического энтузиазма, что население само поставит добровольцев-рабочих, даже в большем числе, чем требовалось. Это, конечно, не оправдалось».
А.Н.Куропаткин, безусловно, читал объяснительную записку А.И.Гиппиуса, но предпочитает верить не ему, а злопыхателям: ведь в своем Дневнике Генерал-губернатор практически дословно цитирует следующее донесение начальника туркестанского охранного отделения Волкова:
«Надев на себя сартовский халат, и тюбетейку, его превосходительство самолично изволил что-то читать собравшимся сартам из корана, который затем поцеловал. В качестве зрителей присутствовало немало русских, которые были этим удивлены и с негодованием ушли с места произнесения речи».
При этом Алексей Николаевич Куропаткин «забывает», что в Ферганской области обеспечено спокойствие; что это — единственная область, где, хоть медленно, но идет формирование рабочих отрядов. Но военный министр приказал «строго наказать», и потому — ни слова в одобрение миротворца.
Ну и себя погладить по головке и представить свою государственную мудрость генерал-адъютанта А.Н.Куропаткин тоже не забывал. Вот как он описывает свои действия, в разделе «Меры общего характера в целях успокоения края и лучшего устроения его в будущем» Рапорта с грифом «Секретно», представленного Николаю II в феврале 1917 года:
«1) Прежде всего, были приняты меры к разъяснению населению сущности предъявляемых к нему требований по поставке рабочих и причин, вызвавших эту меру. При объезде края я пользовался каждым случаем говорить с представителями населения. Представляемый при сем приказ от 23 августа 1916 г., за № 220 переведенный на туземные языки и отпечатанный в большом числе экземпляров, был распространен среди населения и способствовал вместе с другими ранее принятыми мерами успокоению населения особенно оседлого. Привлечение в каждом из уездов, по выбору населения, почетных, надежных туземцев к непосредственному участию в деле поставки рабочих принесло большую пользу».
Ну, разве это не откровенный плагиат действий и отчетов А.И.Гиппиуса? Какую надо иметь совесть, чтобы практически одновременно, с одной стороны, использовать управленческие и политические ходы, найденные и реализованные А.И.Гиппиусом, и представлять их царю как собственные мудрые управленческие решения, а, с другой, — угрожать истинному автору, что если тот не напишет заявление об увольнении по собственному желанию, то его «уволят без льгот», то есть, попросту говоря, оставят 62 летнего генерал-лейтенанта без средств к существованию?
Но, самое главное, рапортуя царю, что высочайше одобренный план действий реализуется, А.Н.Куропаткин «забывает», что «меры по успокоению» он применяет по отношению к народу, значительная часть которого убита карателями, а еще большая — вынуждена покинуть землю предков, на которой правит Генерал-губернатор. Принимать «меры по успокоению» на кладбище большого ума не требуется, чай это не города и сёла Ферганской долины в начале июля 1916 года, кипящие недоверием, отчаянием и готовностью умереть.
В своем знаменитом докладе А.Ф.Керенский позитивно отзывается не только о военном губернаторе А.И.Гиппиусе, но и о действиях генерал-адъютанта А.Н.Куропаткина, оговариваясь, правда, что тот остается монархистом:
«Генерал-губернатор Куропаткин, сравнительно со всеми другими администраторами в Туркестане, является «белой вороной», но — в сравнении с теми, которые производили эти безобразия. Когда же вы с ним поговорите о том, как нужно управлять Туркестаном, когда вы изучите его государственное миросозерцание, то вы придете в ужас, потому что это — человек, который до сих пор отстаивает и доказывает, что единственной формой, нужной для народа, является самодержавная неограниченная форма управления. Это человек, который в XX веке отрицает необходимость местного самоуправления на окраине, который совершенно не понимает, что изображать из себя отца многочисленных детей подданных, этих сартов и киргизов, теперь невозможно…»
Полагаю, что Александр Федорович погорячился, назвав Александра Николаевича «белой вороной». Истинные «белые вороны» не могут жить среди своих черных сестер: их заклёвывают до смерти или изгоняют. А вот Александр Иванович Гиппиус был, безусловно, такой «белой вороной» по отношению к черной стае туркестанских и петербургских воронов-генералов, включая А.Н.Куропаткина: потому и был подвергнут травле и остракизму, а, в конце концов — изгнан.
Но, будем справедливы, Генерал-губернатор А.Н.Куропаткин не был инициатором травли ферганского военного губернатора, он просто исполнял приказ. И даже пытался смягчить его, если не по содержанию, то по форме. Вот как звучит приказ по Туркестанскому краю от 16 августа 1916 г. № 207 об отстранении А.И.Гиппиуса от должности:
«Военный губернатор Ферганской области генерал-лейтенант Гиппиус, приняв на себя во исполнение ВЫСОЧАЙШЕГО повеления от 25 июня сего года, непосредственное руководительство работами по призыву туземного населения упомянутой области на тыловые работы в действующую армию допустил в напечатанных им воззваниях к населению истолкование сего ВЫСОЧАЙШЕГО повеления в том смысле, что таковой призыв касается только лиц, добровольно пожелающих выполнить эту повинность.
Во внимание к исключительно честной и самоотверженной службе названного генерала и искреннего заблуждения, что принятый им способ исполнения ВЫСОЧАЙШЕЙ воли даст наилучший результат по успокоению населения, я возбуждаю ходатайство ограничиться только отчислением генерал-лейтенант Гиппиуса от занимаемой должности. Впредь же до воспоследования ВЫСОЧАЙШЕГО об этом приказа, я устраняю генерал-лейтенанта Гиппиуса от должности военного губернатора Ферганской области с прикомандированием его к главному управлению Туркестанского края.
Туркестанский Генерал-губернатор, генерал-адъютант Куропаткин
Ну что же, как говорится, и на том «спасибо», всё же не полковник П.П.Иванов. Тем более что «доброта» А.И.Куропаткина не была разделена петроградскими генералами, и 10 октября 1916 года генерал-адъютант Куропаткин получил от Военного министра телеграмму № 21819
Государю императору пятый день сентября благоугодно было двоеточие отклонить ходатайство предоставления генералу Гиппиусу должности на Кавказе и признать нежелательным дальнейшее оставление службе этого генерала.
Генерал Шуваев
Шел сентябрь 1916 года — самые страшные дни Уркуна. На германском фронте закончилась эйфория «Брусиловского прорыва»: дальше были одни поражения. Но властям было важнее всего расправиться не только с киргизами, но и со «слишком умным» и непокорным военным губернатором Ферганы. Трагедия русского Туркестана продолжалась, но в ней уже не было места Александру Ивановичу Гиппиусу: его не только уволили со службы, и его самого и его дела сознательно вычеркнули из российской истории.
И откуда же Вы такой, генерал-лейтенант Гиппиус?
Расследуя шаг за шагом эту историю, я никак не находил ответ на вопрос: почему именно этот генерал, оказался «с гвоздем»? Чем он отличался от десятка других генералов старших офицеров императорской армии, которые оказались внешне — бездумными исполнителями царского указа, а по сути — беспомощными марионетками провокаторов, преследовавших свои мелкие корыстные цели, очень далекие от государственных интересов?
Ответ, как мне кажется, я нашел в биографии А.И.Гиппиуса, вернее — в его послужном списке:
В службу вступил 02.09.1874. Окончил Михайловское арт. уч-ще. Выпущен в 34-ю пол. пеш. арт. бригаду. Подпоручик (ст. 22.05.1877). Поручик (ст. 18.12.1878). Окончил Михайловскую арт. академию (1-й разряд). Штабс-капитан (ст.27.03.1882). Прошёл подготовку на офицерских курсах восточных языков при Азиатском департаменте МИД (1883–1885), изучал арабский и турецкий языки. С 25.09.1886 по 10.10.1897 в гражданских чинах. С 25.09.1886 — Российский Императорский Вице-Консул в Ризе (Северо-Восточная Турция). 13 лет провёл в качестве негласного военного агента (вице-консул). В 1889 г. совместно с военным геодезистом Д.Д. Гедеоновым совершил поездку по Турецкой Армении, Курдистану и Сирии с целью разведки территорий. Переим. из титулярных советников в Полковники (ст. 13.04.1897; за отличие). Состоял в распоряжении начальника Гл. штаба (с 10.04.1900). Ст. штаб-офицер для особых поручений при Туркестанском генерал-губернаторе (с 15.04.1906). Помощник воен. губернатора Самаркандской области (07.11.1906-26.01.1907). Ген-майор (ст. 06.12.1906; за отличие). Помощник воен. губернатора (26.01.1907-08.03.1911) и воен. губернатор Ферганской области (08.03.1911-07.1916). Ген-лейтенант (пр. и ст. 06.12.1912; за отличие).
Так вот, оказывается, в чем отличие А.И.Гиппиуса от всех прочих туркестанских военных администраторов высшего уровня: в его послужном списке значится «дипломатическая» работа, причем работа не простая. В самом расцвете сил — в возрасте от 31 до 44 лет — он работал в Турции негласным военным агентом под дипломатическим прикрытием, то есть, попросту говоря, был российским военным разведчиком… или шпионом, как кому нравится.
Прибавим к этим 13 годам нелегальной работы в Турции 10 лет службы в Туркестане и получим, что именно А.И.Гиппиус был наилучшим знатоком Востока среди всех высших туркестанских сановников того времени. К тому же он единственный знал восточные языки, чем и воспользовался, для агитации мусульманского населения. Но как бы то ни было, А.И.Гиппиус не был «сапогом», он был профессиональным военным разведчиком и контрразведчиком, в каком-то смысле, коллегой жандармского ротмистра В.Ф.Железнякова.
Вполне резонно предположить, что именно там, на нелегальной работе, были наработаны продемонстрированные А.И.Гиппиусом навыки мыслить, не оглядываясь на начальство, непредвзято и нешаблонно; готовность принимать самостоятельные решения и брать на себя ответственность за них; там крепла его смелость в реализации этих решений. А.И.Гиппиус лучше прочих своих коллег-губернаторов знал и понимал тонкости мусульманства, образ мысли тюркских народов и их владык, осознавал, что «Восток дело тонкое».
Мне представляется, что менталитет военного разведчика, работающего заграницей, должен принципиально отличаться от менталитета строевого офицера. Разведчик, постоянно находясь среди врагов, имеет полное право проявлять хитрость, лицемерить, находить дипломатические уловки и попросту лгать. Но при этом по отношению к «Центру», то есть к своим начальникам, он просто обязан быть кристально честным, откровенным до последних мелочей. Ведь если он будет пойман его руководителями даже на маленькой лжи, если будет уличен в укрытии даже несущественных фактов, он утратит доверие своих коллег и руководителей. А вот войсковые офицеры, скорее напротив, вступая в прямые боевые столкновения с врагом, лишены возможности лукавить и хитрить: бой вещь, по большому счету, очень честная. А вот по отношению к далекому начальству можно и прихвастнуть, и прибедняться, и обойти молчанием какие-то неудачи: война все спишет.
Вот этот ментальный диссонанс и проявился в отношениях между штабными и строевыми генералами военного министерства и разведчиком А.И.Гиппиусом, проявившим, с одной стороны, виртуозную хитрость по отношению к противнику, а с другой, — наивную прямолинейность в переписке с непосредственным начальством. Увы, блистательно выиграв все «внешние бои», генерал-лейтенант А.И.Гиппиус проиграл по всем статьям «внутреннее сражение».
К сожалению, сведений о том, как сложилась судьба «сына купца Княжества Финляндского» Александра Ивановича Гиппиуса после отставки, что он делал в годы русских революций, неизвестно. Известно только, что, вследствие Февральской революции он долго не мог оформить назначенную ему пенсию. Кроме того, судя по отсутствию сведений о его участии в Гражданской войне как на стороне большевиков, так и в Белой армии, есть основания полагать, что он остался в стороне от этого кровопролития.
Просто для сведения. Родной старший брат Александра Ивановича — Владимир Иванович Гиппиус (1847-1918) тоже был военным, вышел в отставку в чине генерала от артиллерии. В отличие от младшего брата, он был кадровым военным, и потому известен не только участием в русско-турецкой войне, но и тем, что в 1905 году командовал артиллерией при подавлении Декабрьского восстания в Москве. Он умер в 1918 году своей смертью, но только благодаря тому, что его дочь служила в военном госпитале и спрятала там отца от революционного трибунала.
Еще один брат — Иван Иванович Гиппиус в период первой русской революции 1905-1906 года был директором Семянниковского (позже — Невского) судостроительного завода, второго по величине после Путиловского предприятия Петербурга. Число работавших на нем превышало 5200 человек, среди которых были сильны как антиправительственные, так и черносотенные настроения. Известно, что однажды И.И.Гиппиус приказал закрыть ворота и не пустил на территорию завода казаков для разгона митинга. С другой стороны в большевистской литературе описываются его дисциплинарные меры по отношению к рабочим. Видимо, как и брат Александр, Иван Иванович умел лавировать, добиваясь главного — сохранить порядок и производство. По данным Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства 1917 г. боевики-черносотенцы планировали убить директора И.И.Гиппиуса, нанимали киллеров. Но те не выполнили заказ. На следствии боевик Союза русского народа И.А.Лавров — один из несостоявшихся убийц, сказал
«Так однажды Юскевич-Красковский [NB. — черносотенец, руководитель боевиков Союза русского народа в Петербурге] поручил мне совершить убийство директора Невского судостроительного завода Гиппиуса, но я не хотел исполнить такое поручение; было тогда возложено это поручение на другого рабочего, ныне покойного Зорина, но и он не совершил; наконец, возложили на Якова Крикса, но выполнить это убийство так и не удалось. Гиппиус — человек хороший, его, по-видимому, и рабочие любили, и поэтому убийство его как-то расстроилось».
Вот такое семейство. Интересно было бы послушать, что эти три брата сказали бы друг другу в 1917-м году.
Кстати, в Гражданской войне не участвовал ни один из военных губернаторов Туркестана, занимавших свой пост по состоянию на 25 июня 1916 года. Это не удивительно, ведь Николай Клавдиевич Колмаков (Калмаков), исполнявший дела военного губернатор Закаспийской области, три года был помощником А.И.Гиппиуса, а Нил Сергеевич Лыкошин — дружил с ним, ну а Александр Семенович Галкин, наверно, оставаясь «каждый день пьян», погиб в 1920-м году в собственном сочинском доме от руки бандита.
Для сравнения: палач Джизака — полковник П.П.Иванов, взявший псевдоним Иванов-Ринов и вставший в ряды армии Колчака, в годы Гражданской войны «прославился» с одной стороны, изуверскими расправами над пленными красноармейцами и мирным населением Сибири, а, с другой, — обвинениями со стороны его соратников в серии действий, повлекших военные поражения колчаковцев. Кроме того, он издал приказ, согласно которому все офицеры императорской армии, воевавшие на стороне «красных», объявлялись предателями и подлежали расстрелу. Однако сам П.П.Иванов-Ринов после окончания Гражданской войны, уже в Китае был разоблачен как сотрудник НКВД, объявлен предателем, под угрозой расправы бежал в СССР, где и был расстрелян. Генерал М.Р.Ерофеев тоже воевал на стороне белых, эмигрировал и умер в Ницце.
А вот последний царский военный министр Д.С.Шуваев стал советским генералом, преподавал топографию, пока не попал под каток сталинских репрессий. Не принял участия в Гражданской войне и генерал-адъютант А.Н.Куропаткин, последний Генерал-губернатор Туркестана. Он стал советским сельским учителем (!) в бывшем собственном имении и оставил большой архив, мемуары.
Советский взгляд
В советской историографии было не очень много царских военачальников XIX-XX века, за которыми признавались заслуги перед народом и государством. В основном это относилось к полководцам Отечественной войны 1812 года, из генералитета более поздних царствований — считанные единицы: адмиралы В.А.Корнилов и С.О.Макаров, отчасти М.Д.Скобелев, А.А.Брусилов, а также несколько других, вставших в ряды Красной Армии и умерших до начала сталинского террора против армейского руководства
Генерал-лейтенант А.И.Гиппиус был сочтен недостойным войти в это число. Посвященная ему статья в «Красном архиве» называлась «Губернатор в роли проповедника ислама» и была выдержана в насмешливо-критических тонах, то есть продолжала традицию, начатую М.Р.Ерофеевым, П.П.Ивановым, А.Н.Куропаткины и Д.С.Шуваевым и «туркестанской общественностью».
Не лучше к А.И.Гиппиусу относятся и «антисоветские историки». Упомянутый д.и.н. А.Н.Ганин описывает деятельность ферганского военного губернатора так:
«В Ферганской области мятеж, прежде всего из-за наличия здесь достаточного количества русских войск, получил незначительный размах…
…Военный губернатор Гиппиус, кстати, владевший турецким и арабским языками, заигрывал с мятежниками, предложив отправиться на работы только добровольцам, то есть, самовольно изменив формулировку Высочайшего указа. Гиппиус развил поистине лихорадочную деятельность — тиражировал воззвания, использовал добровольцев-пропагандистов. Попав в соседние регионы, где указ требовалось выполнять в его изначальной формулировке, подобные воззвания могли стать причиной серьезной дестабилизации обстановки. Мало того, Гиппиус лично, переодевшись сартом, ездил по области и агитировал в поддержку указа, в чалме и халате читал местному населению отрывки из Корана и целовал книгу».
Комментировать это хронологически извращенное, в целом тенденциозное, а местами просто ложное изложение драматических событий, документальное изложение которых было приведено выше, — пустая трата времени. Поэтому просто констатирую, что этот «историк постсоветского розлива» и многие другие его коллеги излагают событий 1916 года столь же произвольно.
Но, приятно осознавать, что попытки иного взгляда на генерала-миротворца тоже имели место, правда, не со стороны историков, а со стороны деятелей искусства. В историческом фильме «Пробуждение», снятом в 1984 году на студии «Узбекфильм» Латифом Файзиевым на основании документов о событиях 1916 года в Джизакском уезде, роль губернатора А.И.Гиппиуса сыграл один из самых интеллектуальных и талантливых советских актеров — Иннокентий Смоктуновский, прославившийся ролью принца Гамлета.
Думаю, что и режиссер фильма, пригласивший Смоктуновского на эту роль, и сам Иннокентий Михайлович, знали о деятельности А.И.Гиппиуса в 1916 году. Более того, полагаю, что отношение у них к этому историческому персонажу было сходно с тем, которое сложилось и у меня.
И опять для сравнения: роль полковника П.П.Иванова в том же фильме «Пробуждение» играл Вячеслав Шалевич, сыгравший ранее Швабрина в «Капитанской дочке».
А.И.Гиппиус и П.П.Иванов — Гамлет и Швабрин… наглядные ассоциации.
Ну и напоследок хочется вернуться к вопросу о мнении «просвещенной общественности».
В постсоветские годы «буржуазно-либеральная интеллигенция» (их еще называют «белоленточниками») новых государств любит противопоставлять «русской интеллигенции» — «советскую общественность», и возмущаться последней, за то, что она на собраниях осуждала сначала «врагов народа», потом — диссидентов, Б.Л.Пастернака и А.И.Солженицына, и неизменно поддерживала «линию партии и Советского правительства». А чем те советские собрания отличались от совещаний, проведенных полковником П.П.Ивановым в 1916 году? На мой взгляд, эти собравшиеся «представители администрации, банков, промышленности, торговли, предприниматели и др.» сами были хуже любых «кукнаристов, кумарбазов и т. п.» (честно говоря, не знаю, кто это такие), но слово «отбросы» мне понятно.
Уничижительные нападки на А.И.Гиппиуса продолжаются и буквально в наши дни. Например, Марат Суюнбаев, публикуя доклад А.Ф.Керенского, прямо после слов о том, что генерал «имел гражданское мужество подать особое мнение и не подчиниться такому безумному распоряжению власти», вставляет собственную ремарку
«Ясное дело, что генерал Гиппиус поступил так не потому что он гуманист (военный и гуманист — вещи не совместимые), а просто здравомыслящий государственник, бòльший государственник, чем его начальство».
Ну, разве так можно? Разве не стоило прежде поинтересоваться, во-первых, послужным списком генерал-лейтенанта А.И.Гиппиуса, а, во-вторых, уяснить, как сказался этот поступок на судьбе самого Александра Ивановича?
Надеюсь, что те, кто прочтет эту статью, со мной согласятся.
И пусть это будет моим личным поклоном благодарности и восхищения этому человеку. Николай Тихонов написал свое «Гвозди бы делать из этих людей: Не было бы в мире крепче гвоздей» про людей другого происхождения и другой эпохи, но мне кажется, что «губернатор с гвоздем» Александр Иванович Гиппиус тоже достоин такой оценки.
Мир праху его.
N.B.
Заканчивая, хочу отметить, что, когда эта статья была уже почти завершена, мне попалась очень интересная монография профессора Историко-архивного института РГГУ, доктора исторических наук А.Ю. Бахтуриной «Окраины Российской империи: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914—1917 гг.)». Хотя эта монография посвящена вопросам царской политики не только в Туркестане, а во всех национальных окраинах Российской империи, автор сочла интересным посвятить несколько страниц книги генерал-лейтенанту А.И.Гиппиусу: видно судьба этого человека поразила не только автора данной статьи. И вот как А.Ю.Бахтурина заканчивает свой рассказ о нем:
» Дело Гиппиуса обсуждалось в периодической печати, на заседаниях Государственной Думы 13-14 декабря 1916 года. При этом никто не задумывался о том, сколько людей осталось в живых благодаря предотвращенным беспорядкам»
Может быть, сейчас кто-то, из проживающих в Киргизии потомков кокандцев и ферганцев, андижанцев и наманганцев, задумается о том, какую роль сыграл в судьбе их предков русский разведчик, генерал-лейтенант Александр Иванович Гиппиус… «губернатор с гвоздем».
ГУБЕРНАТОР «С ГВОЗДЁМ». ЧАСТЬ 2 ГУБЕРНАТОР «С ГВОЗДЁМ». ЧАСТЬ 4
