2 июня (по старому стилю) 1916 года, четверг
Три общих замечания, относящиеся к данному обзору и всем последующим:
1. Все приведенные даты, относящиеся к событиям 1916 года, даны по старому стилю, если иное не оговорено особо, в том числе и при цитировании.
2. По тексту используются цитаты только из тех документов и публикаций, полнотекстовые электронные копии которых представлены на нашем сайте.
3. Перейти к полным текстам или сканам документов можно по гиперссылкам. Краткая справка о каждом историческом персонаже, упоминаемом в тексте обзора, имеется в статье, опубликованной на нашем сайте.
Хронику подготовки нормативно-правового акта Российской Империи, который вошел в историю под названием Высочайшее Повеление от 25 июня 1916 года, мы начинаем с четверга 2 июня 1916 года, когда Военный министр, генерал от инфантерии Д.С. Шуваев подписал отношение № 2003 на имя начальника Главного штаба генерала от инфантерии Н.П. Михневича. Электронная копия оригинала этого отношения и полный текст в современной орфографии размещена в разделе “Архив 1916” нашего сайта, и желающие могут изучить этот документ самостоятельно.
А в данном обзоре мы приведем краткое описание событий, предшествующих
появлению этого отношения Военного Министра, и дадим самую общую характеристику военно-политической ситуации в России по состоянию на 2 июня 1916 года. Подробное изложение этих аспектов приведено в ограничение» или «привилегия»”, поэтому здесь мы лишь повторим те моменты, которые непосредственно касаются обстоятельств издания отношения № 2003 по Главному Управлению Генерального Штаба от 2 июня 1916 года (Напомним, что для того, чтобы помочь читателям не путаться в структуре системы управления военного ведомства Российской Империи, мы заранее опубликовали справочный материал с описанием всех действующих лиц этой истории и их служебных отношений).
Начнем с того, что, выразив глубокое уважение, всё-таки позволим себе поправить к.и.н. Т.В. Котюкову, которая в указанной выше статье (стр. 24-25) пишет:
Летом 1916 г. в Ставке состоялось совещание о производстве работ по устройству оборонительных 
сооружений в прифронтовых местностях. Выяснилось, что нужен 1 млн. человек.
Поскольку публикуемый нами документ издан 2 июня, то есть во второй день лета, совершенно очевидно, что упоминаемое Т.В. Котюковой совещание в Ставке Верховного Главнокомандующего состоялось до издания настоящего отношения. Утверждаем это вполне уверенно потому, что точная дата этого совещания приведена в Высочайше утвержденном Особом журнале Совета Министров от 3 и 6 мая и 14 июня № 104 “По вопросу о пополнении рабочих дружин, предназначенных для производства работ по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в ближайших к фронту местностях” (стр.252). В самом начале Особого журнала № 104 (почему Особый журнал Совета Министров нельзя считать “протоколом заседания” можно прочесть в комментарии к публикации) указано следующее:
При обсуждении состоявшимся в Ставке Верховного Главнокомандующего 24 Апреля 1916 г. особым совещанием при участии подлежащих военных властей и представителей Министерств Военного и Внутренних Дел некоторых вопросов, связанных с производством работ по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в ближайших к фронту местностях, выяснилось, что потребность и рабочей силе для таковых работ определяется в количестве одного миллиона людей. Признавая удовлетворение этой потребности в полном объеме безусловно необходимым для успеха ведения войны, Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего полагает, что в случае, если окажется невозможным получить нужное число рабочих иными путями, придется вновь прибегнуть к реквизиции труда в районе театра военных действий. Однако подобная мера, по мнению Генерал-Адъютанта Алексеева, должна почитаться лишь крайним средством, так как она вызвала бы полный застой сельского хозяйства в тыловых местностях, из которых при существующих затруднениях подвоза предметов снабжении из внутренних губерний армия черпает продовольственные припасы и фураж.
Таким образом, можно уверенно зафиксировать, что впервые проблема острой потребности действующей армии в людских ресурсах для строительства оборонительных сооружений была озвучена Начальником Штаба Верховного Главнокомандующего генерал-адъютантом М.В. Алексеевым 24 апреля 1916 года в Могилеве, во время “особого совещания”. К сожалению, совещания в Ставке Верховного Главнокомандующего не предусматривали составления стенограмм и протоколов, поэтому мы не можем уверенно сказать, каким конкретно путем начальник Штаба Верховного Главнокомандующего предлагал решить эту проблему. Но в Особом журнале № 104, составленном в канцелярии Совета Министров как минимум через 7 недель после совещания в Могилеве и утвержденном Николаем II 30 июня 1916 года, в качестве такого пути указана “реквизиция труда в районе театра военных действий“. И еще один момент: как следует из журнала, генерал-адъютант М.В. Алексеев изначально воспринимал эту меру как вынужденную и рискованную, так она несла угрозу ” полного застоя сельского хозяйства”, а это значит, что начальник Штаба Ставки видел в такой “реквизиции” угрозу снабжения действующий армии не только продовольствием, но и многими другими ресурсами, поставляемыми сельскими тружениками.
И тем не менее, если верить Особому журналу № 104, слово “реквизиция” было сказано 24 апреля 1916 года.
А дальше начало происходить что-то странное: удовлетворение “безусловно необходимой” потребности, высказанное начальником Штаба Верховного Главнокомандующего в присутствии самого императора Николая II, почему-то начало “буксовать” на уровне Совета Министров. Среди сотен Особых журналов Совета Министров крайне редко встречаются документы, указывающие на то, что один и тот же вопрос рассматривался дважды, а уж свидетельствующие, что к одной проблеме пришлось возвращаться трижды, вообще мне не попадалось. Иначе говоря, решение проблемы, сформулированной генерал-адъютантом М.В. Алексеевым, затягивалось, ее рассматривали дважды в первой декаде мая, а еще раз в середине июня. Все это свидетельствует о том, насколько непростым был вопрос о привлечении инородцев к решению военных проблем Империи.
Попробуем все-таки дать объяснение причины такой затяжки. Для этого рассмотрим те события, которые происходили в воюющей Империи в конце весны – начале лета 1916 года. Начинаем с простейшего – с Википедии, и выясняем, что
Военный совет, состоявшийся 1 апреля 1916 года в Могилеве под председательством Верховного главнокомандующего Николая II, принял принципиальное решение о готовности к наступлению на всех фронтах к середине мая 1916 года. В соответствии с этим решением директива русской Ставки главного командования от 24 апреля 1916 года назначала русское наступление на всех трёх фронтах (Северном, Западном и Юго-Западном).
Вот-те на! Та же дата – 24 апреля, и то же место – Могилев, Ставка Верховного Главнокомандующего. То есть, предложение начальника Штаба Ставки М.В. Алексеева было высказано на том же совещании, на котором было принято и оформлено решение об операции, которая вошла в историю как “Брусиловский (или Луцкий) прорыв”. Тогда возникает естественное предположение: с 24 апреля по 22 мая 1916 года (дата начала первого этапа Луцкого прорыва) – все руководство страны было занято подготовкой масштабного наступления с участием трех фронтов. В наступательных операциях окопные работы тоже нужны, но их выполняют сами солдаты действующей армии, так как заранее неизвестно, где та или иная часть может оказаться, и где потребует сооружать оборонительные укрепления.
22 мая 1916 года русские армии провели артподготовку и пошли в атаку. Все основные успехи Русской императорской армии в этой операции были достигнуты в первые десять дней, но потом начались первые сбои. Вот что об этом пишет та же Википедия:
Войска 8-й армии на третий день наступления [25 июня] заняли Луцк и продвинулись на глубину до 75 километров, но в дальнейшем натолкнулись на упорное сопротивление противника. Части 11-й и 7-й армий прорвали фронт, но из-за отсутствия резервов не смогли развить успех.
Угроза взятия 8-й армией Ковеля (важнейший центр коммуникаций) заставила Центральные державы перебросить на это направление две германские дивизии с западноевропейского театра, две австрийские дивизии — с итальянского фронта и большое число частей с других участков Восточного фронта. Однако начатый 16 июня контрудар австро-германских войск против 8-й армии не достиг успеха. Наоборот, австро-германские войска были сами разбиты и отброшены за реку Стырь, где и закрепились, отбивая русские атаки. Брусилов был вынужден перейти к обороне захваченных рубежей. К 30 мая на ЮЗФ наступило затишье
Ставка оказалась неспособна организовать взаимодействие фронтов. Наступление Западного фронта, намечавшееся на начало июня, началось с опозданием на месяц, велось нерешительно и окончилось полной неудачей.
Активные и, местами, даже успешные действия русских армий на некоторых направлениях продолжались и в июне-июле 1916 года, но именно в первых числах июня в Военном министерстве должны были понять, что нужно быть готовым к обороне. И вот тогда-то и появилось то самое отношение Военного министра № 2003.
На этом заканчиваем предисловие и переходим к анализу самого документа.
Отношение Военного министра от 2 июня 1916 года № 2003 – это внутренний документ военного ведомства. По содержанию это поручение Главному Штабу подготовить законопроект для внесения его в Государственную Думу. Документ имеет гриф “Секретно” и помету “Спешно”, кроме того генерал от инфантерии Д.С. Шувалов указал, что курировать этот вопрос он будем сам, что свидетельствует о его первоочередной важности.
Из первых двух абзацев следует, что основанием для Военного министра дать соответствующее поручение Главному Штабу явились мнения, высказанные на заседаниях Совета министров, состоявшихся 3 и 6 мая 1916 года. Со дня последнего из тех заседаний на момент издания данного документа прошел почти целый месяц, и потому у министра должна была быть какая-то дополнительная побудительная причина для оформления данного отношения. Скорее всего такой причиной стал либо телефонный звонок из Ставки Главнокомандующего, либо просто устное поручение во время визита Военного министра в Ставку. Но одно можно утверждать уверенно – никакого официального письменного поручения по этому вопросу не было, так как в противном случае по всем базовым законам делопроизводства такое поручение нашло бы отражение и в самом отношении № 2003 и осталось бы в Деле № 3.
Безусловно нельзя отбрасывать и гипотезу, что это была собственная инициатива генерала от инфантерии Д.С. Шуваева. Не будем забывать, что до назначения Военным Министром генерал от инфантерии Д.С. Шуваев служил по интендантской службе и служил очень хорошо, поэтому во всех вопросах обеспечения боеспособности войск он разбирался лучше всех прочих генералов, и по своему положению имел право и даже был обязан принимать подобные решения самостоятельно.
По правилам российского делопроизводства каждый документ государственного органа власти должен был быть подписан двумя чиновниками. Вторая подпись “скрепляла” документ. Отношение № 2003 “скрепил”, то есть поставил вторую подпись, начальник Генерального штаба генерал от инфантерии М.А. Беляев. В таких случаях нельзя исключать, что именно он или его служба инициировала данный документ, но учитывая неприязненные отношения двух генералов это маловероятно.
Далее Военный Министр поясняет своим подчиненным, что поставленная перед ними задача существенно отличается от той, которую военное ведомство пыталось решить ранее, то есть от призыва инородцев на военную службу. Но тем не менее, в этом отношении совершенно однозначно звучит поручение подготовить законопроект. Таким образом, изначально военное ведомство предполагало провести это решение через Государственную думу, что совершенно соответствовало законодательству. И еще, особо отметим, что слово “реквизиция” в этом документе отсутствует. А вот слова о “кратчайшем сроке” и “ближайшем времени” имеются, и как мы увидим, эти слова в Главном Штабе были усвоены абсолютно.
Главное содержание этого документа заключено в пятом абзаце
Ныне, когда выдвигается на очередь вопрос о настоятельной потребности для армии в рабочих, предположения о привлечении свободных от воинской повинности частей населения могут быть вполне разрешены в порядке обращения этого контингента в специальные рабочие дружины(*), чем ослабляется и значение сомнений, возникавших при по поводу сего законопроекта.
(*) – подчеркнуто в оригинале
Одним из базовых бюрократических правил является использование в переписке по конкретному вопросу одних и тех же терминов, и смысловых словосочетаний, которые были введены в первичном документе. В данном поручении Военного министра таким словосочетанием являются 9 слов “отбыванию воинской повинности для службы в специальных рабочих дружинах”. Эти слова предельно четко отражают, что именно планировал осуществить генерал от инфантерии Д.С. Шуваев для содействия оборонительным работам. Во-первых, он считал это мероприятие специфической формой “воинской повинности”, а во-вторых, в качестве названия этой формы предлагал “служба в специальных рабочих дружинах”. Словосочетание “специальные рабочие дружины” повторены в документе трижды. Это свидетельство того, что для генерала Д.С. Шуваева эти моменты имели принципиальное значение: не даром они были подчеркнуты адресатом – начальником Главного Штаба генералом от инфантерии Н.П. Михневичем.
Нам представляется, что эти формулировки генерала Д.С. Шуваева достаточно просты и ясны, в том числе для понимания людьми, никогда не служившими в армии. Но, как нам сегодня доподлинно известно, предположение провести эту меру в законодательном порядке исполнено не было, а формулировки Военного министра – не нашли отражения в окончательной редакции Высочайшего повеления, где вместо них появились устрашающие для несведущих людей слова про “устройство оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии”.
Что заставило военное ведомство отказаться от первоначальных взглядов и формулировок своего руководителя – принципиальный вопрос, и мы обязательно найдем на него ответ.
О том, что произошло с этим документом в следующие дни мы расскажем в свое время.
А на сегодня – всё.
