ДЕНЬ ЗА ДНЕМ. Ровно 100 лет назад в Туркестане. Сегодня день 48 от начала описания — 31 августа по новому стилю и 18 августа по старому стилю, использовавшемуся в 1916 году. Только на основе документов.
ЛЕТОПИСЬ Туркестанской Смуты
Дата: 18 августа 1916 года, четверг
Место действия: Семиреченская область
Начало второй половины августа в Семиречье характеризуется, прежде всего, увеличением числа и расширением области действий русских карательных отрядов. Буквально в первые дни киргизского бунта были созданы и начали активно действовать в Пишпекском уезде отряд под командованием подполковника Ф.Г.Рымшевича и подъесаула И.В.Бакуревича, а в Пржевальском – и сотня ротмистра М.Кравченко и казачий отряд хорунжего фон Берга.
В уездных городах – Пишпеке, Пржевальске, Джаркенте были небольшие (100 – 300 человек) воинские гарнизоны. Также на территории этих уездов находились уже сформированные по мобилизации для отправки на фронт части новобранцев.
В каждом крупном (более 250) и во многих средних (от 100 до 250 дворов) населенном пункте Чуйской долины в целях самообороны были созданы отряды “дружинников”. В селах же Пржевальского уезда (кроме Нарына) такие отряды отсутствовали “благодаря” активному сопротивлению и даже прямому препятствованию этому со сторону уездного начальника В.И.Иванова.
Во всех городах и старосельческих селах “дружины” были сформированы не из каких-нибудь стариков, инвалидов и малолеток, а из вполне крепких мужчин призывного возраста. Все они были “на месте” (как отметил А.Н.Куропаткин в своем дневнике, после того как проехал от Аулие-Ата до Пишпека в октябре 1916 года). Все до единого крестьяне-старожилы всех возрастов сидели по родным хатам. Потому что все русские туркестанцы, родившиеся на этой земле или прибывшие туда до 1906 года, были освобождены от несения воинской службы. Также от “священной обязанности защищать престол и отечество” были полностью освобождены и переселенцы, прибывшие в Туркестан после 1906 года, но только в том случае, если они переехали туда по разрешению властей.
Поблизости от родных станиц – (в охране консульств на территории Китая, в городах Ферганской и Самаркандской области, и на “персидском фронте) была и значительная часть призванных казаков Семиреченского войска, не говоря уж о том, что по закону о казачестве определенная их часть вообще находилась “на льготе”, то есть сидела дома, несмотря на военное время.
А вот “переселенцы-новосёлы” или как их еще называли “самовольцы” или “самосёлы”, – а таковыми были практически все жители переселенческих поселков по обоим берегам Иссык-Куля, – от воинской службы освобождены не были. Так было установлено параграфом 5 статьи 60 Устава о воинской повинности. Льгота туркестанцам была введена в Устав еще в 1874 году, и более детально прописана в 1906 году в рамках правового обеспечения “столыпинской реформы”. Подробно правовые аспекты воинской повинности в Туркестанском крае рассмотрены в статье «Военная тайна» Генерал-губернатора Куропаткина», размещенной на нашем сайте.
Это крайне важное различие между “старожилами” и “семиреками” с одной стороны и “новоселами” – с другой сыграло крайне важную роль в истории Семиречья 1916-1918 годов. Оно определило принципиальное различие судеб как самих переселенцев каждой этих трех категория, так и их семей. Несправедливость того, что коренные туркестанцы – инородцы 25 июня 1916 года были лишены уставной льготы по повинности, а за русскими старожилами эту льготу сохранили, были одной из основных причин недовольства киргизов. Причем эта причина является наименее известной и практически не упоминаемой. Потому что она была крайне болезненна идеологически во все времена и для всех властей.
Но об этом еще придется не раз говорить. А пока просто отметим, что Семиречье, которое за два года войны было практически демилитаризовано, в августе 1916 наполнялось отрядами солдат и казаков “трех родов оружия” (флот, танки и авиацию против киргизов не использовали).
А тем временем в уездах события шли своим чередом
Дата: 18 августа 1916 года, четверг
Место действия: Семиреченская область, Пишпекский уезд
Кроме перечисленных выше вооруженных отрядов в Семиречье в августе 1916 года находились еще небольшие гарнизоны пограничных и таможенных пунктов. Одним из таких пунктов являлось укрепление Нарын. О том, что собой представляло это укрепление, еще за 25 лет до восстания писал военврач Николай Львович Зеланд, путешествовавший в тех краях по поручению Российского географического общества и опубликовавший в 1988 году отчет “Кашгария и перевалы Тянь-Шаня. Путевые записки.”
Вот и река Нарын, чистая, не бурная и уже довольно широкая не что иное, как начало Сырдарьи. В Средней Азии нередко одна и та же река носит различные названия в различных местах своего течения, а на левом ее берегу укрепление. Последнее, конечно, не может быть названо чудом фортификации. Невысокая стена, валик, ров и казармы, в которых помещаются человек 100 команды, полусотня казаков и несколько крепостной артиллерии; все это может быть страшным только для азиатов, но это только и требуется. Нарын, по отдаленности и пустынности своей, одно из тех злачных мест наших окраин, которых служащие наши обыкновенно избегают как ссылки на поселение. Что делать! без этих мест нельзя, — они передовые звенья той цепи русских поселений, которая внедряется в мусульманский и китайский Восток, шаг за шагом, отвоевывая почву от азиатского варварства. Что эти слова не слишком сильны, мы увидим ниже. Мне кажется, что каждый, кто прожил год-другой в таких местах, некоторым образом заслужил право на название пионера цивилизации, и было бы справедливо, чтобы служба в таких изолированных пунктах, по крайней мере, пользовалась некоторыми привилегиями, которых, однако, до сих пор нет. Нигде, как в этих обездоленных углах, вся атмосфера зависит от качества местного старшего начальства.
….
Самое поселение Нарын, находящееся вне укрепления, довольно приличное и почти исключительно торговое. Несколько длинных, широких и чистых улиц, дома сырцовокирпичные, с плоскими крышами и палисадниками. Зелень последних — преимущественно ива — оказалась еще свежею. Главная улица представляет гостиный двор, лавки которого исключительно азиатские, а хозяева их частию татары, большею же частию чернобородые сарты в халатах и чалмах; здесь проходит главная часть товаров из Кашгара. Всех торговцев считай до 300.
Окрестности Нарына непривлекательны. Котловина, окруженная голыми желтовато-серыми горами, по недостатку открытого горизонта названная солдатами «карцером».
Надо полагать, что за четверть века после вояжа Н.Л.Зеланда укрепление Нарын изменилось не очень сильно. Хотя одно по-настоящему важное достижение цивилизации туда пришло: в 1912 году в Нарын была проведена телеграфная лини от прииссыккульского поселка Рыбачье. Поэтому Нарын стал форпостом русской колонизации в этой районе и даже административным центром Нарынского участка Пржевальской области. Помимо таможенного пункта и почтово-телеграфного отделение в укреплении Нарын находился еще и пограничный пункт с небольшим гарнизоном. При этом, если судить по имеющимся документам, начальник Пржевальского уезда полковник В.А.Иванов практически не вмешивался в нарынские дела. Да и что могло интересовать этого человека, “известного жандармскому ротмистру В.Ф.Железнякову как “взяточник” в этом далеком и совсем не райском углу. Наверно поэтому в начале сентября полковник Иванов с таким энтузиазмом поддерживал предложение о переселении всех до единого киргизов, ранее обитавших по берегам Иссык-Куля, именно туда – в Нарынский район.
Весь этот рассказ о Нарыне я веду потому, что еще 15 августа, туркестанский Генерал-губернатор А.Н.Куропаткин получил от военного губернатора Семиреченской области М.А.Фольбаума телеграмму:
Сведения из Пишпекского и Верненского уездов позволяют утверждать, что волна мятежа перекатывается в горы Пишпекского уезда и Нарынского участка за Александровский хребет. Сведения о возрастающем значении сусамырских и Таласских долин этим фактом подтверждаются. Мятежники разных уездов, ищут, видимо, соединения.
Фольбаум
Второй причиной рассказа о Нарыне является то, что в Центральном государственном архиве Кыргызской Республики сохранилась копия “Дневника событий”, который вел управляющий Нарынской таможенной заставой Доценко. ([ЦГА КР Ф. И-46. Оп. 1. Д. 435. Л. 72–85 об.] документ печатается по тексту документа № 81 Сборника 2016 г. ). Поэтому мы можем судить, насколько обоснованы были управленческие решения, принимаемые в верном и Ташкенте, насколько тамошние генералы-губернаторы владели информацией, а насколько, пользуясь ее отсутствием, действовали просто в соответствии со своими “хотелками”.
Приведенные ниже выдержки из дневника начинаются за 10 дней до 18 августа, но публиковать эти скупые строчки ежедневно день в день мне показалось малоинформативным, поэтому привожу здесь записи за первый 10-ти дневный период “сидения в Нарыне”.
По “дневнику событий” заведующего Доцено можно судить о том, чем жило в августовские дни 1916 года несколько сот людей, составлявших население Нарына. В те дни этот небольшой, но стратегически важный населенный пункт, оторванный территориально от других русских поселений, как и Пржевальск, жил весьма тревожно, и связь “большой землей”, тоже была прервана из-за разрушения телеграфной линии, но какое колоссальное различие между поведением пржевальцев и нарынцев
8 августа. Поврежден телеграф.
8 августа. Телеграф восстановлен.
9 августа. Телеграф поврежден, по частным сведениям разгромлены станции Кумбель-Ата, Сары-Булак. Комендант Атбашинского участка объявил управляющему заставой о получении сведений, что киргизами производится порча телеграфа и нападение на русский поселок Столыпино, есть убитые и раненые, и предупредил быть готовым ко всяким случайностям. Заставой приняты меры к охране казенного имущества и жизни чинов (донесение заставы 10 августа 1916 г. № 22). Выехал в Столыпино начальник караульной команды с двадцатью казаками Атбашинский участковый начальник и надсмотрщик почтово-телеграфного отд[еления].
10 августа. Разгромлена станция Караункурт, приостановлена отправка почты. Получено от коменданта словесно сообщение, что Нарыну грозит опасность нападения киргиз.
12 августа. По уполномочению коменданта заведующим водворением переселенцев организована вольная дружина, вооруженная винтовками от Нарынского гарнизона, и вошедшие в нее служащие заставы с оружием от заставы. Казенное и частное имущество з[аста]вы перевезено в крепость, туда же перешли и семьи служащих заставы и большинство жителей села Нарына. Комендантом предложено снять таможенные посты (прил.: 2 копии записки коменданта от 12 августа с.г. и записка управляющего заставой на имя стражника Атбашинского таможенного поста Михайлова от 12 августа). Прибыли в Нарын четыре раненых казака, защитивших почтовую станцию Онарчи, которую киргизы обложили кругом толпою тысячи две человек и атаковали в течение ночи станцию пять раз.
13 августа. По словесному распоряжению коменданта начальство над вольной дружиной принято управляющим таможенной заставой Доценко, по просьбе которого комендант словесно разрешил казенное и частное имущество и семьи заставы, эвакуированные в крепость, водворить обратно. Установлено в них ночное дежурство, при управлении заставой из таможенных двух стражников, помощника управляющего, управляющего заставой и из трех местных объездчиков Атбашинского лесничества, принявших на себя эти обязанности добровольно, старосты почтовой станции Караункурт Ив. Каверина – сына призванного по мобилизации таможенного стражника заставы Каверина. Ив. Каверин – очевидец разгрома киргизами станции Караункурт и отступивший от данной станции вместе с защищавшими ее четырьмя казаками до станции Онарчи. Онарчи, как сообщает Ив. Каверин, разгромленные и защищавшиеся казаки вернулись в Нарын. Отряд из конных солдат и казаков, человек 20, посланный вверх по Нарыну на разведку, встретил в верстах в 18 от Нарына и разогнал ружейным огнем партию человек в сто киргиз. По соглашению коменданта и управляющего заставой постам заставы приказано быть на местах постоянной службы (записка управ[ляющего]. заставой на имя Атбашинского поста от 13 авг.).
14 августа. Стражник Атбашинского таможенного поста доносит, что в селении Атбаши и между киргизами, зимующими по Атбашинской долине, пока спокойно (приложение: копия донесения старшего Атбашинского таможенного пост 14 августа с.г.).
15 августа. Управляющий заставой Доценко отказался руководить дружинниками. Отряд в человек 20, пройдя вверх по Нарыну около 12 верст, встретил скопище киргиз человек 300 и вступил с ними в перестрелку. Киргизы, не выдержав огня, разбежались по горам. После чего стали осматривать, откуда киргизы оказывали сопротивление. Казаки обнаружили на земле много крови, что заставляет думать, что между противником были раненые, а может быть и убитые, последних киргизы стараются увезти с собой. К вечеру отряд вернулся в Нарын (приложение: копия отношения управляющего заставой от 15 августа № 676). Телеграф все дни с 8 августа бездействует, сведений об участи Нарынской караульной команды Атбашинского участка, нач[альника], телеграфа и надсмотрщика, а также уехавших с ними двух мировых судей дней уже пять в Нарын не поступало. Числа с 8–10 августа отмечено как служащими заставы, так и др. лицами, что киргизы, имевшие жительство вблизи русских, оставляют свои места и, спешно бросая часто некоторое имущество, уходят в дальние горы. Посещения ежедневные Нарына приблизительно с начала августа совершенно прекратилось, изредка лишь показывались одиночки. Киргизы доставляли жителям Нарына дрова, но и они числа 12 августа перестали навещать село. По рассказам очевидца, на почтовой станции Караункурт киргизы для порчи телеграфной линии поднимали два телеграфных столба, которые, падая, рвали проволоку.
16 августа. Часов в 8 утра отряд казаков человек 15 прошли вверх по долине реке Нарын, не встретив ничего подозрительного. На всем пройденном пути киргизы побросали на корню уже собранный ячмень. В одной лишь зимовке была киргизка-старуха, заявлявшая, что прошлой ночью по направлению к Нарыну проехала толпа киргизов, при дальнейшем расспросе старуха назвала несколько главарей бунтовщиков – киргизы Шаркратминской волости. Сведений об участи начальника Нарынской караульной и др. в Нарын не поступало. Телеграф бездействует, почтового движения нет. Держится слух, что со стороны Андижана, куда после порчи Нарынской телеграфной линии послан был комендантом человек с необходимым донесением, идет гарнизону в Нарын помощь в две-три сотни казаков. Связь между Нарыном и Рыбачьем с 10 августа прервана.
17 августа. Телеграф и почта не восстановлены. Сведений о начальнике Нарынской караульной команды и др. в Нарын не поступало.
18 августа. Те же сведения, что и 17 августа. Была разведка нескольких казаков вверх по Нарыну, ничего не обнаружившая. Слух о движении военного отряда из Андижана в Нарын крепнет.
В целом по записям чувствуется, что настроение в Нарыне было очень тревожное, но никаких признаков паники нет, и – главное, никаких нападений киргиз. Да и вообще, судя по этому дневнику, все нарынские киргизы исчезли.
И это не удивительно. Дело в том, что те самые киргизы Загорных волостей, которые потенциально могли бы напасть на Нарын, в это время были в районе Токмака
18 августа вожди сводного отряда киргизов 10 Загорных волостей, вышедшего в Чуйскую долину чтобы отомстить за жестокие убийства двух семей заложников, сделали попытку вступить в переговоры с обороняющимися жителями Токмака.
Вот как об этом рассказывает после ареста один из “полевых командиров” загорных киргизов – Канаат Абукин в своих показаниях мировому судье, данных 17 октября 1916 года(документ № 68 Сборника 2016)
Подойдя к Токмаку и окружив его, мы стали вести наступление, желая вырезать в Токмаке все решительно русское население.
Когда же мы увидели, что в Токмаке есть русские войска и что взять Токмак нам будет очень трудно, мы сознали, что сделали ошибку.
Тут некоторые стали говорить, что нужно послать в Токмак человека с посланием, в котором просить население прекратить войну и помириться; некоторые же говорили, что нужно драться до конца, и если посылать посла, то требовать сдачи нам Токмака. Вскоре послание было написано, писал его киргиз Булекбаевоской волости Исмаилбек Сулейманов. С содержанием этого послания я не знакомился, считая, что в нем именно говорится о примирении и приложил печать свою.
Послание было послано с киргизом С[у]ваном, который шел в Токмак к больному сыну. На следующий день из Токмака перебежал к нам какой-то киргиз, служивший работником у кого-то из русских, и сообщил, что посла нашего повесили. Тут-то я только узнал, что в Токмак посылали посла не с посланием о примирении, а с посланием к сдаче.
Несколько позднее, давая показания в Верненской тюрьме полицмейстерам города, Канаат Абукин изложил это событие чуть иначе, признав свою вину, он уже не отрицал, что в Пишпек 18 августа был направлен настоящий ультиматум (документ № 256 Сборника 1960 г.)
Не помню какого числа мы посылали в Токмак старика Сувана Джантаева с приказанием сдаться, кто подписал эту бумагу, я не знаю. Я помню — прикладывал свою именную печать. Бумага была составлена под руководством Мамбеталы Мураталина и Мактыбека Джаркимбаева, но кто ее писал, я не знаю. Многие из руководителей восстания были при передаче бумаги Сувану, но Мурзябека Дикаббаева не было при этом. Кто приложил печати к этой бумаге и кто дал на ней подписи, я тоже не знаю
.Есть и другие свидетельства по этому эпизоду осады Токмака и Покровки. Начальник Пишпекского уезда подполковник Ф.Г.Рымшевич докладывает об этом эпизоде так
Здесь 18 августа разъездом был задержан киргиз, в руке которого найдено воззвание следующего содержания
“Токмакскому волостному старшине, Аксакалу, и Аксакалу Кашгорского сырта.
Приказание главных управителей мусульман, приказываем побросать орудия и покориться мусульману и сообщить нам, если не слушаете, то будете уничтожены от жизни.
Далее идут подписи начальника Аскера
Сулейман — печать: Сулейман Корчин.
Канат. Печать: Канат (фамилия не разборчива).
Момбеталы (подпись по-мусульмански) Мухамедали
Токтосун (подпись ло-мусульмзнски) Токтосун Бехтенов
Мукеш (подпись по-мусульмански) Мукеш Шабданов.
Ирисобек (печать не ясна).
Сарыбагиш (печать не ясна).
Мурзабек (подпись по-мусульмански) Мурзабек Диканбаев.
Кокумбай (подпись по-мусульмански) Кокумбай Чичин
Курман (печать не ясна).
Султан Долбаев.
Сонубек (подпись по-мусульмански) Сонубек
Чал (печать не ясна).
Муса Утегенов (без подписи и печати).
Карымбай (без подписи и печати).
И. Сулейманов (без подписи и печати).
А также уведомляю, что Пржевальск и Нарын уже уничтожены, покоренные оставлены здоровыми, только Токмак и Пишпек [не захвачены]. А собранных войск всего 40 000 человек, помимо сорокалетних, т. е. 19—39 лет, а остальные еще дома».
Текст по-восточному витиеватый (плюс огрехи перевода), но вообще-то в европейской традиции это называется простым словом “ультиматум”. Канаат Абукин сперва уверял, что понятия не имеет, под чем ставил свою манапскую печать, более то, что считал что визирует предложение о перемирии. Конечно, убедить в этом судей и жандармов было трудно. И пожилой манап признал свою вину полностью. Но, кстати, это письмо и распределение ролей в нем с очевидностью доказывает, что не были “ханами” ни Канаат Абукин, ни Мокуш Шабданов. В манапской среде царило равноправие.
А самый достоверный, казалось бы, рассказ о киргизском ультиматуме должен быть в протоколе допроса самого несчастного гонца Сувана Джантаева (документ № 16 в Сборнике 1937 г.)
1916 г. Августа 18 дня. Мировой судья 6 участка Пишпекского уезда, допрашивая нижепоименованного в качестве свидетеля с собл. 443 ст. Устава Уголовного Судопроизводства, и допрошенный показал:
Суван Джантаев 80 лет, киргиз абаильдинской волости, где и живу, магометанин, неграмотный, не судился.
Сегодня утром меня поймали за селением Покровским несколько русских солдат. Впрочем, я добровольно сдался в плен, так как по поручению почетнейшего лица Абаильдинской волости, а именно Конаата Абукина, я должен был проникнуть в Токмак и сдать волостному старшине или другому начальнику приказание наших киргизских военачальников, адресованное на имя русского населения в Токмаке.
Приказ этот я сам сдал солдатам, а солдаты, арестовав меня, привели в Токмак к какому-то военному начальству. Предъявленная мне бумага (свидетелю был предъявлен приказ киргизских начальников аскеров) есть тот самый приказ, который мне вручил Канаат Абукин.
Я взял на себя поручение, полагая, что в Токмаке мне дадут какую-нибудь бумагу для передачи Канаату. Канаат говорил мне, чтобы я не боялся и что если меня даже и убьют, то все равно — я старик и бояться мне смерти нечего.
Передача приказа в мои руки имела место на местности Буралы в присутствии 30 киргиз, между которыми находились Кокумбай Чинин, Джумгалъской волости, Курман Лепесов, Курмаходжинской волости и Мурзабек Дикамбаев. Другие киргизы мне не знакомы.
Планы наших киргизских военачальников мне не известны. Знаю, что солдаты наши называются «аскерами», главными военачальниками считаются: Токтосун Бектенев, Каримбай Канчатов, Кокумбай Чинан, Курман Лепесов, Мурзамбек Дикамбаев, других военачальников я не знаю.
Главным начальником загорных волостей теперь считается Канаат Абукин, выбранный для этой роли вышеуказанными отдельными нашими начальниками.
Относительно уничтожения киргизами целого ряда русских сел, деревень я решительно ничего не знаю.
Сам я попал из-за горных волостей в Чуйскую долину всего три дня тому назад. Цель моего прибытия была одна: купить пшеницы. Во время поездки я с Канаатом встретился случайно.
Вообще, спустившись с Шамсинского ущелья в Чуйскую долину, я стал встречать большие толпы киргиз, вооруженных разным оружием: пиками, шашками и изредка ружьями. Для чего киргизы вооружались, я не знаю. Где киргизы достали оружие, кто обучает или обучал их военному искусству и существуют ли сейчас между киргизами какие-нибудь военнопленные или иностранные подданные, подстрекающие к восстанию, я не знаю.
Какая цель восстания — я объяснить не имею возможности. Вообще я отказываюсь дать показание о том, что сейчас происходит среди киргиз и какие цели ими преследуются.
Прочитано — неграмотный.
Переводил Манаев. Подписал Мировой судья Волков.
Присутствовал товарищ прокурора Камаринец.
1916 года августа 20 дня
Вот такой простой киргизский старик: его манапы попросили отнести бумагу с риском для жизни, он взял и отнес. Простой гонец. И тем не менее Суван Джантаев, киргиз 80 лет военно-полевым судом при Отарском карательном отряде, состоявшем под командой подъесаула Бакуревича, был приговорен к смертной казни через повешение. Суд состоялся 18 августа в Токмаке, и приговор был немедленно приведен в исполнение.
А вот тут удивительно… Протокол-то датирован 20-м августа, а приговор приведен в исполнение 18-го. Где правда, сказать трудно, одно ясно: и то и другое правдой быть не могут.
Ну что же, недаром манап Канаат Абукин убеждал старика Сувана Джантаева не бояться смерти. Прошло сто лет, стерлись безвозвратно со скрижалей истории миллиарды имен, в том числе те, которые гремели в народах и которыми пугали детей. А имя Сувана Джантаева – простого киргиза из рода Сарыбагиш, приехавшего из села, чтобы купить пшеницу и казненного в возрасте 80 лет только за то, что принес бумагу от одного вождя, вышедшего на мщение, другому начальнику, считавшему себя вправе убивать всех подряд, остается на этих скрижалях.
И пусть остается вечно. Пусть забудутся все эти манапы и подъесаулы, не нужны они никому!
А вот имена их жертв надо помнить. Хотя бы за тем, чтобы новым потенциальным убийцам можно было на этом примере объяснить, чьи имена остаются в народной памяти, а чьи из нее стираются.
Это мое мнение…
Дата: 18 августа 1916 года, четверг
Место действия: Семиреченская область, Пржевальский уезд
Заключительная часть сведений из “Списка селений с указанием выжженных дворов в селениях, числа убитых и пропавших без вести крестьян селений Пржевальского уезда 10 августа 1916 года” от 22 сентября 1916 года № 2911 (ЦГА КР ф.И-75, оп.1, д.34 стр.21об-22), относится к поселениям Сазановской и Теплоключенской волостей. Цифры в скобках, как и в предыдущих обзорах, отражают исправления, внесенные при проверке по специальным посемейным спискам, и представленные в архивном деле “Архивные выписки из фондов жандармского управления г. Верный” (ЦГА КР ф. И-75, оп.1, д.49 стр.46-47).
| Волость, селение | Дата нападения или бегства | Дворов | Жителей было | из них | |||||
| убито | пропало без вести | ||||||||
| Сазановская волость | Всего | Из них сожжено | муж | жен | муж | жен | муж | жен | |
| Сазановское (ныне – Ананьево) | 13 августа | 262 | Нет | 1318 | 1374 | 7 (14) | 1 | 5 (2) | 8 (5) |
| Алексеевское (ныне – Ой-Тал) | 12 августа | 43 | Нет | 133 | 135 | 32 | 29 | 1 | 2 |
| Каменское (ныне -Жаркынбаево) | 12 августа | 45 | 40 | 127 | 130 | 32 | 10 | Нет | 15 |
| Орто-Долотно | 12 августа | Данные отсутствуют | 25 | 22 | Нет | Нет | Нет | Нет | |
| Теплоключенская волость | |||||||||
| Теплоключенское | 320 | 2 | 1175 | 1176 | 1 | Нет | 7 | 14 (15) | |
| Бобриково (ныне -Орлиное) | 10 августа | 200 (175) | 26 (87) | 622 | 584 | 6 | 1 | 1 | Нет |
| Гарка (ныне – вошло в Орлиное) | 11 августа | 14 (11) | 2 (3) | 54 (49) | 36 (43) | Нет | Нет | Нет | Нет |
| В целом по двум волостям | 11-14 августа | 884 (856) | 70 (132) | 3454 (3449) | 3457 (3464) |
78 (85) | 41 | 14 (11) | 39 (37) |
Из приведенных в таблице данных следует, что суммарно в этих двух волостях Пржевальского уезда удалось спастись как минимум 3728 из 3906 русских крестьян, приписанных к этим селам. Потери недвижимого имущества у крестьян этих сел, по сравнению с крестьянами большинства других волостей уезда, также были невелики, а в самом большом селе – Теплоключенке вообще минимальны.
Это говорится вовсе не в целях преуменьшения потерь русских переселенцев или пренебрежительного отношения к их страданиям: бежавшие в страхе из своих домов переселенцы – безусловные жертвы. Это говорится к тому, что надо не забывать и другое.
В частности, необходимо помнить о трехдневном кровавом погроме, произошедшем в той самой Теплоключенке 14-16 августа 1916 года, при активном участии этих самых “жертв” и молчании, а скорее всего – с одобрения, их пастырей и начальников. Краткое жандармское описание того разгула грабежей, мародерства и насилия, который учинили беженцы-крестьяне в отношении мусульманского населения Теплоключенки (а их было около 200 человек) и прибывших туда с каркаринской ярмарки торговцев-магометан было приведено в обзоре за 15 августа. Некоторые подробности этих массовых бессудных убийств заведомо невиновных лиц с целью грабежа приведены материалах дела № 464 Верненского окружного суда (ЦГА КР ф.И-75, оп.1, д.49 стр.54-56).
Крестьяне встретив у моста обоз, пропустили через мост татар, а сартов [и]кашгарлыков оставили на ночлег за мостом. Крестьяне целую ночь окарауливали этот обоз, [а] в глубокую полночь потребовали от торговцев плату за окарауливание. Торговцы дали им, кто 5-ть, а кто 10 рублей.
Пытавшиеся переехать через мост на верблюде один взрослый и два подростка толпой крестьян были сброшены в реку Аксу. С 11-12 ночи унтер-офицер Лаптев с крестьянами Леонтием Матягиевым, Иваном Гончаровым, Ефимом Бондаревым, Федором Жигайловым и Сергеем Шинкаревым привели в сельское правление 4 сартов. Лаптев заявил, что этих сартов они поймали на улице. С Лаптевым, кроме крестьян, был валериановский старшина.
Сарты были обысканы и деньги, найденные у них были отобраны и переданы сельскому писарю Меркулову. Пока Лаптев обыскивал этих сартов, несколько крестьян, выйдя из сельского правления, привели еще нескольких сартов, которые были также обысканы и деньги у них были отобраны. Всех денег было отобрано более 8000 рублей, которые писарь положил в казенный ящик.
Сарты были уведены из помещения правления Лаптевым и, очевидно, были убиты.
Утром рано [16 августа] обоз двинулся на Пржевальск, у кладбища на этих торговцев напали крестьяне., вооруженные ружьями, пиками, вилами и т.п., и стали их грабить и избивать. Все те, кто не успел бежать, были убиты. Избиение шло, очевидно по всей линии обоза, так как настил и перила моста были в крови.
Из всех торговцев только 17 человек было арестовано и то по настоянию священника, который каким-то образом оказался здесь.
Семь человек из арестованных были взяты из арестантского помещения и убиты, остальных крестьяне заставили убирать трупы убитых торговцев, которые были зарыты в разных местах. Много трупов было брошено в реку Аксу. Всего трупов по словам оставшихся в живых торговцев, было около 200.
Торговцы, убиравшие трупы своих товарищей, за плату выкупа 1500 рублей крестьянами были освобождены. Один из них под конвоем двух солдат был командирован в Пржевальск за деньгами и достал 1050 рублей, на остальные 450 рублей была взята расписка. Освобожденные были [в] Пржевальске арестованы на сутки.
В этот же день был сорганизован комитет обороны, в которой вошли все старосты се и старшины, и 3 священника сел: Бобрикова, Отрадного и Соколовского. Во главе этого комитета был крестьянин села Лизогубовки – Волков.
Деньги, отобранные у сартов при обыске в сельском правлении были комитетом обороны разделены среди членов комитета, кандидатов и др.
В тот же день с Каркаринской ярмарки контрагент Носов пригнал 405 баранов, которые были им закуплены для действующей армии. Около с.Теплоключенского толпа крестьян в 1000 человек убила трех пастухов киргиз, гнавших этих баранов, и растащила всех баранов. Носов едва избежал участи своих пастухов.
В расхищении баранов принимали участи и женщины. На заявление Носова, что бараны – не киргизские, а следуют для нужд армии, грабители не обращали внимания. Бараны были растащены по одному, по два по домам и сейчас же порезаны.
В рапорте от 26 сентября 1916 года на имя и. д. вице-губернатора Семиреченской области А. И. Алексеева военный начальник Пржевальского уезда не только кратко упоминает об этом кровавом грабеже, но и сообщает, что это был не единственный случай
По дошедшим до меня недавно сведениям во время вступления 15 августа отряда ротмистра Кравченко из селения Теплоключенского сарты с их семьями, ехавшие с отрядом из Каркары и оставленные ими позади, было поголовно все перебиты крестьянами, находившимися в селении Теплоключинском.
Подобный же случай был при выезде из Тюпа отряда корнета Покровского и урядника Овчинникова.
Хотя нет никаких оснований считать, что В.А.Иванов ошибся, отметим, что в доступных на настоящее время документах никаких упоминаний о погроме в Тюпе. К тому же не очень ясно, какой именно населенный пункт имеет ввиду пржевальский уездный начальник.
Запись хорунжего фон-Берг за 18 августа подтверждает, что его отряд в эти дни действует в район Пржевальска (документ № 448 Сборника 1960 г.)
18 августа 1916 г. По приказанию коменданта г. Пржевальска в 9 ч. утра выступили с командой казаков по направлению к р. Джергалан, где, по донесению дозорных, киргизы прогнали ограбленный у русских скот. Проехав по дороге верст 18 к Тюпу, увидел трех киргиз[ов], едущих наперерез нашей дороги, послал 5 казаков вдогонку, которые киргиз[ов1 этих уничтожили.
Подъехав к мосту через р. Джаргалан, увидел большой глинобитный дом, окруженный высоким забором.
Из дому послышались выстрелы, и пули упали под ногами наших коней; узнав, что тут засели киргизы, я приказал окружить дом и поджечь его. Как только дым наполнил двор, киргизы стали ‘выскакивать из него в поле, но сейчас же падали под клинками казаков; было, таким образом, перебито 14 чел., одного взяли в плен; отобрано было 6 ружей, 200 голов рогатого скота и много имущества. Двор и постройки сожгли дотла.
В обзоре за 9 августа, рассказывая о налете киргиз на “транспорт с оружием”, я упоминал, что в дальнейших документах встречается несколько упоминаний о бесцельной и совершенно неэффективной ружейной стрельбе киргиз. На этом основании я сделал предположение, что берданки, которые везли в транспорте, изначально были некондиционные и непригодные для прицельной стрельбы. Приведенный рассказ фон Берга – одно из таких свидетельств. Трудно представить себе, что пули, выпущенные из нормальных ружей в людей, которые подошли к засевшим в доме стрелкам так близко, что смогли этот дом поджечь (то есть не дальше, чем метров 25), падали под ноги коней поджигателей. На таком расстоянии и камешек из хорошей рогатки долетит до цели.
Дата: 18 августа 1916 года, четверг
Место действия: Семиреченская область, Верненский уезд
Во Всеподданнейшем рапорте и. д. военного губернатора Семиреченской области А. И. Алексеева о восстании в области в 1916 г., представленном Николаю 4 марта 1917 г. отмечено, что на территории Верненского уезда восстания началось 3-го августа и было ликвидировано 18 августа.
Упомянув известные и описанные в соответствующих обзорах инциденты 3 августа с участием Хлыновского и 6 августа с участием ротмистра Железнякова, и.д. военного губернатора рапортует царю
Тогда мятежники, собравшись уже большим скопищем, заняли почтовый тракт из Верного в Пишпек, перерезали телеграф, ограбили лежащие по тракту степные почтовые станции и начали нападать на почты и проезжающих. Несколько человек было убито, несколько взято в плен.
Нападению подверглись также вновь образованные к югу от почтового тракта русские переселенческие селения, но благодаря своевременно принятым здесь мерам самозащиты нападения эти успеха не имели. Мятежникам удалось захватить только в плен несколько мужчин, женщин и детей, бывших в поле на работах, и угнать часть скота. Все пленные были впоследствии освобождены.
Для усмирения восстания уже 7 августа из Верного выступили оконенные отряды пехоты и казачьи сотни, которые внезапным своим появлением и решительными действиями быстро рассеяли бунтовщиков. Часть их через горные перевалы бежала в Чуйскую долину, часть же устремились к оз. Балхашу, в страхе бросая по дороге свои юрты, скот и имущество.
К 18 августа в Верненском уезде мятеж был ликвидирован, и массовые нападения киргизов на русских прекратились.
Зная буквально посуточную картину происходившего с 6 по 18 августа можно уверенно сказать, что описываемые в рапорте события к Верненскому уезду никакого отношения не имели. Все, реально произошедшее и хоть в какой-то степени соответствующее описанию полковника А.И.Алексеева (перекрытие тракта Верный-Пишпек нападения на проезжающих, убийство двух крестьян, пленение и скорое освобождение женщин) имело место под селом Беловодским, то есть на территории Пишпкского, а не Верненского уезда.
Но и.д. губернатора счел правильным, чтобы “восстание” вблизи административного центра области длилось не два-три дня, а две недели… Вот и … сменил слегка координаты…
Тем не менее, даже по официальной версии, длительность восстания в Верненском уезде всего 15 дней. Реально же, повторяю, – незначительные беспорядки с минимум жертв со стороны русских происходили всего два дня: 3 и 6 августа, и свелись к двум инцидентам, в которых киргизов было убито на порядок больше, чем русских.
ПРЕДШЕСТВУЮЩИЙ ДЕНЬ СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ
