ДЕНЬ ЗА ДНЕМ — события ровно 100 лет тому назад. Наступил день 10-й нашей летописи. 24 июля 1916 года по новому стилю. 11 июля по старому стилю. Драма усугубляется.
ЛЕТОПИСЬ Туркестанской Смуты
Дата:11 июля 1916 года, понедельник
Место действия: Вся территория Туркестанского генерал-губернаторства
Совершенно непонятно, почему русские власти Туркестана решили, что мятеж начнется именно 15 июля – в день окончания поста и первый день праздника Рамазан-хаит. В данном случае главной инициативной и направляющей группой протеста были не муллы, а женщины – жены и матери, у которых “реквизировали” мужей и сыновей.
Для женщин не имело значения, кончился пост или нет. Они понимали, что, если не пресечь призывную кампанию на стадии формирования списков, то потом воспрепятствовать набору будет значительно сложнее. Тут каждый день и час был на счету. Поэтому, стоило в понедельник волостным начальникам, пятидесятникам и аксакалам повсеместно продолжить перепись, тут же возобновились попытки помешать им. В том числе и насильственными методами. Туземные администраторы оказались между молотом и наковальней: русские власти требовали срочно предоставить списки, обещая в случае возникновения проблем защитить и помочь силой оружия, а народ требовал такие списки не составлять, угрожая смертью каждому, кто попробует это делать. Как говорится “положение хуже губернаторского”.
История не знает сослагательного наклонения, но, если представить, что все волостные начальники и их команды категорически, вплоть до сложения полномочий, отказались бы выполнять работы по переписи, то сделать бы ее не удалось, так как русская администрация не имела возможности выполнить это физически. Об это было заявлено еще на Особом совещании 2 июля. А ведь народ именно такого тотального саботажа со стороны своих волостных и старшин и требовал.
Будучи хотя и “облеченными доверием”, но прежде всего – подневольными, туземные администраторы были вынуждены приступить к работе. Можно не сомневаться, что недовольство со стороны переписываемых было повсеместным, при этом агрессивные формы оно приобрело лишь в отдельных местах. Вот список населенных пунктов и волостей, в которых 11 июля люди, собравшиеся толпами, предприняли попытки помешать составлению посемейных списков.
Сырдарьинская область
Ташкент
Ферганская область:
сел. Дальверзин Алтынкульской волости Андижанского уезда
сел. Йшакгузар Файзы-Абадская волость Скобелевского уезда
сел. Яккатут Яккатутской волости Скобелевского уезда
Старый Наманган Наманганского уезда
Чуст Наманганского уезда
сел. Шур-Курган Кепинской волости Наманганского уезда
Самаркандская область:
сел. Джума-Базар Джума-Базарской волости,
Список этот не полон и значимость каждого эпизода не равноценна. Несмотря на то, что самое большое количество протестов произошло в Ферганской области, важнейшим событием дня, безусловно, стал инцидент в столице края – Ташкенте. В течение всей предшествующей недели жители “коренных” областей Туркестана на вопрос “Ну так вы будет исполнять царский указ?” уклончиво отвечали: «Давайте подождем, что скажут в Ташкенте… в Самарканде… в Скобелеве”. И вот 10 и 11 июля два из трех областных мусульманских центра “высказались”. В Старом Маргелане и Ташкенте прошли акции неповиновения. В обоих городах они продолжались всего несколько часов, были жестко подавлены и больше не возобновлялись.
Но этого стало достаточно для того, чтобы жители уездных и волостных центров тоже решились бунтовать. Тем более что слухи об успешном изъятии и уничтожении списков уже поступали из селений Ферганской области.
Информационным итогом 11 июля стала распространившаяся по Туркестану весть – Ташкент отказался дать рабочих. Искра была брошена, а почва для протестов уже была суха и готова вспыхнуть. Сведения о примененном оружие, в том числе об использовании пулеметов, и о десятках убитых не останавливали протестующих.
Воинские и полицейские силы в этот день были задействованы практически полностью, во всяком случае, нехватку их уже стали ощущать в Ферганской области. Все уездные начальники и губернатор требовали подкреплений.
Дата: 11 июля 1916 года, понедельник
Место действия: Ташкент, Сырдарьинская область
События 11 июля в Ташкенте изложены в телеграммах, рапортах и докладах нескольких должностных лиц Сырдарьинской области и Туркестанского края. Наиболее подробное описание событий приведено в “Описании беспорядков”, составленных полицмейстером Ташкента, полковником А.А.Тихоцким 19 декабря 1916 года. Некоторые детали произошедшего содержатся в рапорте полицмейстера «туземной» части г. Ташкента А. Мочалова и дополняющем его донесении начальника г. Ташкента С.О.Кочана военному губернатору Сыр-Дарьинской области А. С. Галкину.
Ниже – описание хода событий по этим трем документам:
Из доклада полицмейстера Ташкента, полковника А.А.Тихоцкого (документ № II в Сборнике 1932 г.):
На 11 июля во дворе полицейского управления туземной части в 11 часов утра, был назначен сбор пятидесятников, с которыми должен был говорить по делам наряда бывший военный губернатор области генерал-лейтенант Галкин, но уже в начале девятого часа перед двором управления появилась густая толпа женщин, замыкаемая мужчинами, возбужденно выкрикивавшая отдельные фразы, выражавшие протест против объявленного набора. Такие фразы, как: “Лучше умрем здесь, чем отдадим наших детей” показывали, что население мало верило указаниям полиции, что правительству нужны рабочие, а не солдаты. Проникнув за ограду, толпа прошла во двор и с теми же выкриками возбужденных женщин подступила к зданию полицейского управления. Пытавшиеся задержать и успокоить толпу пять туземных городовых и один русский были избиты. При этом у одного туземного городового был отобран револьвер.
Вышедшие к толпе на крыльцо управления и. д. полицеймейстера пристав 4-го участка титулярный советник Мочалов, пристав 3-го участка титулярный советник Харчев и секретарь полицейского управления титулярный советник Трентовиус в попытках своих говорить с толпой успеха не имели. Возбуждение туземцев все росло, в окна управления и в стоящих у крыльца городовых из толпы стали бросать камни. Пытавшийся усовестить бесновавшихся женщин ночной караульщик сарт был втянут в гущу толпы и на глазах чинов полиции убит.
В это же время окружившие крыльцо – туземцы стянули с крыльца титулярного советника Трентовиуса, повалили его на землю, выхватили из ножен шашку и пытались протащить его дальше. Лишь благодаря тому, что и. д. полицеймейстера титулярный советник Мочалов приказал окружающим его лицам выстрелить в воздух из револьверов, толпа на мгновение отхлынула и титулярному советнику Трентовиусу удалось вбежать в здание управления, причем у него оказалась рассеченной, по-видимому, от удара камнем или об камень, кожа на голове.
Подъехавший к управлению в десятом часу на извозчике в сопровождении пяти конных казаков полицеймейстер туземной части подполковник Колесников, исправлявший в это время обязанности советника областного правления, свободно прошел на крыльцо управления. Попытки оттеснить толпу с помощью казаков от здания управления окончились неудачей, точно также оказались безуспешными и те призывы к спокойствию и благоразумию, с которыми подполковник Колесников обратился к толпе. Настроение по отношению к чинам полиции продолжало оставаться явно враждебным, но последние никаких репрессивных мер по отношению к толпе не принимали. Лишь после того, как несколько рук протянулись к подполковнику Колесникову в попытке втянуть его в толпу, названный штаб-офицер выстрелил сам и приказал окружающим открыть по толпе огонь из револьверов. В ответ на это толпа бросилась к крыльцу, вследствие чего все чины полиции вошли внутрь полицейского управления, закрыла, за собою дверь и стали по окнам, ввиду обнаруженного намерения отдельных туземцев проникнуть в управление через окна. Подполковник Колесников успел еще уведомить о своем положении и.д. начальника города коллежского советника Кочана и вызвать роту юнкеров, под начальством подполковника Савицкого, вслед затем телефонные провода были порваны. Минут через 25-30, около 10.30 часов утра с одной стороны подъехал на извозчиках с городовыми коллежский советник Кочан, а с другой подошла рота юнкеров. Толпа начала постепенно редеть и к моменту приезда генерал-лейтенанта Галкина на улице полицейского управления оставалось не более четверти того количества туземцев, которое находилось здесь раньше.
Что появление толпы у полицейского управления не было случайностью, а явилось результатом какой-то агитации среди населения, меня убеждает следующий факт: когда сопровождаемый мною и чинами полиция генерал-лейтенант Галкин, подойдя к толпе, обратился к одному из пожилых туземцев с вопросом – зачем он сюда пришел, последний ответил: звали всех на бунт, вот я и пошел. На дальнейшие вопросы генерал-лейтенанта Галкина, имевшие целью выяснить, кто звал и для какой, собственно, цели, туземец этот никаких сведений не дал. Такой же приблизительно ответ дал и другой туземец на аналогичный вопрос генерал-лейтенанта Галкина.
В беседе, которую вслед за этим генерал-лейтенант Галкин вел с собравшимися пятидесятниками и почетными туземцами, последние высказывали глубокое сожаление о случившемся, объясняли печальный инцидент неосведомленностью темной массы с сутью мероприятия и просили разрешения отложить подготовительные по набору работы на после праздничное время, чтобы дать возможность населению спокойно провести праздники, успокоиться, не торопясь подготовиться к совершенно новому для туземцев делу отправки рабочих в Россию. Генерал-лейтенант Галкин обещал туземцам исполнить их просьбу, вслед за чем туземцы и разошлись по домам.
В ближайшие за 11 июля дни выяснилось, что, вследствие открытия по толпе стрельбы из револьверов, среди туземцев оказалось убитыми и умершими от ран 11 человек и ранеными 15 человек. Пострадавших в войсках и командах в русском населении не было. Из чинов русской администрация пострадал, как выше указано, легко раненый в голову секретарь полицейского управления титулярный советник Трентовиус, затем один русский старший городовой также легкораненый в голову камнем, пять туземных городовых были избиты и один ночной караульщик убит.
Заканчивая настоящее описание, считаю себя обязанным оговориться, что события 11 июля, имевшие место в туземной частя города Ташкента, с исчерпывающей полнотой освещены на судебном следствии при разборе дела туземцев, замешанных в событиях 11 июля. Не бывши очевидцем событий, я, не имея материалов судебного следствия, при составлении настоящего описания руководствовался теми впечатлениями, которые сложились у меня в бытность мою в должности штаб-офицера для поручений при военном губернаторе Сырдарьинской области, данными, имеющимися в делах управления полицмейстера туземной части города Ташкента и теми сведениями и впечатлениями, которые получены мною после вступления в должность полицеймейстера туземной частя г.Ташкента.
Рапорт вр.и.д. полицмейстера «туземной» части г. Ташкента А.Мочалова (документ № 160 Сборника 1960 г.):
11 сего июля около 8.30 ч. утра к полицейскому управлению туземной части стала собираться толпа туземных женщин, вслед за коей собралась толпа сартов мужчин, которые подстрекаемые сартами Махмут Ходжей Мирза Ходжаевым, Якубом Мараджаббаевым, Файзы Али Рахимбаевым, Пулат Ходжей Иногамходжаевым, Гуламом Камалевым, Мурат Ходжей Мухамед Камиль Ходжаевым, Абдурахманом Каим Суфиевым и Низам- ходжей Зайнутдин Ходжаевым, ворвались во двор полицейского правления с криками: «Дод» *, предварительно накинувшись на городовых Саиба, Теляу, Навалихина, Мухута Данияры Ходжу и Юлдаша, первым четырем из них нанесли только побои, а у последнего отобрали казенный револьвер, нанесли побои также и секретарю полицейского управления, отобрав от него шашку.
Во время увещевания толпа туземцев старалась проникнуть в здание полицейского управления, будучи сильно возбуждена, стала брать гальки-камни и бросать ими в стоявших на крыльце и уговаривавших и. д. полицмейстера, пристава 3-го уч[астка], городовых, а также побила несколько стекол полицейского управления, при этом выхватила стоявшего недалеко от крыльца караульщика ночного сторожа Кукчинской части Мир Ахметшa, коего увлекла в толпу и там убила его на смерть.
В ограждение себя от насилий толпы в тот момент, когда с крыльца был стащен секретарь полицейского управления титулярный советник Трентовиус, был произведен залп из револьвера вверх, а когда прибыл на место происшествия подполковник Колесников с пятью казаками и старался было также успокоить толпу, то, несмотря на уговоры, толпа кинулась на чинов полиции, и был уже дан залп из револьвера в толпу, причем оказались убитыми в толпе сарты Абдусамат Абдусагат Ходжаев, Мулла Абдукадыр Сали Мухамедов, Хайтбай Хасанбаев Ша Юнус Абдукаримов и один сарт неопознанный и ранеными сарты Алимходжа Якупходжаев, Ахун Баба Ташмагомедов, Уста Адиль Алимбаев, Шукурджан Закирджанов, Мулла Алим Пайибаев и сартянка Рузванбиби Ахметджанбаева.
Нам пришлось около двух часов быть осажденными озверевшей топлой в здании полицейского управления, куда старалась проникнуть и толпа, бросавшая безостановочно кирпичи и гальки в окна, благодаря чему пришлось дать несколько выстрелов в окна по направлению в толпу. Толпу удалось рассеять только прибывшими воинскими чинами; некоторые подстрекатели из толпы задержаны, которые перечислены в начале настоящего донесения. Во время беспорядков телеграфные провода были порваны. Прокурорскому надзору было доложено о случившемся. Медицинская помощь пострадавшим оказана на месте. Подстрекатели, поименованные в этом донесении, согласно постановления г. военного губернатора Сыр-Дарьинской области, заключены под стражу в Ташкентскую областную тюрьму.
Из донесения начальника г.Ташкента, коллежского секретаря С.О.Кочана (документ № 169 Сборника 1960 г.):
…лично получил известие о том, что толпа сартов и сартянок, сильно наэлектризованная, собралась на улице у ворот здания полицейского управления около 9 ч. утра, и тотчас же, доложив об этом по телефону через штаб-офицера для поручений капитана Тихоцкого вашему превосходительству, обратился с просьбой через комендантского адъютанта штабс-капитана Чанышева, так как коменданта я не нашел, о высылке в помощь полиции воинской части. Когда за сим немного погодя мне было доложено, что толпа перешла уже через двор полицейского управления и, подойдя к последнему, бесчинствует и избивает городовых, через того же Чанышева, предварительно испросив согласия вашего превосходительства, просим о высылке конной части из числа конвоя его высокопревосходительства г. туркестанского генерал-губернатора и, выслав свободных городовых русской части города на извозчиках в количестве 26 чел. при помощнике пристава 1-го участка в помощь туземной полиции, отправился и сам на место происшествия.
Когда я прибыл к полицейскому управлению, застал огромную толпу народа как женщин, так и мужчин, частью на улице у здания полицейского управления, частью во дворе последнего. Толпа была огромная, в несколько тысяч человек, среди ея были убитые, были и раненые. При моем появлении толпа беспрекословно дала мне пройти вперед с взятыми по пути фельдшерами, которые командированы были на место происшествия и уже возвращались, было обратно, заявив, что они пытались проникнуть к полицейскому управлению, но побоялись пройти туда вследствие постоянно пролетающих над головами пуль со стороны полицейского управления.
По дороге, в ограде полицейского управления, ко мне со всех сторон кидались отдельные лица с плачем, завыванием, пытающиеся что-то объяснить, на кого-то жалующиеся; тут были и мужчины, и женщины — все они были до крайности унижены, уничтожены. Подойдя к полицейскому управлению, я застал всех чинов полиции туземной части в здании полицейского управления с револьверами в руках. У здания полицейского управления оказался порванный провод телефонной линии. Несколько камней и кирпичей в комнатах полицейского управления и разбитые стекла в окнах здания свидетельствовали о кидании этими камнями и кирпичами со двора. Войсковых частей еще не было.
Попытки обращения к толпе с требованием удалиться и очистить двор полицейского управления не дали желательных результатов. Толпа что-то гудела, что-то требовала, что-то просила, но что — разобрать было трудно. Впереди толпы еще можно было с нею говорить, она как будто смолкла, но в отдалении в воздухе стоял общий гул, гам и рев, а между тем явилась необходимость удалить раненых для оказания медицинской помощи, убитых с места их нахождения.
В это время прибыла к полицейскому управлению школа прапорщиков и городовые русской части г. Ташкента. Подполковник Савицкий, начальник школы прапорщиков, и принял на себя миссию удаления со двора полицейского управления находящейся там публики, что быстро и было исполнено им.
Затем прибыли казаки конвоя и дружина, первые осадили публику с улицы, прилегающей к полицейскому управлению. Тотчас после этого прибыли и вы, ваше превосходительство. Засим на место происшествия явился прокурорский надзор и следователь. Выясняя на месте причины происшествия беспорядков, мне и было доложено все то, что изложено в представляемом рапорте.
Во исполнение личного приказания вашего превосходительства доношу, что из числа чинов полиции, принимавших участие в прекращении беспорядков, оказались сильно пострадавшими:
1) старший пеший городовой Сибзарской части Хаим Сайт Измаилджанов,
2) тоже Шейхантаурской части Тилляу Ишмахамедов
и 3) младший пеший городовой Шейхантаурской части Данияр Ходжа Исаходжаев, о награждении коих ходатайствую перед вашим превосходительством.
Помимо того, оказался убитым караульщик Мир Ахметина Акбаршаев, у которого, кроме брата, никаких родственников не имеется.
Этими событиями активное сопротивление набору в Ташкенте закончились. Но поднятая в столице края волна, как цунами, прокатилась по всем “коренным” областям Туркестана.
Дата: 11 июля 1916 года, понедельник
Место действия: Ферганская область
Ферганская область, как было отмечено ранее, была менее зависимой от решений, принимаемых в Ташкенте или Самарканде. Поэтому здесь акции неповиновения, начавшиеся в конце предшествующей недели, после краткого субботне-воскресного затишья, в понедельник приобрели массовый характер.
В сводном реестре инцидентов, произошедших в Ферганской области с 8 по 18 июля (документ № 148 Сборника 1960 г.), помимо 5 упомянутых выше и детально описанных ниже инцидентов, упоминается еще один эпизод силового подавления протеста в Наманганской области
32) И июля в Ляббай-Тогайской части г. Намангана при подавлении беспорядков, происшедших на почве составления посемейных списков, убито 12 туземцев, ранено 36 чел., в том числе три женщины и один мальчик
Свидетельством того, что уездные начальники Ферганской области начинают терять контроль над ситуацией, свидетельствует то, что в ежедневные оперативные сводки включаются не все происшествия. Часть из них становится известной властям только после того, как погромы завершены, списки уничтожены, а инициаторы их – скрылись. Убийства переписчиков также не были редкостью.
В частности, позже стало известно, что10-11 июля были жертвы в селениях Кокандского и Андижанского уездов (примечание 127-129 Сборника 1960 г.)
«10 июля в «Бджигском обществе, Кокандского уезда, ночью толпа напала на дом сельского старшины, подожгла и разрушила его»
«В с. Шейхляр, Янги-Курганской волости, Кокандского уезда, туземцы… уничтожили списки, подожгли дом»
«В с. Ганджирован, Янги-Курганской волости, Кокандского уезда, собравшаяся толпа требовала выдачи списков. По прибытии уездного начальника с воинской частью [и] нарядом полиции беспорядок прекратился»
11 июля произошло восстание в с. Чуама, в Базар-Курганском участке, Майгирской волости. Андижанского уезда. Был убит пятидесятник с. Чуама Кипчакбай Баймирзаев
11 июля «в с. Туда, Риштанской волости, Кокандского уезда, беспорядок выразился шумом и уничтожением списков, выданных толпе тудинским старшиной».
Имеющиеся в архивах документы о подъеме сопротивления в Ферганской долине опубликованы не полностью. Однако совершенно ясно, что в количественном отношении с 8 по13 июля именно Ферганская область была ближе всего ко всеобщему восстанию.
Дата: 11 июля 1916 года, понедельник
Место действия: Скобелевский уезд Ферганской области
Свидетельством того, что прошедшее воскресенье 10 июля оказалось относительно спокойным исключительно потому, что в этот день переписчики отдыхали, и собственно составление списков не происходило, служит тот факт, что первая силовая акция 11 июля имела место буквально в первые минуты понедельника. Произошло это в селении Дельверзин Алтынкульской волости, о чем начальник Андижанского уезда И.А.Бржезицкий в тот же день телеграфировал военному губернатору Ферганской области А. И. Гиппиусу (документ № 99 Сборника 1960 г.)
[В] 4 ч. вечера 10 июля на мою квартиру явился алтынкульский волостной управитель Хакимбек, доложил мне [о] благополучии [в] своей волости. Я вручил ему объявление вашего превосходительства по делу набора рабочих, приказал обнародовать среди населения.
[В] 12 ночи получились известия [о] непорядках [в] сел. Дальверзина, куда командировал капитана Мельникова, пристава Сологуба [со] взводом казаков, [В] 2 ч. 45 мин. получил донесение этих приставов: «По прибытии [в] Дальверзин обнаружены убитыми алтынкульский волостной управитель, два джигита, туземцы все попрятались, [в] кишлаке никого нет, ждем распоряжений». Выезжаю лично [на] место происшествия, прошу распоряжения усилить местный гарнизон сотней казаков, командировать [в], распоряжение каждого участкового и полицейского пристава по 10 казаков. Ходатайствую [об] объявлении области [на] военном положении, назначении полевых судов для пресечения (в] корне буйных выступлений толпы.
Полуночное убийство трех человек открыло счет жертвам этого “черного понедельника”. Следующие два кровавых инцидента произошли в этот день в том же Скобелевском уезде, о чем начальник этого уезда Е.М.Гоштовт 11 июля 1916 г. рапортовал военному губернатору (документ № 99 Сборника 1960 г.)
Сегодня толпами туземцев в Файзы-Абадской волости убит народный судья Мулла Сахибназар Мухамед Мусаев, а в Яккатутской волости произведено насилие в доме волостного управителя, причем убита его жена Шадман биби Мадалибекова и разграблено имущество, о происшествиях прокурору окружного суда и участковому товарищу сообщено.
Получив утром сведения о происходящих в этих волостях поблизости г. Старого Маргелана беспорядках, я просил по телефону офицера, командующего сотней в Старом Маргелане, выслать в Файзы-Абадскую и Яккатутскую волости по взводу казаков, а также полусотню в сел. Шарихан, где тоже в населении напряженное состояние.
В Файзы-Абадскую и Яккатутскую волости по моей просьбе казаки посланы; и убийство файзы-абадского волостного управителя было предупреждено, что же касается Шарихана, то в посылке полусотни отказано за расходом людей по г. Маргелану.
Из этого сообщения следует, что в Ферганской области уже ощущается дефицит войск и вообще сил сдерживания. В том, что без участия казаков и войск справиться с сопротивлением людей набору не удастся, свидетельствует рапорт пригородного участкового пристава Яхьина начальнику Скобелевского уезда Е.М.Гоштовту о том, как ему пришлось успокаивать волнение в сел. Ишангузар Фаизы-Абадской волости, куда его отряд прибыл по приказу начальника уезда (документ № 100 Сборника 1960 г.)
«Сего числа утром я получил известие, что в сел. Ишакгузар Файзы-Абадской волости собралась тысячная толпа туземцев, которые убили местного казия. Я немедленно отправился на место, куда вслед за мной прислано было 11 казаков. На месте оказалось, что народный судья убит, лежит на дворе мечети с разбитой камнями и палками головой.
Меня встретила огромная толпа туземцев, состоящая больше чем из 1000 чел. На предложение мое, повторенное многократно, более 20—30 раз и уговоры разойтись, с предупреждением, что за сопротивление я буду вынужден прибегнуть к силе до стрельбы включительно, толпа ответила общим гулом: «Не дадим рабочих» и под конец начала напирать на нас, забрасывая камнями, которые попали в меня, в волостного управителя и в двух казаков.
Тогда я был вынужден приказать казакам открыть стрельбу.
Только этим путем удалось добиться разгона толпы. При стрельбе из толпы убито три туземца и ранено четыре туземца, прячем одного из раненых, по-видимому, кто-то из толпы прирезал».
В тот же день участковому приставу Яхъину приходится рапортовать начальнику Скобелевского уезда о подавлении протеста в сел. Яккатут (документ № 101 Сборника 1960 г.):
Сего числа утром яккатутский волостной управитель прискакал в г. Скобелев и доложил, что в сел. Яккатуте около дома его собралась огромная толпа туземцев, которые ворвались в его дом, а он успел ускакать от них. Волостной управитель был отправлен обратно в волость в сопровождении снаряженных по вашему приказанию казаков в числе 10 чел.
Когда они прискакали на место, то толпа оказала им вооруженное сопротивление, по многократным требованиям не разошлась и уговоров не послушалась. Волостной управитель при виде упорства толпы предоставил казакам действовать так, как они находят необходимым.
Тогда казаки были вынуждены открыть стрельбу и убили пять человек из толпы. Толпою же ранено шесть человек джигитов, старшина и пятидесятник. Ко времени прибытия моего из Файзы-Абадской волости толпа уже была разогнана.
Дата: 11 июля 1916 года, понедельник
Место действия: Наманганский уезд Ферганской области
Но самое большое число убитых в день было в уездном центре Намаганского уезда – городе Намангане, о чем сообщается в Рапорте, представленном 11 июля 1916 г. начальником Наманганского уезда , П.Р.Крошковым военному губернатору Ферганской области А.И Гиппиусу (документ № 103 Сборника 1960 г.)
Оставшийся в г. Намангане за начальника уезда капитан Румянцев доложил мне следующее: «Сегодня около 8 ч. утра пристав 3-ей части дал мне знать по телефону, что в его части начались среди туземцев беспорядки».
Прибыв туда с нарядом полиции тотчас же, я застал на площади возле сифона толпу в несколько тысяч человек, среди которой были и женщины. Толпа буквально ревела, не слушая никаких увещаний, что вынудило меня вызвать роту и пулеметы.
С появлением войск толпа несколько притихла и тем дала возможность начать увещания. Я сам, как знающий туземный язык, просил толпу не безобразничать, вести себя спокойно и не доводить дело до репрессивных мер.
В толпе раздались голоса, что если уведен будет наряд полиции и войска, то толпа разойдется. Однако когда неоднократно была сделана попытка увести войска, толпа не расходилась, и с нею вновь приходилось вступать в переговоры, причем собравшиеся требовали прекращения работ по составлению посемейных списков и выдачи им на руки уже составленных списков.
Тянулось это с 8 почти до 11 ч. утра. Так как никакие меры воздействия на толпу путем уговоров не действовали, то пришлось пригрозить, что будет применена вооруженная сила, но и эта угроза толпу не успокоила, а напротив, она стала вести себя еще более вызывающе.
Послышались угрожающие крики: «Ур» [Бей!] толпа двинулась на выставленный взвод нижних чинов с ружьями наперевес и начала хватать за ружья, шашки полицейских и два поставленных впереди взвода пулемета. Убедившись, что уговорами и увещаниями сделать ничего невозможно, что толпа вплотную подошла к войскам и пулеметам, поставленным на мосту через Чукур- Кучинский сай, я предупредил, что сейчас будет открыт огонь и засим передал команду над войсками командиру караульной роты.
Залп из ружей и пулеметов оставил на месте 12 убитыми и 38 чел. ранеными.
О произошедшем 11 июля погроме в сел. Шур-Курган Кепинской волости начальнику Наманганского уезда П.Р.Крошкову рапортовал пристав 2-ой части г. Намангана титулярный советник Грабарчук (документ № 103 Сборника 1960 г.):
11 сего июля, пополудни, в сел. Шур-Курган Кепинской волости, где находится резиденция волостного управителя, начал собираться народ, который, посетив местную мечеть, направился к двухэтажному жилому помещению туземного типа — балахане сарта Ахунджана.
На втором этаже балаханы находились руководитель отряда для производства сельскохозяйственной переписи учитель Чернов, регистраторы Золов, Курбатов, Петров и Худяков, местный волостной управитель Таджибай Ходжи Джамалитдин Магзумов, конно-полицейский Манапов и сельский старшина сел. Беш-Кепе Келдыбай Игамберды Ходжиев.
Толпа около 1000 чел., осадив названную выше балахону, категорически начала требовать от волостного управителя Таджибая посемейные списки. Волостной, видя, что увещания его и чиновников на толпу не повлияли, выбросил на улицу к толпе несколько экземпляров списков. Толпа не удовлетворилась этим и потребовала копии со списков. Чиновники переписи, учитывая угрожающее положение, начали постепенно выбрасывать к толпе бланки по переписи как пустые, так и заполненные необходимыми данными. Все это не привело к желательным результатам. Толпа, все больше приходя в раздражение, стала требовать самого волостного. Так как волостной не выходил к толпе, то часть последней, несмотря на протесты чиновников и стражника, по лестнице взобралась на второй этаж балаханы, набросилась там на волостного управителя и начала наносить ему побои, и затем сбросила его оттуда на улицу. Здесь значительная часть толпы подхватила волостного, вытащила на середину улицы и тут покончила с его жизнью, забросав труп покойного туземными кирпичами.
В данном сообщении в числе пострадавших назван “учитель Чернов”, который был упомянут в хронике за 10 июля 1916 года. Доказательством того, что этот учитель не стал и не мог стать единственным русским, убитым в Ферганской области за все время беспорядков (как это утверждает д.и.н.А.Ганин) служит следующий документ, касающийся событий 11 июля 1916 года в Наманганском уезде (документ № 102 Сборника 1960 г.)
Донесение
инструктора по сельскохозяйственной переписи Н.И.Чернова начальнику Наманганского уезда П.РКрошкову
Распоряжением кепинского волостного управителя от 10 июля утром на 11 июля были собраны старшины и пятидесятники его волости к месту остановки вверенного мне отряда, состоящего из 4-х регистраторов:
1) Павла Георгиевича Золотова,
2) Александра Федоровича Курбатова; из них первый — заведующий Ханаватским русско-туземным училищем в Ташкентском уезде, другой — заведующий Чокмакским русско-туземным училищем того же уезда,
3) Скобелевского мещанина Соломона Абрамовича Петрова,
4) ученика 6-го класса Ташкентской мужской гимназии Николая Ивановича Худякова;
переводчика Салахетдина Курбан Галиева, проживающего в г. Ташкенте, и туземца — сарта Ханаватской волости сел. Ханават Наманганского уезда Ташмата Абду Джабарова.
Старшины Кепинской волости явились с податными книгами и посемейными списками, необходимыми для руководства при переписи.
Все шло хорошо до 2-х часов дня, к каковому времени должны были прибыть пятидесятники, посланные собрать сведения о количестве пришлых хозяйств, проживающих в Кепинской волости и не имеющих собственности. К означенному времени пятидесятники не явились, а вместо них к нашему месту стало сходиться народонаселение, каковое к часу третьему достигло человек около 300. Заметив такую толпу, я обратил внимание на это здесь же сидящего одного из старшин, на что он ответил, что собрались любители зрелища. Сообразив, что такая толпа не предвещает ничего хорошего, я стал просить вызвать волостного, заявляя громко протест о нежелательном для нас сборище. Вслед за моим протестом толпа молча поднялась и пошла в мечеть, куда за ними следом из своей квартиры пошел и волостной.
Минут через 10 волостной возвращался уже один, и я попросил его к себе на балкон (балахана). Когда волостной взошел на балкон, я стал просить его, дать нам лошадей, чтобы немедленно выехать, оставив весь багаж на попечение его, но он отказал в этой просьбе, успокаивая, что это одна из обыкновенных историй, которые кончаются благополучно, во время этого разговора волостной сделал распоряжение одному из аминов осмотреть порванный провод. В разговоре этом выяснилось, что толпа собралась недовольная якобы тем, что будет произведена перепись молодых людей и назавтра вывезена в армию. Все это дало возможность утвердиться в неизбежности большого скандала, и я настоятельно стал требовать отправки нас в Наманган, на что волостной не согласился, уверяя нас, что все кончится пустяками, а в крайнем случае он, волостной, не допустит толпу до нас и при первой попытке толпы уложит на месте несколько человек. Слова эти успокаивающе подействовали на нас, и мы в надежде дать вооруженный отпор при отказе дать лошадей должны были остаться.
Толпа между тем возвращалась из мечети с угрожающими жестами и криками. Подойдя к нам со стороны улицы, она стала требовать посемейные списки. Уговоры и разъяснения наши и волостного не действовали, и толпа с большим ожесточением настаивала в выдаче посемейных списков. Волостной в надежде удовлетворить требование толпы бросил им один посемейный список. Толпа не переставала требовать, пришлось бросить последний список, бывший при нас. Толпа, подстрекаемая бунтовщиками, вломилась в ворота и, сгруппировавшись у лестницы, стала требовать копии посемейных списков. После долгих переговоров, не приведших ни к чему, мне пришлось распорядиться выбросить чистые бланки для переписи, которые в момент были разорваны разъяренной толпой.
Между прочим, волостной, обнадеживши нас оружием, не предпринимал ничего, не имея, конечно, оружия. Толпа, видя, что мы все, исключая стражника, безоружны, стала взбираться на лестницу, требуя копии. Побросав все, что было у нас под рукой, мы были бессильны остановить толпу, а она, ворвавшись на балкон, выволокла волостного из комнаты и стала бить его кулаками, приперев его к столу.
В полуобморочном состоянии он стал падать на мою сторону. Толпа, продолжая бить его, настолько стеснила меня, что пришлось, не рискуя подвергнуться участи волостного здесь же, броситься с балкона в толпу, стоящую на улице, каковая при моем падении бросилась на меня, но была сдержана одним туземцем, другой же скрыл меня собою и вместе со мною побежал к мосту. В этот момент волостного сбросили с балкона на то же место, куда я спрыгнул, и все бывшие на улице, бросились добивать его.
Воспользовавшись этим моментом, я быстро побежал в хлопковое поле, где, обессилев, стал скрываться в кустах хлопчатника. Толпа, подняв волостного на кулаках, пронесла саженей 50 и добила его здесь камнями, а затем часть двинулась к родственникам волостного, имея в виду меня и крича мне вслед, что я никуда не скроюсь, так как в белой рубашке. Покончив с волостным, часть двинулась опять к балкону ловить оставшихся там регистраторов.
Один из них, г. Курбатов, спрыгнул с крыши и побежал по улице, где навстречу ему шла толпа в человек 10 и потребовала от него копию, г. Курбатов бросился от них бежать. Поймав его, они его избили, вытащили у него 6 руб. денег, серебряные часы и отпустили только по настоянию одного старика. Другого, г. Петрова, ударом в затылок сшибли с крыши и он, пролежав некоторое время на земле, ползком старался спрятаться от разъяренной толпы. Двое остальных — г. Худяков и Золов — более счастливые, не были побиты, скрываясь от толпы.
Наконец, все они, не имея возможности скрыться порознь, очутились в том же месте, где начался бунт. Видя, что вырваться из создавшегося положения не представляется возможным, г. Золов поднял руки кверху, вышел вперед и стал говорить толпе, что, как посланные сюда, мы обязаны исполнять приказание, объяснив им не вред, а пользу. Толпа, выслушав его, ответила ему, что русских они не намерены убивать, что мы их гости, а не враги, в доказательство чего предложили 4 лошади и свободный пропуск в г. Наманган.
В то время, когда толпа ловила регистраторов, меня настигли трое туземцев, каковые уверяли меня, что вреда мне не сделают, из них двоих я послал отыскивать регистраторов, и они-то пришли уже в то время, когда партия садилась на лошадей, чтобы отыскивать меня. Подошедшие два туземца указали, где я находился, и, таким образом, я был подвезен к месту бунта. Здесь нам дали пятую лошадь, и мы, напутствуемые пожеланиями, выехали в сопровождении стражника и амина в г. Наманган, куда прибыли к часам восьми и передали своих лошадей солдатам, отправлявшимся на место происшествия.
Больше всех пострадал переводчик Салахетдин, защищая казенные бумаги. Толпа, собравши в кучу порванную перепись и бланки, заставила г. Петрова поджечь, в огонь стали бросать разбросанные из чемоданов вещи и корзины. Собирать разбросанные уцелевшие вещи остался переводчик, который и привез часть в Наманган в ночь с 11 на 12 июля; два чемодана, один г. Золова, а другой – мой, были унесены к стражнику. Чемоданы были наполнены разбросанным бельем.
Подлинник подписал инструктор Н. Чернов
Вот такая история, с относительно счастливым концом, которая, к сожалению, неизвестная д.и.н. А.Ганину.
О том, что события в Намангане – административном центре одноименного уезда, могут перекинуться на прилегающие районы, в частности на селение Чуст, 11 июля в Скобелев военному губернатору Ферганской области А. И. Гиппиусу телеграфировал начальник Кокандского отделения жандармского полицейского управления Средне-Азиатской ж. д. Фридман (документ № 102 Сборника 1960 г.):
В Старом Намангане произошли сартовские беспорядки. Вызванной военной командой убито и ранено до 69 чел. Беспорядки грозят распространиться [на] Чуст и другие места, необходимо усиление гарнизонов.
Не проверено известие, [что в] Намангане команда действовала пулеметом.
Обоснованность этого предупреждения жандармского офицера подтверждается в рапорте начальника Наманганского уезда П.Р.Крошкова:
Из Чуста только что получена телеграмма с просьбою выслать полуроту с офицером, ввиду напряженного положения. По совещанию с командиром роты отправил теперь же в Чуст взвод с унтер-офицером. Прошу о командировании в Чуст и Наманган хотя по полусотне казаков.
К сему присовокупляю, что первое известие о происходящих беспорядках в Намангане мною было получено в то время, когда я находился на ст. Чуст в ожидании поезда на Наманган. Я туда приехал из г. Чуста и по собранным сведениям, также докладу участкового пристава, настроение населения там также тревожное.
Ввиду этого со станции же Чуст по телеграфу я распорядился об отправлении в г. Чуст взвода солдат, которые туда и уехали в 3 ч. дня.
В Намангане покуда все успокоилось. Перепись продолжается.
Дата: 11 июля 1916 года, понедельник
Место действия: Самаркандская область
В оперативном донесении военного губернатора Самаркандской области Н. С. Лыкошина и.д. Генерал-губернатора Туркестанского края М. Р. Ерофееву (документ № 59 Сборника 1960 г.), о событиях понедельника говорится следующее
11 июля самаркандский уездный начальник донес мне следующее: Прапорщик 731 дружины Алексеев сообщил, что он получил сведения, что сего числа в селении Джума-Базар собралась толпа туземцев около 4000 чел. и выработала проект ехать в г. Самарканд к губернатору с целью просить отсрочки [призыва] рабочих. В случае же отказа в этой отсрочке предпринять какие-либо активные меры. Такой же слух распространял в туземном городе и неизвестный туземец, фамилия которого не выяснена.
В донесении об итогах предшествующих 5 дней, представленном самаркандским военным губернатором в 12 июля 1916 г. о каких-либо значимых событиях, происшедших в понедельник 11 июля, не упоминается. Но ясно дается понять, что это затишье – обманчивое. (документ № 58 Сборника 1960 г.),
[Из] Джизакского, Катта-Курганского уездов сведения успокоительные.
[В] Самарканде всем горожанам… [пропуск в документе] .. разъяснено мною лично, решил составл[ять]… * приступили к этой работе, однако допускаю и здесь хитрость, уловку.
[В] городе распространяются слухи [об] отмене реквизиции, может быть это [в] связи [с] отсрочкой призыва ратников. Сарты-горожане, говорят, опасаются нападения узбеков волостей, потому вывозят ценные вещи, прячут их [в] садах, окрестностях, везут [в] горы [по] направлению Пенжекента.
Так, между сартами ходит темный слух о предстоящем 15 или 18 общем восстании туземцев, также выходит по телеграмме Фридмана из Коканда.
Сигнал, поданный 11 июля из Ташкента, в Самаркандской области только еще получен, но не отработан.
Дата: 11 июля 1916 года, понедельник
Место действия: Семиреченская область
Документы, датированные 11 июля 1916 г. показывают весь набор методов уклонения от набора, который применяли кочевники: уничтожение списков; изоляция лиц, которые эти списки должны составлять и просто бегство с тех мест, где они могут быть обнаружены. Появление этих сообщений именно 11 июля объясняется тем, что на 12-ое число была назначена первая сверка составленных списков.
Писари Джаркентского уезда, включенные в группы по формированию списков, 11 июля 1916 года докладывают начальнику Нарынкольского участка А. Подваркову, что списки не могут быть представлены.
Писарь Ивановской волости докладывает коротко (документ № 209 Сборника 1960 г.) :
Доношу вашему высокоблагородию, что список киргизов, подлежащих наряду на тыловые работы в действующую армию, согласно высочайшему повелению от 25 июня с. г., составлен быть не может.
Население волости, не желая дать людей, арестовало управителя и других должностных лиц, кои могли дать сведения о наличности требуемых людей.
Составленные ранее списки у меня отобраны силой и уничтожены толпой, ворвавшейся в канцелярию.
Писарь Альджанской волости Комаров описывает ситуацию более детально (документ № 211 Сборника 1960 г.) :
Доношу вашему высокоблагородию, что, согласно предписанию господина джаркентского уездного нач[альника] от 2 июля 1916 г. за № 1337, мною с 8-го июля с. г. по настоящее число были составлены списки в одном экз. по всей волости, каковые необходимо было проверить с должностными лицами, т. е. аульными старшинами и пятидесятниками, которые были вызваны на 11 июля.
Однако киргизское население все единогласно заявило в вашем присутствии, что оно высочайшего распоряжения исполнить не желает. Говорили: «Умрем здесь, дома, но не на чужой стороне. Хотя перестреляйте всех, но на работу не желаем и никого не отпустим».
Кричали во всеуслышание о выдаче им составленных списков и требовали не задерживать волостных управителей. После возвращения из вашей канцелярии в свою явился мой вол[ост- ной] управитель Абдраш Утевлиев с толпою киргизов нашей Альджанской вол[ости].
Утевлиев потребовал от меня составленные списки. Я его спросил, для чего они ему нужны. Утевлиев ответил: «Требует население волости — давай и более ничего». Списки я выдал Утевлиеву, а он передал их населению, которое, как я вижу, возвратить их не желает. Кроме того, в моей канцелярии народный судья аула № 4 нашей волости сказал: «Не одни мы не желаем идти и давать людей на работу, а все мусульмане, начиная от Ташкента до Семипалатинска и повсеместно. Нам известно, что наша телеграмма скорее приходит, чем ваша. Не думайте, чтобы мусульман взяли на службу, т. е. на убой, как баранов ».
А потому списки составлены быть не могут. За мною следят все время киргизы
Атаман Мало-Алма-Атинской станицы Верненского уезда в “Спешное” донесение жалуется в Войсковое правление Семиреченского казачьего войска на бегство батраков. (документ № 210 Сборника 1960 г.),
Для сведения доношу, что у жителей вверенной мне станицы в настоящее время сбежали почти все годовые работники из туземцев, а также и рабочие по найму на уборке хлебов, так что можно ожидать, что хлеба с полей останутся неубранными. Причина побега — объявление им высочайшего призыва их на военные работы.
Дата: 11 июля 1916 года, понедельник
Место действия: Закаспийская область
В опубликованных документах сведений о каких-либо значимых событиях, происходивших 11 июля 1916 года на территории Закаспийской области не выявлено.
Согласно плану подготовки к набору рабочих команд в эти дни должны были состояться встречи представителей русской администрации с теми руководителями волостей, на которых возлагалась обязанность по составлению списков.
Зная какими неприятностями для составителей это сопровождается в “коренных” сартовских областях, логично предположить, что в северной и западной областях Туркестанского генерал-губернаторства на эту работу, хотя и “хлебную”, особенных охотников не было.
Поэтому основной формой борьбы с переписью здесь, скорее всего, был саботаж. Потому и нет документов…
ПРЕДШЕСТВУЮЩИЙ ДЕНЬ СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ
