ДЕНЬ ЗА ДНЕМ. Ровно 100 лет назад в Туркестане. Сегодня день 53 от начала описания — 5 сентября по новому стилю и 23 августа по старому стилю, использовавшемуся в 1916 году. Только на основе документов.
СМЯТЕНИЕ, ИСХОД, ҮРКҮН …
ЛЕТОПИСЬ Туркестанской Смуты
Дата: 23 августа 1916 года, вторник
Место действия: Туркестанский край
Трудно утверждать с полной уверенностью, что организаторы торжественного открытия Памятника жертвам 1916 года в Ата-Бейите независимо от меня пришли заключению, что началом трагического Уркуна следует считать именно дни 21- 22 августа 1916 года (по новому стилю 3-4 сентября). Но так уж получилось, что (поверьте, не сговариваясь) мемориал был открыт день в день спустя 100 лет со того дня, когда киргизы Семиречья повсеместно прекратили сопротивление и побежали.
23 августа 1916 года произошло еще одно очень важное событий — Генерал-губернатор Туркестанского края А.Н.Куропаткин издал приказ № 220 «О порядке призыва на тыловые работы», к которому прилагались подробнейшие инструкции по организации набора.
Приказ этот «опоздал» почти на два месяца! Или, по-другому, действия туркестанских администраторов опередили приказ почти на два месяца. Как бы то ни было, но телега была поставлена впереди лошади.
Глядя назад на сто лет, кажется, что, если не сам Николай II, то уполномоченный им генерал-адъютант А.Н.Куропаткин вполне мог гаркнуть прямо из Петербурга еще 26 июля на весь Туркестан: «Прекратить безобразия!» или, как говорят англичане «Freeze!», а потом уж отправляться поездом Петербург-Ташкент, сочинять приказ № 220 и все приложения к нему, чтобы 18 сентября отправить первый эшелон. Но ни царь, ни А.Н.Куропаткин ситуацию не «заморозили». И потому его приказ от 23 августа для туземцев Семиречья мало что значил: часть киргизских мужчин в возрасте 19-32 лет, которые подпадали под его действие, уже были убиты, еще большая — в панике бежала в горы и к пустынным берегам Балхаша, но в основном -в сторону китайской границы. Были, безусловно, киргизские волости, которые, хоть и саботировали набор весь июль и часть августа, но никаких открытых противоправных действий на совершали. О них обязательно будет рассказано в одном из обзоров, хотя их спокойное поведение не описывалось в документах столь же детально, как бунтарство волостей Пишпекского и Пржевальского уездов.
Приводить весь текст Приказа № 220 от 23 августа 1916 года — вполне добротного документа со всеми приложениями, наверно, нет смысла. Поэтому процитируем только его основную часть
Великая война, которую ныне ведет Россия и ее союзники, не может быть закончена ранее полной победы русских и союзных России войск. Для обеспечения победы все население как России, так и ее союзников, напрягает все силы, не жалеет никаких жертв. Все народы империи, обязанные воинской повинностью, уже выставили для действующей армии и ее непрерывного укомплектования значительную часть мужского населения в призывном возрасте. Дальнейшие призывы более зрелых возрастов желательно возможно замедлять, чтобы в лучшей мере обеспечить нужды, как самого населения, так и нужды армии, которую обслуживает еще не призванное в ряды армии население.
Такое замедление станет возможно, если в ряды армии будут призваны те нижние чины или рабочие, подлежащие воинской повинности, которые ныне работают или служат в тылу армии по устройству и охране железных и иных дорог, проведению канав, устройству тыловых укреплений, заготовке топлива, охране и пастьбе войскового скота, служат рабочими в предприятиях, работающих на армию, и др. Все эти работы и службы жизненно необходимы для армии, поэтому снятие с этих работ нижних чинов или рабочих, обязанных воинской повинностью, может быть произведено только в том случае, если на место нижних чинов и рабочих прибудут другие рабочие.
Государю императору 25 июня сего года благоугодно было повелеть произвести такую смену рабочих, взятых с населения Российской империи, не привлеченного еще к отбыванию воинской повинности, в том числе и из Туркестанского края.
В заботах о Туркестанской окраине е. и. в. повелел взятым рабочим производить плату за работу и довольствовать их от казны. Общее число рабочих, которое должно быть выставлено всеми пятью областями Туркестанского края, определено лишь в 220 000 чел. Такое число рабочих, назначенных из многочисленного туземного населения Туркестана, является весьма льготным, сравнительно с тем, что при такой же численности выставлено коренным русским населением в ряды армии.
Так как перевозка всей массы выставленных рабочих потребует значительного времени, то уборка урожая сего года не может пострадать. Тем не менее, дабы обеспечить сбор урожая даже передовым эшелонам, государь император милостиво разрешил отсрочить начало призыва рабочих до 15 сентября.
Населению Туркестана при завоевании его оставлялись в его владении и пользовании земли, сохранялось свободное отправление веры, уважался местный уклад жизни, но до сих пор на туземное население не было распространено отбывание воинской повинности за дарованные ему милости.
За период 40—50 лет владения Россией бывшими среднеазиатскими ханствами туземное население под защитой русских штыков жило мирной жизнью, развивалось и богатело. Экономический рост завоеванных областей в значительной части был обязан жертвам коренного русского населения, на средства которого содержались войска, проводились железные дороги и пр. В тяжелую годину, переживаемую русским народом, туземному населению Туркестана надлежало вспомнить эти заботы об них русского правительства, вспомнить жертвы, принесенные для их процветания коренным русским населением, и без колебаний и сомнений послушно отозваться на призыв державного вождя великой России и выставить в полном порядке назначенное для тыловых работ число рабочих.
В большинстве местностей Туркестана, надо надеяться, так и произойдет, но оказались и такие местности, в которых население отказалось дать рабочих, возмутилось, напало с оружием в руках на должностных лиц и беззащитное русское население, производило насилие над ними и даже убийства. Большая часть таких выступлений уже усмирена силой оружия, виновные наказаны или будут наказаны, а земли, на которых совершены убийства людей, отобраны навсегда в казну.
Государю императору благоугодно было в 22-й день минувшего июля поручить мне управление Туркестанским краем, возложив на меня исполнение воли е. и. в. о призыве туземцев на работы, наказание виновных и восстановление мирного течения жизни в крае. Вступив в управление высочайше вверенным мне краем, я ознакомился как с происшедшими прискорбными событиями, так и с причинами, их вызвавшими. Озабочиваясь успешным выполнением воли августейшего монарха, я всеподданнейше ходатайствовал через военного министра перед е. и. в. о предоставлении мне права определять, в зависимости от местных условий, порядки и сроки призыва рабочих, а также освобождать от поставки отдельные трудно доступные местности края, дабы этими мерами, с одной стороны, дать возможность населению управиться со своим полевым хозяйством и подготовиться исподволь к предстоящей отправке на работы, а с другой,— выполнить и исправить допущенные первоначальные ошибки по наряду и разверстке.
Изъясненные предположения мои 28 июля сего года удостоились всемилостивейшего государя императора утверждения.
Вместе с сим государю императору благоугодно было на время состояния Туркестанского края на военном положении предоставить мне право главнокомандующего армиями.
Сообщая о такой высочайшей воле во всеобщее сведение по вверенному мне краю, я на основании высочайше данных мне полномочий объявляю:
1) Призыв инородцев на работы в тыловых районах действующих армий начнется с 15 наступающего сентября и будет продолжаться последовательно в течение 3—4 ближайших месяцев, причем при установлении очереди отправления рабочих из разных местностей края будут приняты во внимание их хозяйственные интересы.
2) Отправку рабочих начать производить с 18 сентября ежедневно по одному поезду в 1000 чел. Расписание отправления поездов на первый месяц отправки при сем прилагается (прил. № 4). На военных губернаторов и на начальника Закаспийской области возлагается обязанность сообразно сему расписанию подготовлять к отправке эшелоны рабочих. Дабы самая отправка совершалась в полном порядке и рабочие могли прибыть на работы здоровыми и бодрыми, предлагаю к непрерывному руководству меры, указанные в приложении к сему приказу (приложение № 1)
3) При разверстке указанных выше 220 000 рабочих в предположении немедленной отправки было допущено в охрану интересов местностей, производящих хлопок, значительное уменьшение следуемых по разверстке рабочих с Ферганской области и некоторых уездов Самаркандской и Сыр- Дарьинской областей, общей численностью около 40 000 чел. Вместе с сим., эти 40 000 были распределены на местности преимущественно с кочевым населением, в которых хлопок не производится. Я не признал возможным, ввиду достаточной охраны сбора хлопка самыми сроками призыва, переложение такого числа рабочих на местности, в сравнении с производящими хлопок, бедные и посему все добавочное количество рабочих исключил с местностей, на которые таковое было начислено. В то же время, дабы не изменять уже составленных списков в местностях, производящих хлопок, увеличение числа назначенных с них рабочих может быть произведено впоследствии, если в том представится необходимость. Поэтому в настоящее время общее число рабочих определяется, согласно составленным спискам, в 200 470 чел., в том числе на Сыр-Дарьинскую область — 60 000, на Самаркандскую — 32 407, на Ферганскую — 51 233, на Семиреченскую — 43 000 и на Закаспийскую — 13 830. Подробное распределение рабочих по уездам, волостям и городам областей края объявляется в отдельных к приказу приложениях № 3, а, б, в, г, что же касается Семиреченской области, то наряд рабочих по уездам, городам и волостям в ней будет объявлен особо, вслед за успокоением вспыхнувших в названной области серьезных беспорядков.
4) Работы, к которым привлекаются туземцы, будут производиться в тыловых районах армии и фронтов. Цель призыва на эти работы туземцев состоит в том, чтобы освободить для службы в войсках нижних чинов, а также рабочих, еще не призванных в войска, но на которых воинская повинность распространена.
5) Работы, возлагаемые на туземцев, будут состоять в проложении и починке дорог, проведении канав, устройстве укреплений, заготовке дров, пастьбе скота, заготовлении для него корма и пр. Все работы будут производиться вне района военных действий.
6) На работы, указанные в п. 5 сего приказа, будут привлекаться туземцы всех областей Туркестанского края, кроме Закаспийской, что же касается туркмен Закаспийской области, то ввиду того, что народ этот в настоящее время принимает участие в рядах наших доблестных войск в составе Текинского конного полка, совершившего славные подвиги, привлеченные от него по наряду рабочие будут назначаться с оружием в руках для несения сторожевой службы, как то: охраны пленных, охраны лесов, железных дорог и пр. Киргизы Закаспийской области будут назначаться на работы на общем основании с киргизами прочих областей.
7) Возлагаемые на туземцев работы, равно как несение туркменами сторожевой и караульной службы, будут оплачиваться казной в размере рубля в день, кроме продовольствия на счет казны, что составит до 50 коп. в день на человека. Заработная плата может быть увеличиваема или уменьшаема, смотря по старанию рабочих; плата считается со дня посадки рабочего в поезд (или на пароход).
8) Отправляясь на работы, туземцы обязаны запастись за свой счет теплой одеждой и обувью, так как им придется работать осенью и зимой в холодном климате.
9) В случае недостатка у рабочих своих средств на заготовку одежды или обуви им могут быть выданы в счет заработной платы задатки в размере не свыше 30 руб. каждому. В счет выданной вперед суммы производится, где то потребуется, и обеспечение семей назначенных на работы. Означенная плата вперед выдается на руки самим рабочим с отметкой о том в их расчетных книжках.
10) Наряд рабочих в волостях и аулах производится самими туземными обществами по их приговорам.
11) От наряда может быть освобождаемо самое ограниченное число лиц, список освобождаемых от наряда по их занятиям и положению объявляется в отдельном приложении № 2 к настоящему приказу . Кроме того, признано необходимым вовсе освободить от наряда:
а) население Памирских волостей и б) население Матчинской волости Ходжентского уезда, Фальгарской и Искандеровской волостей Самаркандского уезда.
12) Туземцы, не принадлежащие к русскому подданству, наряду не подлежат.
13) Привлечение туземцев на работы производится по месту, их приписки. Для содействия населению и администрации по выполнению: призыва туземцам предоставляется учреждать особые порайонные комитеты, деятельность которых по организации рабочих партий (их снаряжению, отправлению и установлению сношений с родиной) определяется в особом к настоящему приказу прил. № 1. Конечной целью указанных мною мер ставлю, чтобы рабочие отправлялись на тыловые работы успокоенными и уверенными в том, что как о них, так и об оставляемых ими семьях будут постоянно и всемерно заботиться власти, входя в их нужды и нужды их семей, и чтобы туземцы вернулись на родину лучше, чем ныне, ознакомленными с могуществом и величием русского государства, с более ясным, чем ныне, сознанием, что они должны составлять одну дружную семью со всем великим русским народом.
Изложенные меры, надеюсь, должны рассеять в среде туземцев всякие опасения и тревогу по поводу поставки рабочих,, потому я уверен, что высочайший указ 25 июня сего года о призыве туземцев Туркестанского края на работы в тылу наших доблестных войск будет выполнен ими успешно и с сознанием долга, лежащего на них, как на русско-подданных. Прошу военных губернаторов и начальника Закаспийской области принять настоящий приказ к точному исполнению и широкому, оповещению среди населения вверенных им областей, предварив туземцев, что высочайшее повеление государя императора о призыве рабочих подлежит точному исполнению.
Подлинный подписал:
Туркестанский генерал-губернатор генерал-адъютант Куропаткин
Приказ — приказом, а в Пишпекском и Пржевальском уездах, а также в некоторых уездах Закаспийской области, готовились военные действия. Хотя в сам этот вторник, серьезных боев не было… если не считать, конечно, хорунжего фон Берга, но о нем — в конце обзора..
Дата: 22 августа 1916 года, понедельник
Место действия: Семиреченская область, Пишпекский уезд
В обзорах за 18 августа и 21 августа были приведены записи из «Дневника событий», которую вели служащие Нарынской таможенной заставы, в частности, управляющим этой заставы Доценко. Продолжим публикацию этого документа ([ЦГА КР Ф. И-46. Оп. 1. Д. 435. Л. 72–85 об.] Дневник печатается по тексту документа № 81 Сборника 2016 г. ):
22 августа.
Ночь 21 на 22 августа прошла спокойно, в течение дня никаких достойных сообщений не было, за исключением рассказа учителя из города Пржевальска Ходосова, командированного для переписи скота в Пржевальском уезде, который, возвращаясь с работы в г. Пржевальск, был задержан восставшими киргизами Онарчинской волости Атбашинского участка на местности Султан-Сары.
Обращались киргизы с учителем не грубо, присутствия его между ними как будто не замечали, но сторожили.
Продержав пленника в юрте с неделю, киргизы предложили ему написать от них записки коменданту в Нарын с предложением отпустить учителя, если комендантом будет отпущен арестованный ихний волостной правитель.
Получив в Нарыне записку от учителя, комендант приказал посланцу передать, чтобы пленник был немедленно доставлен невредимым в Нарын, что киргизы и выполнили в точности.
Сопровождавшие учителя джигит [и]переводчик-семинарист при встрече на Султан-Сары с киргизами, оставив учителя, сбежали.
Телеграф и почта не работают.
23 августа.
Почта и телеграф не восстановлены.
Пришла в Нарын сотня оренбургских казаков, на днях ожидается прибытие пехоты, сапер, телеграфной команды и двух орудий.
Прибывшие войска шли через перевал Кугарт, по всей дороге, не доходя до Нарына сорока верст, пришедшей сотне киргизы оказывали не совсем охотно содействие. На последней же стоянке за сорок верст до Нарына казакам не было поставлено ни юрт, ни сена для лошадей; за 18 верст от Нарына на правом берегу реки Нарын против русского поселка Рождественского, расположенного на левом берегу той же реки, казаки видели большую толпу киргизов, пытавшихся обстрелять сотню, казаки ответили несколькими залпами, после чего киргизы разбежались.
Получено в гарнизоне сообщение, что сегодняшней ночью киргизы решили напасть на поселок Рождественский, куда сегодня же вышла в поддержку русскому населению группа казаков. По сообщению прибывших по конному пути Андижан –Нарын казаков деревянный мост через реку Атбаши при впадении ее в реку Нарын сожжен киргизами, и сотня перешла реку в брод.
Получено от старшего стражника Атбашинского поста некоторые сведения о потерявшемся стражнике Гридунове. Стражник Босогинского поста сообщает, что прапорщик, занимавший пост на Аксае, ушел с казаками к перевалу Бедель.
О розыске Гридунова: управляющим заставой лично опрошен в Нарыне Чештюбинский волостной управляющий. Получены в заставе донесения старших стражников Ташрабат[ского] и Акбеит[ского постов] об оставлении этих постов стражей и рапорт Атбашинского поста об оставлении стражей Босогинского поста (приложение: копия рапорта стражника Атбашинского поста № 15 с надписью на нем управ[ляющий] з[аста]вой № 688 и рапорт Атабаш[инского] № 14, Акбеит[ского] и Ташр[абадского] № 2 постов).
24 августа.
Есть известия о разграблении русских поселков, расположенных вниз по реке Нарын Семиреченской области прибывший 22 августа из поселка Столыпино джигит Атбашинского участкового начальника сообщает, что отряд с русским населением, выдержав атаку киргиз и нанося атакующим чувствительные удары, отступил по направлению станции Рыбачье, дальнейшей судьбы отступивших джигит не знает, так как вынужден был отделиться от них и бежать в Нарын.
Остальные джигиты участкового начальника тоже бежали по своей воле и в Нарын не явились.
Учитель Ходосов дополнительно к сообщению, занесенному в наш дневник 22 августа, сообщает, что семинарист, узнав в пути о воинственном настроении киргиз, поспешил снять и спрятать в куржун свой европейский костюм, надев взамен халат и киргизскую шапку, а джигит сорвал с себя плечевые знаки. Когда учитель обратился к ним за советом о дальнейших действиях, то оба туземца перестали с ним разговаривать. Почта и телеграф не восстановлены.
Самое примечательное в этих записках, на мой взгляд, история учителя Ходосова. Не вызывает никакого сомнения, что это тот самый «пржевальский учитель А.Ходысов», о котором писал в своем дневнике (документ № 269 Сборника 1960 г.) настоятель Иссык-Кульского монастыря И.С.Шимановский (см. обзор за 17 августа). Вот так, удивительным образом подтверждается, казавшаяся почти лубочной (к свидетельствам попов всегда относишься с недоверием) история о плененном русском учителе, которому киргизы доверили учить «киргизят» русскому языку.
И вообще практически все записи «Дневника событий Нарынской таможенной заставы» (как тут не вспомнить таможенника Верещагина из «Белого солнца пустыни») находят подтверждение в других документах. Вот, к примеру, цитата из рапорта капитана фон Бурзи, карательный отряд которого в эти дни двигался из Ферганской области в Пишпекских уезд
Капитан Бурзи доносит: «21 августа отряд перевалил Кугартский перевал, ночевать вынужден у подножья, так как, преодолевая перевал при сильной буре, необходимо был вынужден спуск пулеметов отложить до утра. При спуске артиллерии на вьюках на одном из карнизов 3 лошади с зарядными ящиками сорвались, одна убита, ящики разбиты.
По сведениям стражника Катунцева и местных жителей, количество бунтующих киргиз[ов], вооруженных берданами и трехлинейными винтовками, на правом берегу Нарына за последние дни увеличивается; при попытке гарнизона Атайки произвести разведку открывали стрельбу.
19 августа появилась на берегу огромная масса скота, из чего можно заключить, что киргизы предполагают прорваться в Китай по дороге: долина Тогузторау — перевал Ойкане — хребет Кызыл-Белес — равнина Арпу и угнать свой [и] награбленный скот. Кроме этой дороги, в Китай из Пишпекского уезда существует только один путь на укрепление Нарына, но присутствие там войск задерживает их.
По сведениям местных киргиз[ов], от Токмака наступают 7 рот, под напором которых киргизы отходят в Тогузторау. По сведениям джигита, ехавшего из Нарына, киргизы Шатековской, Чириковской, половины Шаркитинской и Буниковской [волостей] откочевали в Китай, в Атайке содержится 6 арестованных киргиз[ов].
По сведениям казака, ехавшего из Нарына, сотня есаула Никитина прибудет туда 23 августа, № 25». Я телеграфировал генералу Фольбауму: «Проходов от загорных волостей Пишпекского уезда в Китай три:
первый — через Тогузторау, Монагельды, мост через реку Алабугу, плоскогорье Арпа-Аксай, перевал Туругарт;
второй —оз. Сон-Куль, перевал Молдаашу, ур. Куртке, Терекчат, Доробульжин, Ортосырт, Атбашинская долина, Арпа-Аксай, Туруг-Арт;
третий — [через] оз. Сон-Куль, Нарынское, Атбаши, Бешпельчир и ряд перевалов в Кашкарию».
Нет никого сомнения, что о приходе этого отряда писал заведующий таможенной заставой 23 августа. Рапорт капитана фон Бурзи цитирует в своей телеграмме полковник П.П.Иванов, который в августе 1916 года исполнял дела военного губернатора Ферганской области вместо отправленного в отставку генерал-лейтенант А.И.Гиппиуса. Полковник П.П.Иванов, пошедший на повышение после жестокого подавления Джизакского восстания, не может спокойно смотреть, как без его участия идет карательная операция в соседней области, и делает собственную приписку после сообщения фон Бурзи:
С выводами Бурзи согласен. Бунтовщики торопятся прорваться в первом направлении под напором со стороны района Кебин, Иссык-Куль.
Если здесь не пустить, бросятся ко второму направлению, совершенно свободному. Не найдете ли возможным приказать отряду Бурзи, если он еще в Тогуз-Торау, или Селезневу совместно с сотней разгромить мятежников в Тогузторау на правом берегу Нарына.
Затем 3 роты Бурзи с орудиями спешно пойдут в Нарын,, вслед за ними и Селезнев с тремя ротами, 6 пулеметами для разгрома в районе Терекчать — Куртка, а рота с сотней [и] четырьмя пулеметами остается в Тогуз-Торау.
Тогда мятежники будут окружены, заперты. Иначе прорвутся, останутся ненаказанными, разграбят дотла сохранивших верность киргиз[ов], угонят захваченных русских.
Не признаете ли возможным дать начальникам отрядов общие директивы, не стесняя инициативы. После окружения можно будет предпринять окончательный разгром мятежников.
Как видим, этот профессиональный каратель очень хочет сам покомандовать карательной операцией, и потому дает совет генерал-лейтенанту М.А.Фольбауму «не стеснять инициативы». По сути, младший по званию офицер, к тому же «из другой епархии» просит командующего войсками Семиреченской области «не вмешиваться». Вообще-то в таких случаях генералы должны отвечать: «Полковник, мне кажется Вы забываетесь…»
К сожалению, что в реальности ответил военный губернатор Семиреченской области своему ферганскому коллеге не известно.
Дата: 22 августа 1916 года, понедельник
Место действия: Семиреченская область, Пржевальский уезд
Запись за 23 августа в Дневнике хорунжего А.В. фон Берга (документ № 448 Сборника 1960 г.) поражает масштабами описанного в ней сражения, полководческим гением самого хорунжего и, как обычно, количеством поверженных врагов.
23 августа 1916 г.
В 8 ч. утра по приказанию коменданта г. Пржевальска я был послан с 36-ю казаками на шерстомойку, где, по донесению дозорных, дунгане и киргизы поджигают склады шерсти. Со мной были посланы со своими комендантами хорунжий Угренинов и прапорщик Моргунов.
Выйдя на окраину города, нами замечена была большая толпа, тогда я отряд свой разбил на 3 части; хорунжему Угренинову приказал идти вправо и зайти на гору с севера в тыл противника, прапорщику Моргунову приказал идти прямо в лоб противнику, а сам пошел левее последнего на вероятный и единственный путь отступления дунган и киргиз[ов].
Лишь только наши части пошли по вышеназванным направлениям, как дунгане спустились вниз с горы и пошли мимо прапорщика Моргунова навстречу ко мне. Подпустив противника на близкое расстояние, я встретил его залпами, дунгане остановились и развернули фронт, впереди ехал предводитель бунтарей с белым флагом. Видя, что дунгане стоят, я кинулся на них, но они не приняли атаки и отошли назад, соединившись еще с каким-то своим отрядом, всего дунган было 4000 чел.
Я рысью пошел за ними, спешиваясь и обстреливая противника. Дунгане остановились невдалеке от с. Мариинского, к северу от него, открыли по нас стрельбу, во время которой откуда-то с тылу к ним подошла еще большая толпа под трехцветным флагом (синий, зеленый и красный), а с фланга под белыми знаменами. Дунгане повели на нас атаку, во время которой я, спешившись, засел в сурепке и отражал противника залпами. Из с. Мариинского на наш левый фланг пошли в атаку киргизы, но были встречены огнем повернутых к ним 15 казаков, остальные 21 отражали все время натиски киргиз[ов].
Киргизы не выдержали нашего мелкого огня, стали отходить к главным силам дунган. В это время прапорщик Моргунов незаметно подошел во фланг противнику и открыл огонь, я присоединил команду хорунжего Угренинова, кинулся на дунган, последние попали под огонь дружины, и дунгане, теснимые мною, не выдержали и пошли по Джеты-Огузовской щели, думая там укрыться. Я понял, что если дунганам удастся занять щель, то бороться с ними будет :весьма трудно, а потому кинулся полным карьером по направлению к щели; казаки были спешены, с цепью загородили вход. Не ожидая такого быстрого маневра, дунгане густой толпой подошли к цепи шагов на двести, но грянул залп, затем другой, и дунгане целыми десятками стали падать с лошадей. Получилось страшное замешательство среди них, задние напирали на передовых, а передовые кидались назад; видя все это, я кинулся с 50 казаками в атаку и принялся беспощадно рубить. Вся дорога моментально покрылась трупами, дунгане кинулись врассыпную поодиночке и небольшими группами, паника среди них была ужасная, бежавшие бунтари бросали оружие, поднимали руки кверху и кричали «Здравствуйте», около 500 чел. было зарублено шашками, многие прятались в скирдах хлеба, в арыки, в сурепку, но все впоследствии были убиты.
Дунгане потерпели полное поражение, и остатки их были прогнаны на южный берег озера, откуда они даже не рискнули пройти на место своего бивуака в Джеты-Огузовскую щель.
Если верить этому описанию, то этот день должен войти в историю мировых войн. Но есть одна загвоздка. В Центральном государственном архиве Киргизской Республики в деле [ЦГА КР ф.И-75, о.1, д.11, л.40-45] имеется заверенная копия «Дневника боевых действий сборной сотни 3-го Семиреченского казачьего полка во время командировки в Пржевальский уезд». В этом дневнике на стр. 41 имеется следующая запись
[21 августа] Возвратились в Пржевальск в 7 часов вечера. 22, 23, 24 и 25 августа без перемен.
А в конце этого «Дневника боевых действий …», на стр.45 указаны звание и фамилия командира сводной сотни, боевые действия которой в нем описаны — подъесаул Угренинов. То есть, во-первых, во вторник 23 августа 1916 года ни сам В.В.Угренинов, ни его сотня не покидали казармы города Пржевальска, а во-вторых, командир указанной сотни уже тогда имел звание подъесаула, которое в казачьей иерархии выше, чем хорунжий. К тому же командовал В.В.Угренинов более значимым подразделением, чем бравый хорунжий А.В.фон Берг, который, согласно записи за 23 августа, постоянно отдавал команды своему боевому товарищу и руководил действиями его сотни.
Если просто посчитать по записям «Дневника хорунжего фон Берга» количество киргизов и дунган, якобы пострелянных и зарубленных казаками его отряда за две недели с 10 по 23 августа, то оно составит не менее 800 человек! Для сравнения: за 10 дней осады Токмака и Покровки, где число обороняющихся русских было около 350 человек, вооруженных несколькими пулеметами, а на заключительном этапе — даже артиллерией, киргизы потеряли убитыми около 200 бойцов, и еще 200-300 человек были ранены. Причем эти цифры называют представители обеих противостоящих сторон.
Кстати, в записях выше названного «Дневника боевых действий» подъесаула В.В.Угренинов также имеются описания стычек со значительным количеством жертв, которые тоже всегда исчисляются сотнями, но в них напрочь отсутствует кровожадность фон Берга.
Все это я говорю к тому, что «Дневник» фон Берга, опубликованный 56 лет назад в академическом сборнике «Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане», приводящий в ужас любого, кто его читает, скорее всего, имеет примерно такую же научную и историческую ценность, как рассказы барона Мюнгхаузена. При этом, сам факт существования в Семиреченском казачьем войске хорунжего Александра Викторовича фон Берга не вызывает никаких сомнений. Просто этот хорунжий был графоман и безудержный враль, и к тому же — с садистскими наклонностями. Это — не редкость, «Дневник епископа…» писал человек того же толка.
