ДЕНЬ ЗА ДНЕМ. (Мы публикуем обзор за этот день с опозданием из-за вынужденного перерыва в публикациях, пришедшегося на дни 16 – 36. Реальная дата этой публикации на сайте – 17.04.2017, однако указываем дату 31.07.2016, когда данная заметка должна была появиться – для сохранения хронологии). Ровно 100 лет назад в Туркестане. День 17 от начала описания: 31.07.1916 по новому стилю и 18.07.1916 по старому стилю, использовавшемуся в 1916 году. ТОЛЬКО НА ОСНОВЕ ДОКУМЕНТОВ.
Этот день 18 июля стал таким же черным днем для сартов Джизакского уезда, каким был 20 августа для киргизов Пржевальского и Пишпекского уезда. Однако, учитывая, что карательная акция в Джизаке предшествовала террору в Семиречье, следует считать, что именно кровожадность и безнаказанность командиров, устроивших погромы мирных аулов в Самаркандской области, подтолкнули семиреченское начальство к мысли, что и им можно учинить нечто подобное.
ЛЕТОПИСЬ Туркестанской Смуты
Дата:18 июля 1916 года, понедельник
Место действия: Вся территория Туркестанского генерал-губернаторства
В 1916 году на 18 июля выпал первый день мусульманского праздника Рамадан. И с этого же дня в Туркестанском крае начало действовать военное положение. И это несмотря на то, что официально царский указ был утвержден Сенатом и введен в действие только 25 августа 1916 года. История с “поспешным” введением Высочайшего повеления от 25 июня 1916 г. повторилась и с указом о военном положении в Туркестанском крае.
А для многих мусульман взбунтовавшегося Джизакского уезда этот день стал последним, так как 18 июля командир карательного отряда полковник П.П.Иванов отдал приказ начать началась карательную акцию.
Туркестанские власти, особенно в коренных областях (Самаркандской, Ферганской и Сыр-Дарьинской), ждали этот понедельник с большой тревогой. С первых дней июля в крае ходили слухи, что именно в этот день сарты начнут всеобщее восстание. Вот, например, как об этом еще 13 июля предупреждал администрацию Ферганской области начальник Кокандского уезда К.В.Мединский (документ № 92 Сборника 1960 г.)
№ 2964 Беспорядки последних дней значительно подорвали среди населения уважение к туземной администрации, последняя крайне нервно настроена, теряет уверенность в себе.
Упорный ходит слух, что мусульмане проявят массовое выступление в первый день мусульманского праздника (18 июля, в понедельник). Необходимо в видах безопасности увеличить силу гарнизона в г. Коканде немедленно — эта мера успокоит и боязнь европейского населения.
Следует безотлагательно установить охрану и на ж[елезных] д[орогах]: Средне- Азиатской и Ферганской по прилагаемой справке. Желательно поставить по одному взводу на с. Серово, Пасьетовка, Мельниково и Веревкино. Из этих постов администрация могла бы брать людей для подавления дальнейших беспорядков в близлежащих волостях. Надеюсь, что расставленная охрана в вышеперечисленных пунктах будет серьезной угрозой для бунтовщиков.
Статский советник Мединский
Эти опасения, конечно же, нельзя назвать необоснованными, хотя, как будет показано ниже, имело место и определенное нагнетание страхов, порожденное слухами и низким уровнем устойчивости к ним вследствие плохого знания туркестанских реалий краевой администрацией [см.статью О.Махмудова “Виртуальная реальность…”].
Нагнетанию страхов способствовали и сообщения охранного отделения. В частности, 18 июля начальник Самаркандского охранного отделения информировал военного губернатора Н.С.Лыкошина о бунте, якобы подготавливаемом еще в одном населенном пункте Самаркандской области (примечание № 69 Сборника 1960 г.):
…в Катта-Кургане известный местный богач Абдушукур-Байбача расходует громадные деньги на вооружение населения и снабжение его лошадьми с целью поднять восстание в Катта-Курганском уезде. Центром восстания должен явиться кишлак Яны-Курган (не смешивать с одноименным кишлаком в Джизакском уезде.— Ред.), организатором — местный крупный торговец хлебом Хасая-Вайбача.
К нему в дом уже приехали главари из Джизакского и Самаркандского уездов, выступление было назначено на ближайшие дни; решено в первую очередь повредить полотно железной дороги и телеграф…
Охранка – в своем стиле: в мутной воде вполне можно “поймать рыбку”, объявив главным злоумышленником какого-нибудь туземного богатея, чтобы “прижать его”, а потом получить откупное. При этом забавно читать “совковый” комментарий в связи с этим доносом самаркандской охранки [там же]
…речь идет о подготовлявшемся в Катта-Курганском уезде местными феодально-клерикальными элементами реакционном движении по примеру Джизакского уезда, причем и здесь предполагалось объявление «газавата» («священной войны») против русских. Однако реакционное восстание поднять здесь не удалось, так как трудящиеся массы коренного населения не поддержали этой реакционной затеи эксплуататорских верхов. Восстание оказалось направленным здесь, как и в большинстве районов Средней Азии и Казахстана, против царских властей (независимо от их национальной принадлежности).
В общем, как бы то ни было, весь этот поток информации подвиг администрацию Туркестанского края и, прежде всего, вр.и.д. Генерал-губернатора Туркестана М.Р.Ерофеева запланировать на этот день начало карательной операции. Генерал от инфантерии М.Р.Ерофеев требовал, чтобы акции устрашения были подготовлены во всех областях края.
О панике, охватившей генерала от инфантерии М.Р.Ефремова в преддверии начала Рамазана, свидетельствует телеграмма, разосланная им во все гарнизоны Туркестанского военного округа 17 июля 1916 года (документ № 430 Сборника 1960 г.)
г. Ташкент
Предлагаю не допускать самовольного выселения туземцев [из] городов и селений и немедленно организовать преследование и захват бегущих и их обозов. Для образования конных карательных и понудительных отрядов спешно реквизируйте потребное число лошадей и седел у туземного населения.
Посадить на лошадей, хотя бы без седел, нижних чинов, умеющих ездить верхом. 4724.
Ерофеев
Но малочисленность “нижних чинов, умеющих ездить верхом”, а также явный саботаж карательных инициатив вр.и.д Генерал-губернатора со стороны военных губернаторов А.И.Гиппиуса, А.С.Галкина и Н.С.Лыкошина, позволили начать усмирение военной силой только в Джизакском уезде Самаркандской области. При этом надо отметить, что именно в этом уезде произошел настоящий бунт, сопровождавшийся многочисленными убийства не только русских администраторов, но и рядовых обывателей: к 18 июля восставшими было убито уже несколько десятков людей, большинство из которых были ни в чем не повинны.
В Ферганской области, где до этого дня было наибольшее число локальных протестных выступлений (но при этом ни один русский не пострадал), в понедельник 18 июля не было отмечено ни одного факта силового противостояния населения и власти. Но военный губернатор А.И.Гиппиус еще далек от того, чтобы праздновать победу. Ферганский губернатор, хоть и был знатоком Корана, но тоже опасался, что начало Рамазана подвигнет мусульман к насилию (детальное изложение ситуации в Ферганской области – см. “Губернатор “с гвоздем”. ч.3). Во всяком случае 16 июля 1916 года он сообщал в администрацию края (примечание № 325 Сборника 1960 г.)
«После моей телеграммы № 496, [в] которой я просил спешности и экстренности распоряжений, я сего 16 июля ввиду наступления через день праздника Байрама, крайне опасного в смысле беспорядков во всех городах и селениях области, исход политического значения каковых трудно даже оценить, вступил в Андижане своей властью для исполнения насущных функций главноначальствующего и спешно заготовил и выпускаю во многих тысяча экземпляров свое обращение к туземному населению, толкуя высочайшее повеление 25 июня так, как я понимаю его сам, совсем не руководствуясь той частью ваших указаний, исполнение которых считаю опасным для предупреждения дальнейшего разгара беспорядков…»
Примерно такая же ситуация и такие же настроения имели место и в Сыр-Дарьинской области.
В Семиреченской и Закаспийской областях жизнь коренного населения в основном идет своим чередом. Но и там по кочевьям и аулам начинают распространяться недобрые слухи и звучать призывы к активному сопротивлению. При этом ни о каком выступлении по случаю Рамадана там нет и речи, что еще раз подтверждает весьма невысокий уровень религиозности кочевого населения этих областей. Несмотря на эти обстоятельства, в Семиречье тоже готовились к силовому подавлению на случай протестов, недаром еще 6 июля из Верного за подписью военного губернатора Семиреченской области была послана циркулярная телеграмма во все уезды области с предложением определить населенные пункты, куда нужно ввести дополнительные воинские силы на случай сопротивления набору со стороны коренных жителей [см. обзор событий День 5]
Волнения, охватившие “коренные области” Туркестанского края, нарушили деятельность всех ведомств, в частности – подразделений Министерства земледелия, которые в это время осуществляли в крае сельскохозяйственную перепись. Министр Земледелия переслал в Военное министерство следующую телеграмму, отправленную из Ташкента от 18 июля 1916 года, [РГВИА ф.400, оп.19, д.154, л.364]
Волнения туземцев коренном Туркестане усиливаются, были случаи нападения статистиков. Получены сведения, пока еще не проверенные, [об] убийстве нескольких счетчиков. Доклад Ген[ерал]-г[убернато]ру распорядился приостановить работы [по]переписи [во] всех неспокойных волостях коренных областей, считаю необходимым до успокоения перепись [в] Самаркандской, Сыр-Дарьинской [и] Ферганской [областях] приостановить, ибо работы сопряжены опасностью [для] жизни чиновников. Полученные в таких условиях сведения будут совершенно не верны.
[В] Семиречье [и] Закаспии перепись пока идет благополучно.
Прошу указаний. Булатов. 505
В этой телеграмме обращает на себя внимание то обстоятельство, что в Семиреченской и Закаспийской областях никаких эксцессов не происходит. И это при том, что никаких льгот или особых условий для коренного населения этих двух областей высочайшим указом или местными распоряжениями не предусматривалось.
Еще более спокойна тональность секретной телеграммы, направленной 18 июля 1916 года временно исполняющим обязанности дипломатического чиновника при Туркестанском генерал-губернаторе П.П. Секретаревым в Третий политический отдел МИД [Документ № 81 Сборника 2016 г.]
18 июля 1916 г. г. Ташкент Секретно
Телеграмма за № 3308 получена. Ссылаюсь на мою телеграмму за № 707.
Сегодня отправлена из Катта-Кургана в Новую Бухару одна рота в распоряжение политического агента. Помимо того, туда же отправлены два офицера при 62-х нижних чинах для охраны станций Новая Бухара и Эмир-Абад113 и управления Бухарской железной дороги.
В Туркестанском крае внешне спокойствие, но сопротивление сбору рабочих не сломлено. Карательный отряд продолжает преследовать в Джизакском уезде туземцев, разрушивших часть железнодорожного пути и убивших несколько наших чиновников.
Туземцы тысячами бегут в горы. Розыска и высылки из Бухары осевших там туземцев Туркестанского края и не предполагалось. Рабочая повинность введена здесь без предварительного запроса к туркестанским властям и являлась для последних № 714 неожиданностью.
Секретарев
Как видно, туркестанские дипломаты были менее склонны к паническим настроениям, чем военные администраторы. Более того, от дипломатов мы узнаем, что войска выводятся из того самого Катта-Кургана, в котором как уверяла самаркандская охранка (которой почему-то сразу поверили советские историки) зрел нешуточный бунт.
В областных и уездных администрациях тоже были различные настроения: чем лучше знал чиновник реалии жизни коренного населения, тем меньше страхов было в документах, выходивших из-под его пера.
Дата:18 июля 1916 года, понедельник
Место действия: Джизакский уезд, Самаркандская область
Самаркандский военный губернатор Н.С.Лыкошин, вынужденный волей Генерал-губернатора М.Р.Ерофеева передать полномочия по командованию карательной операцией полковнику П.П.Иванову, 18 июля 1916 года возвратился из мятежного уезда в Самарканд. Присутствовать в качестве пешки и наблюдать, как младший по званию распоряжается во вверенной ему царской волей области, генерал-майор Н.С.Лыкошин.
А полковник П.П.Иванов рапортовал исключительно напрямую в Ташкент, даже не заботясь о том, чтобы копии своих донесений отправлять действующему военному губернатору Самаркандской области. Продолжаем знакомить читателей с ранее никогда не публиковавшимися донесениями полковника П.П.Иванова, обнаруженными в РГВИА летом 2016 года [РГВИА ф.400, оп.19, д.159, л.161]
Копия телеграммы № 355 от 17 июля 1916 года 5 ч утра Петроградского времени
Командующему войсками округа Ташкент
Разведкой, произведенной 9 молодцами 4-й роты 732-й дружины от Обручево до Заамин, выяснено: [в] Заамине скопище до 3000 конных и пеших, вооруженных дубьем, есть мало ружей. [В] Заамине томилось 100 женщин и детей при одном мужчине по слухам пристава.
Женщины взяты в жены, обращены в мусульманство, часть угнана в горы.
На разведчиков напала 3000‑ная толпа. Двое легко ранены, вернулись Обручево, семь отбились, разогнали толпу, один из них, переодетый сартом, вывел русскую женщину. Остальные шесть отсиживаются. [В] числе разведчиков был станционный жандарм Сычев, [который] вернулся Обручево легко раненый.
Для выручки молодцов дружинников и русских женщин в 6 часов экстренным поездом отправил полуроту, готовлю состав, немедленно выступаю [на] Ломакино-Заамин двумя ротами и двумя орудиями с сотней. Роту [и] два орудия оставляю Джизаке на всякий случай против Богданского района, откуда может быть угроза.
Для разгрома мятежников, выручки уведенных русских и противодействия тому, о чем доносил Вам сегодня ночью генерал Лыкошин, необходимо быстро выдвинуть сильный карательный отряд [в] Шахристан и через горы [в] Заамин .
Связь со мной через Ломакино
Полковник Иванов
Манера запугивать начальство завышенным количеством жертв (“100 женщин, взятых в жены”) и невероятным количеством разгоняемых врагов (“3000-ная толпа”, напавшая на “9 молодцов”), наверно присуща всем любителям карательных акций. Во всяком случае есаул А. фон Берг, месяцем позже руководивший отрядом карателей в Пржевальском уезде, писал в том же брутально-садистском стиле [см.обзор событий День 53].
Вторая телеграмма, отправленная полковником П.П.Ивановым в Ташкент 17 июля через полтора часа после первой, сообщала о непримиримости противника [РГВИА ф.400, оп.19, д.159, л.158]:
Из Джизака № 360 от 17/VII-1916 7ч.30 мин утра Петроградского времени
Ташкент Командующему войсками округа
Сегодня [на перегоне] Джизак-Ломакино шайка киргизов обстреляла экстренный поезд полуроты. Немедленно два туземца были убиты открытым огнем. Шайка разбежалась.
Полковник Иванов
К сожалению, сообщений от командира Джизакского карательного отряда, датируемых собственно 18 июля, в архивном деле 159 , но о действиях отряда в этот день полковник П.П.Иванов сообщает в телеграмме от 20 июля [РГВИА ф.400, оп.19, д.159, л.163]:
Копия телеграммы № от 20 июля 1916 года
Ташкент Командующему войсками округа
4825 Спасение живых статистиков и вывоз трупов погибших принял широкие меры еще 18 июля 32
Полковник Иванов
Кроме телеграмм полковника П.П.Иванова, имеются и другие свидетельства о действиях возглавляемого им сводного карательного отряда. Начиная с августа1916 года по инициативе генерал-адъютанта А.Н.Куропаткина, заменившего в конце июля генерала от инфантерии М.Р.Ефремова на посту Туркестанского Генерал-губернатора, проводились следствия по делам о джизакских событиях.
В рамках этих расследований были допрошены офицеры, командовавшие отрядами, выполнявшими карательные функции в Джизакском уезде. Вот относящиеся к 18 июля 1916 года выдержки из показаний, которые 14 августа 1916 г. дал судебному следователю Самаркандского окружного суда допрошенный в качестве свидетеля Д.Н. Водопьянов, подполковник Ташкентского наследника цесаревича кадетского корпуса [Красный архив, № 5 (60). 1933, стр.80-81]
17 июля с. г. полковником Ивановым я был назначен начальником пехоты отряда, выступавшего под его предводительством в Заамин. На станцию Обручево наш отряд прибыл поздно вечером и сразу, выйдя из поезда, приняли мы направление на Заамин.
Все встречавшиеся нам по дороге селения (кишлаки), как равно и сам Заамин, оказались покинутыми; жители все уехали. Посланная вперед рота пехоты привела семью пристава Соболева, жену и 2 сыновей, фельдшера его трех дочерей и двух сартов, у которых они нашли приют от мятежников. Все время по дороге в Заамин кругом нашего отряда появлялись группы вооруженных сартов.
Полковник Иванов приказал приступить к карательным действиям.
18 июля с. г. наш отряд прибыл в Заамин. 19 июля сего года полковник Иванов вернулся в Джизак, а команду отрядом поручил мне. Моею задачей было пройти долиной между горами и линией железной дороги.
Каждый волен сам догадываться, что кроется за фразой “Полковник Иванов приказал приступить к карательным действиям”. Как видим, подполковник Д.Н.Водопьянов не стал вдаваться в детали, а судебный следователь Маслянкевич – настаивать. Поэтому свидетельств о том, какие именно “карательные действия” осуществлял отряд Иванова-Водопьянова вечером 17 июля и в течение 18 июля, в этих показаниях не имеется.
Далее в тех же показаниях подполковник Д.Н.Водопьянов доложил [там же]
Начальником карательного отряда полковником Ивановым высланы были немедленно в разные стороны воинские части по направлению в те места, где потерпели русские или где ожидалось выручить русских из рук мятежников. Во главе таких отрядов были разные лица; некоторые отряды существовали недолго, некоторые начальники часто сменялись. Больших отрядов выслано было, насколько помню, шесть:
1) капитана Ефимова, — отряд этот одной из своих задач имел установление связи Заамина с Санзаром; из отряда погиб один казак, а другой был ранен. Казаки эти были, видно, окружены мятежниками и погибли в неравной борьбе; раненый умер в больнице.
2) Второй отряд был под моею командою, о чем выше давал показания.
3) [Третий отряд ]Был под командою есаула Донскова, направился в Богдан.
4) Под командою подполковника Афанасьева, помощника уездного начальника, направился тоже в Богдан, но должен был пройти по горам; отряд этот вернулся, потеряв одного казака и не выполнив своей задачи.
5) Под командою подполковника Бархотова, с целью очистить от мятежников окрестности вблизи станций Милютинская и Санзар.
6) Под командою полковника Владиславлева, должен был очистить от мятежников старый город Джизак.
Кроме этих отрядов в разное время высылались другие отряды под командою разных лиц. По донесениям начальников отрядов, всюду встречались толпы мятежников, вооруженных как холодным, так и огнестрельным оружием, — несмотря на появление войск время от времени пытались оказать вооруженное сопротивление, вступая в перестрелки с воинскими частями, но вскоре быстро рассеивались под нашими выстрелами.
В перечне отрядов и командиров под номером 5 подполковник Д.Н.Водопьянов называет отряд подполковника Бархотова. До недавнего времени ни в одном из опубликованных документов имя офицера с такой фамилией не встречалось. Но в 2016 году был опубликован новый сборник документов, под редакцией Т.В.Котюковой «Восстание 1916 г. в Туркестане: документальные свидетельства общей трагедии». В этом сборнике, среди прочих интересных документов, особо выделяется один – № 81, который называется “Восстание сартов в Туркестане (дневник П. Аношкина)”.
Хотя этот текст и назван “дневник”, по форме его скорее можно назвать “воспоминаниями”, так как, во-первых, текст не содержит ни одной даты, хотя события и излагаются в хронологической последовательности; а во-вторых, публикатор датирует написание этого текста 1925 годом. Таким образом, события описаны по памяти, спустя 9 лет. И это видно, так как в тексте встречаются замечания типа “название не помню”, “фамилию не помню”. Анализируя сведения, имеющиеся в тексте “Дневника П.Аношкина” можно предположить, что описанные события, участником которых был автор, происходили между 18 и 30 июля 1916 года. Место действия определено автором – Джизакский уезд, район между станцией Милютинская (ныне город Галляарал) и селением Пишгар, что соответствует тому району, в котором по свидетельству подполковника Д.Н.Водопьянова, действовал отряд подполковника Бархотова. А П.Аношкин пишет, что он был прикомандирован к отряду под командованием “полковника Вархотова”.
Конечно, всякое бывает, но логично предположить, что П.Анохин решил слегка “замаскировать” своего начальника и потому повысил его в звании и заменил одну букву в фамилии. Такое предположение тем более обосновано, что в конце воспоминаний есть авторская ремарка Петра Аношкина “В случае напечатания при существовании коммунистической власти в России фамилия не подлежит огласке”. Так что вполне понятно: опасаясь открывать свою фамилию, автор не мог подставлять и других. Тем более, что, из “Дневника…” видно, что “полковник Вархотов” был очень симпатичен автору.
И вот что увидел П.Аношкин по пути от станции Милютинская к месту дислокации отряда подполковника Бархотова-Вархотова [Документ № 81 Сборник 2016 г.].
До места стоянки отряда было около 160 верст.
Верст через пятнадцать мы проезжали разбитый и сожженный отрядом при продвижении вперед, к югу сартовский аул. На улице и во дворах лежали разлагающиеся трупы убитых сартов. В одном пустом дворе была брошенная одинокая собака. Жутко было смотреть на этот разбитый аул. Мы поспешили поскорее миновать его.
Верст через десять мы въехали в полуразбитый аул, где встретили несколько сартовских уцелевших семей, которые вышли нас встретить с белыми флагами. Белые флаги держали в руках, как взрослые, так и дети, на их лицах был выражен страх перед нами. Из этого можно было вывести заключение, каким сильным террором расплатились русские за сартовское восстание.
Мы остановились здесь передохнуть, подкрепиться и накормить коней. Сарты принесли нам фруктов, хлеба и овса для лошадей. Во время обеда они прислуживали нам и рассказывали о тех жестокостях в расправе над ними русскими и говорили, что данный аул не так уж и виновен. Из этого аула только несколько человек, которые сейчас находятся среди восставших и жаловались, что через этих нескольких человек пострадал весь аул, от которого целыми (живыми) осталось не больше как 1/4 населения, остальные побиты.
Горько и жалко было смотреть на них, прибитых и приниженных. Глядя на их рабочие, мозолистые руки и согнутые спины, трудно было представить себе в лице этих порабощенных тружеников внутреннего врага Российской империи. Часа через полтора мы двинулись дальше на юг к отряду. Все время мы ехали широкой, цветущей долиной. По сторонам от дороги стоял созревший хлеб и заброшенные виноградники, и сады. Рожь осыпалась. В некоторых местах хлеб был сожжен и среди черных пятен сожженного хлеба лежали трупы убитых сартов – здесь также расправлялись русские за восстание.
Увиденные и описанные П.Аношкиным последствия “карательных действий”, начатых 18 июля 1916 года по приказу полковника П.П.Иванова, вполне можно считать прелюдией гражданской войны, в ходе которой были залиты кровью Туркестан и большая часть территории Российской империи в 1918-1922 годах. Это понимали и сам П.Аношкин и описанный в его дневнике “полковник Вархотов”. Публикация “Дневника П.Аношкина”, на мой взгляд, является очень важным событием в деле изучения Джизакского восстания, так как это единственный документ, написанный участником карательной операции, но не являющийся официальным рапортом или показаниями, данными следствию. Поэтому в “Дневнике…” имеются не только описания жестокостей восставших сартов по отношению к русским (последние у П.Аношкина тоже описаны, причем эти описания значительно более детальны, чем картины разгромленных аулов), но и дана характеристика тотального террора в отношении местного населения. При этом особое значение имеет оценка этого террора представителями офицерского корпуса русской армии. Логично предположить, что индивидуальное отношение к этим события определили, кто из офицеров через полтора года после Джизакского восстания стал “красным”, а кто – “белым”.
Поэтому в обзорах событий третьей декады июля 1916 года мы еще не раз обратимся к “Дневнику П.Аношкина”.
Дата:18 июля 1916 года, понедельник
Место действия: Сыр-Дарьинская области
Со времен доклада А.Ф.Керенского в Государственной Думе от 13 декабря 1916 года принято считать, что единственным “миролюбцем” и “голубем” во всем Туркестане, противостоящим солдафонам Туркестанского военного округа, был военный губернатор Ферганской области генерал-лейтенант А.И.Гиппиус. При этом забывают, что первым, кто выступил еще 2 июля на совещании в Ташкенте с критикой предложенных из Петрограда методов набора туземцев и предостережением о возможных тяжелых последствиях, был генерал-лейтенант А.С.Галкин, военный губернатор Сыр-Дарьинской области (см. обзор событий 2 июля).
Приведенное ниже “секретное и весьма спешное” послание генерал-лейтенанта А.С.Галкина, совершенно очевидно показывает, что ферганский губернатор был не единственным здравомыслящим администратором в Туркестане, и не единственным смелым человеком, способным отстаивать свои взгляды и здравый смысл, перечить паникующему начальству. Это письмо (документ № 171 Сборника 1960 г.) было отправлено и.д.Генерал-губернатора М.Р.Ерофееву 18 июля 1916 года. Напомню, что за день до этого генерал от инфантерии М.Р.Ерофеев получил высочайшее одобрение на введение военного положение в Туркестанском крае
Секретно
Весьма спешно
Сегодня мною получено сношение начальника Штаба округа за № 23900 с приложением выписки из доклада начальника Управления земледелия и государственных имуществ в Туркестанском крае относительно обороны русских селений высочайше вверенной мне области, утвержденной вашим высокопревосходительством.
Считаю своим долгом доложить, что, по имеющимся у меня сведениям мусульманское население Ташкентского, Черняевского, Аулие-Атинского и Перовского уездов и Аму-Дарьинского отдела никаких враждебных намерений и выходок по отношению к населению русских поселков не проявляло, ввиду чего, по моему глубокому убеждению, никакой надобности в специальной обороне этих поселков не встречается.
Вместе с тем я полагаю, что такое распыление воинских частей, какое предусматривается сообщенной мне для сведения выпиской из доклада, в настоящий момент наглядно покажет мусульманскому населению, что русская власть, применяя никогда до сих пор не практиковавшуюся меру обороны русских селений, боится мусульман, и возникшие на этой почве разговоры, несомненно, внушат последним превратное понятие о их силе и значении происшедших выступлений в областях Самаркандской и Ферганской и отчасти в г. Старом Ташкенте. В случае же каких-либо массовых выступлений одновременно по всей области, возможности чего я совершенно не допускаю, столь мелкие воинские единицы, как отдельные взводы, пользу делу принести не могут.
Возможны лишь какие-либо отдельные выступления неблагонамеренных лиц из среды мусульманского населения, для парализования которых я полагал бы более целесообразным иметь необходимую воинскую силу сосредоточенной в уездных городах в расположении подлежащих уездных начальников.
Ввиду изложенного я считаю необходимым взамен мер обороны русских поселков, предположенных докладом начальника Управления земледелия и государственных имуществ в Туркестанском крае, поставить в городах Черняеве и Аулие-Ата по одному батальону пехоты, по возможности с пулеметами. Имеющихся уже в распоряжении начальника Ташкентского уезда войск вполне достаточно для обеспечения спокойствия в этом уезде. Имеются также достаточные силы и в г. Перовске.
Что же касается спокойствия в Аму-Дарьинском отделе, то таковое, несомненно, будет обеспечено распоряжением начальника отдела.
Представляя об изложенном, прошу ваше высокопревосходительство уведомить меня, должен ли я приводить в исполнение меру, изложенную в выписке из доклада начальника Управления земледелия и государственных имуществ в Туркестанском крае, а также подтвердить, имею ли я право передвигать войсковые части, перечисленные в сношениях за [№№] 23402 и 2369, непосредственным своим распоряжением.
Подлинное подписал генерал-лейтенант Галкин
Резолюция командующего войсками округа: Предложить выполнить план охраны русских поселений, допуская лишь частичные изменения, однако не оставив без охраны ни одного поселка.
Вполне резонно предположить, что данное письмо генерал-лейтенанта А.С.Галкина было написано под впечатлением успехов его ферганского коллеги и внутреннего согласия с действиями генерал-лейтенанта А.И.Гиппиуса.
Но, как следует из резолюции на это письмо, не внял генерал от инфантерии М.Р.Ерофеев словам своего подчиненного, как не внял и депешам, которые в эти дни посылал в Ташкент из города Скобелева генерал-лейтенант А.И.Гиппиус.
Дата:18 июля 1916 года, понедельник
Место действия: Ферганская область
В Ферганской области, где в течение недели протесты разрастались, после публикации первого воззвания военного губернатора А.И.Гиппиуса наступило успокоение.
Можно, конечно, предположить, что дело не в действиях губернатора, а в том, что ферганцы, увидев, что джизакские беки перехватили инициативу и сменили направление ударов, решили замереть и посмотреть, чем закончатся выступления в соседней области. Но такие объяснения, выдвигавшиеся и в 1916 году сторонниками силовых методов подавления протестов типа полковника П.П.Иванова, не учитывают, что все протесты в Ферганской долине носили стихийный, сиюминутный характер. Попытки местных “туземных” администраторов и “почетных лиц” как-то останавливать толпу, не давали никакого эффекта. Более того неоднократное применение силы в период с 10 по 12 июля в населенных пунктах Ферганской области, сопровождавшееся гибелью участников протестов, скорее распаляли, чем успокаивали людей. Так что, как бы ни хотелось карателям приписать себе заслугу усмирения ферганцев, все-таки главной причиной прекращения насилия стало осознание коренным населением намерений русских властей, которое началось после первого “воззвания” ферганского губернатора.
Так считал, конечно же, сам генерал-лейтенант А.И.Гиппиус, и потому в этот день в области было широко распространено его второе воззвание, в котором он трактовал Высочайшее повеление так, как он его “сам понимал”, то есть как призыв “белого царя” к инородцам добровольно помочь ему в войне с германцами. Такая трактовка Высочайшего повеления была неожиданной для местного населения, в том числе и для его лидеров, и, как всякий неординарный ход противника, вызвало недоумение в среде мусульманских лидеров области.
О своих действия генерал-лейтенант А.И.Гиппиус информировал и.д. Генерал-губернатора Туркестанского края М. Р. Ерофеева, но тот, напуганный событиями в Самаркандской области, просто перестал воспринимать действия главы Ферганской области и посылал в Петроград жалобы на его самоуправство и выход из подчинения. Видимо узнав об этих доносах, генерал-лейтенант А.И.Гиппиус тоже начал информировать о своих действиях и их результатах Военное министерство напрямую, через голову ташкентской администрации.
Как следует из телеграммы, подготовленной А.И.Гиппиусом 17 июля, но поступившей в Петроград в понедельник (документ № 124 Сборника 1960 г.), в канун праздника Байрам ферганский военный губернатор еще не был уверен, что его усилия возымели действия, и потому просил Военное министерство о введении военного положения и наделении его полномочиями на чрезвычайные меры, прежде всего на проведение карательных мероприятий. В этой телеграмме генерал-лейтенант А.И.Гиппиус пишет:
Из Андижана в Петроград №58
Туземные власти разбегаются, спасаясь от кровавой расправы бесчинствующего народа. Положение грозит стать критическим от быстро развивающихся событий. Есть несомненная опасность, что волнение, использован[ное] фанатиками, разгорится на почве религиозной и политической.
Между тем, я на основании своей десятилетней службы [в] Фергане оцениваю положение так, что весь верхний слой туземного населения остается нам верным, но не имеет организации и способов воздействия на взбунтовавшуюся чернь. Очень может быть, что [и в] верхнем слое есть слепые фанатики. Спасти положение может только сильная, ничем не ограниченная, компетентная власть.
Ввиду наступления завтра праздника Байрама я распоряжусь тут в зависимости от требования минуты. Прошу объявить область на военном положении, предоставить мне соответствующую власть. Употреблю все усилия вывести Фергану из смуты мерами убеждения и разумного управления, однако обстоятельства, вероятно, потребуют репрессий в виде разрушения целых селений или даже кварталов города с отобранием земель [в] казну. [В] этом смысле я уже выпустил свое обращение к туземному населению и свои угрозы приведу [в] случае надобности в исполнение.
Надеюсь быстро, вероятно, [в] месячный срок усмирить область, а после усмирения и после вывода отсюда лишних войск берусь осуществить высочайшее повеление мирными средствами разумного управления. А в настоящее время хлопковые поля требуют быстрого налажения мирной жизни. № 58. Г. Андижан.
Военный губернатор генерал-лейтенант Гиппиус
Но уже на следующий день, в телеграмме от 18 июля 1916 года на имя помощника военного министра П.А.Фролова военный губернатор Ферганской области фактически отзывает свою просьбу о введении во вверенной ему области военного положения (документ № 432 Сборника 1960 г.).
Начатая мной во время объезда области сильная контрагитация с толкованием высочайшего повеления так, как я понимаю его сам, начинает, по-видимому, давать благоприятные результаты, наступают признаки успокоения.
Сегодня [18 июля в] Андижане первый день Байрама, население нарасхват разбирает мои объявления. В главной мечети, откуда последний раз вышла бунтующая толпа мулл, сегодня по собственному желанию мусульман совершено молебствие о здравии государя… императора и пожелание побед русскому войску.
Сегодня узнал по телефону из Скобелева, что и туда не поступает новых тревожных донесений.
Ввиду вредного общего политического значения, какое повлечет объявление Ферганы на военном положении, и указанных признаков как будто наступающего успокоения, прошу не торопиться [с] объявлением области на военном положении, но лишь при условии, если только это возможно, исходатайствовать мне вне всякого закона полномочие учреждать, в случае надобности, полевые суды и карательные экспедиции, дабы угроза, которую я уже объявил, не осталась пустою.
Если мои наблюдения над причиной как будто начавшегося успокоения есть результат увещания лиц, слушавших в течение последней недели мои объяснения и разъехавшихся по селениям для распространения моего толкования высочайшего повеления, то следует обождать: быть может, волна бунта пойдет на убыль, тогда излишние войска я попрошу вывести из области и приступлю к осуществлению высочайшего повеления, но не непосредственно, а лишь в смысле разработки порядка и правил набора и дальнейшего следования партии.
Это было бы большим счастьем, о котором я сейчас, [в] 12 ч. дня 18 июля, имею еще недостаточные данные мечтать. Как только выяснится малейшая перемена, немедленно телеграфирую. Номер 66.
Военный губернатор генерал-лейтенант Гиппиус”
Эта перемена мнения со стороны А.И.Гиппиуса особенно важна в связи с тем, что военное положение во всем Туркестанском крае к моменту отправки этой телеграммы уже было высочайше объявлено (см.обзор событий День 16), то есть генерал-лейтенант А.И.Гиппиус именно с этого дня “поплыл против течения”.
18 июля 1916 года датированы несколько документов, касающихся протестов против набора на тыловые работы в Ферганской области. В частности донесение инструктора по сельскохозяйственной переписи Н. И. Чернова (документ № 121 Сборника 1960 г.) с описанием событий, произошедших в кишлаке Шур-Курган 11 июля (см. обзор событий День 10), и рапорт начальника Скобелевского уезда Е М. Гоштовта военному губернатору Ферганской области А. И. Гиппиусу о повторном восстании в г. Старый Маргелан (документ № 122 Сборника 1960 г.) и разгромах домов переписчиков в селениях сел. Пеникан и Джуйбазар. Но все это касалось событий, произошедших в период с 12 по 17 июля, а первый день празднования Байрама, которого все ждали с большим опасением, в Ферганской области прошел спокойно.
ПРЕДШЕСТВУЮЩИЙ ДЕНЬ СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ
