ДЕНЬ ЗА ДНЕМ. Ровно 100 лет назад в Туркестане. Сегодня день 61 от начала описания — 13 сентября по новому стилю и 31 августа по старому стилю, использовавшемуся в 1916 году. Только на основе документов.
В которой раз подтверждается правота Воланда «Рукописи не горят…» Открытая автором сегодня в ЦГА КР (до него ее читали человек 12-15) рукопись (пусть машинописная) неизданной книги полностью подтвердила вчерашнюю сенсационную догадку. Но это — не единственная «изюминка» сегодняшнего обзора…
ЛЕТОПИСЬ Туркестанской Смуты
Дата: 30 августа 1916 года, вторник
Место действия: Сыр-Дарьинская область, Аулие-Атинский уезд
В обзоре за 30 августа, приводя первые сообщения из Ташкента в Петроград о беспорядках, возникших в последних числах августа в Аулие-Атинском уезде, мы отмечали, что туркестанский Генерал-Губернатор “прячет” сведения об этих событиях методом “информационного бутерброда”. Это такой бюрократический метод затушевывания неприятных сведений, путем размещения их в потоке информации о других, менее значимых событиях.
31 августа в администрации Генерал-Губернатора стало ясно, что ничего серьезного в районе станции Мерке не происходит. Да и не могла там возникнуть опасная ситуация, так как по всему пути от Ташкента до Пишпека двигались весьма крупные воинские подразделения. Поэтому 31 августа в ежедневном рапорте Военному министру – телеграммой №6934 Генерал-губернатор Туркестанского края А.Н.Куропаткин сообщает в Петроград:
[В] Сыр-Дарьинской области Аулие-Атинском уезде киргизы 29 августа угнали крестьянский скот в количестве 500 баранов трех лошадей из селения Каменки, находящегося 25 верстах западнее Мерке направлении Аулие-Ата. С прибытием Каменку полуроты похищенный скот киргизам возвращен, около станции Мерке на наш разъезд напала толпа киргиз, среди последних много раненых, убит предводитель, [в] разъезде потерь не было, между станциями Малдыбай [и] Аныртюбе 60 верстах от Аулие-Ата на пути в Мерке вооруженные киргизы напали семейство железнодорожного служащего, ехавшего [в] Аулие-Ата.
В Мерке ночь на 31 августа прошла спокойно.
Прочих местах края без перемен.
Получено сообщение от Кульджинского консула предполагаемом нападении дунган. Выслана [в] Кульджу сотня из Джаркента на выяснение еще какие русские или китайские дунгане угрожают нападением.
Отряд Кохановского, высланный из Ферганы составе трех рот при 4 пулеметах с одной сотней, 31 августа выступил из Атайки на переправу через Нарын для наказания мятежников, оставив [в] Атайке обоз с одной ротой и 4 пулеметами.
Куропаткин
А если серьезно, то главное во всех этих “информационных играх” то, что было отмечено в обзоре предыдущего дня: все эти сообщения направлены на одну цель: создать в Петрограде впечатление, что все зло сосредоточено в Пишпекском и Пржевальском уездах, а значит и наказать необходимо коренное население именно этих уездов.
Дата: 31 августа 1916 года, среда
Место действия: Семиреченская область, Пишпекский уезд
В обзоре за 30 августа сообщалось об обнаружении двух ранее не публиковавшихся документов, подготовленных сотрудниками Семиреченского подразделения Главного управления землеустройства и земледелия. Один документ – рапорт заведующего водворением в Верненском уезде А.Соколова от 28 августа 1916 г. Заведывающему переселенческим делом Семиреченской области В.А.Гончаревскому – был приведен в полном объеме. В этом документе нами был отмечен незаметный в контексте самого рапорта, но очень важный для восстановления исторической картины событий августа 1916 года в Чуйской долине, факт: несколько сотен семей русских переселенцев, численностью более 2000 человек, во время наиболее ожесточенных столкновений киргизских аскеров и русских вооруженных отрядов находилось под защитой “мирных” киргизской волости Кара-Булакской.
Обнаружив этот уникальный эпизод, я продолжил поиски в фонде И-75 Центрального государственного архива Киргизской Республики и сегодня с радостью преподношу вниманию читателей еще один документ из того же архивного фонда, в котором рассказана вся предыстория сбора в районе селения Михайловского, известного также под киргизским названием Кара-Булак, нескольких тысяч русских крестьян, вынужденных бежать туда из своих поселков.
Обнаруженное сегодня архивное дело содержит, по сути, – всего лишь один документ объемом более 180 страниц текста, отпечатанного на машинке с орфографией 20-30-х годов прошлого века. Но, несмотря на солидный возраст – как минимум 80 лет, этот материал не является в полном смысле “историческим документом”, так как это – рабочие материалы или черновик книги о “восстании 1916 года”, которую неуказанный в деле автор готовил к публикации на основании реальных архивных материалов.
Учитывая некоторые фрагменты текста и рукописные пометки, имеющиеся в этом деле – ЦГАКР ф. И-75, о.1, д.50 “Дело об истории восстания киргизов в 1916 году”, можно уверенно сказать, что оно имеет то же происхождение и того же автора, что и дело ЦГА КР ф. И-75, о.1, д.42 “Выписки из архива Жандармского управления г. Верного”, интереснейшие выдержки из которого уже не раз были приведены в “Хронике Туркестанской смуты”.
Более того, с большой вероятностью можно назвать и автора-составителя этих документов. Изучение этих те”выписок» показало, что многие материалы из дела № 49 полностью идентичны фрагментам из раздела “Примечания” Сборника документов “Восстание 1916 года в Киргизстане”, изданного в 1937 году под редакцией Турара Рыскулова. На титульном листе Сборника указано, что в него вошли “документы и материалы собранные Л.В.Лесной”. Поэтому вполне логично предположить, что автором выписок (дело № 49), а также черновика книги (дело № 50), является историк Лидия Васильевна Лесная, которая на сайте Росархива “Архивные справочники” представлена как “собирательница фольклора народов СССР”.
Нет никакого сомнения, что большой интерес представляет весь машинописный текст дела № 50. Но, поскольку сегодня меня интересовала конкретная история о “сохранившем нейтралитет” селении Михайловское или Кара-Булак, публикую только те страницы, которые касаются именно этого эпизода [ф. И-75, о.1, д.50 л.137-142].
Но сначала небольшой комментарий. Приведенному ниже тексту предшествует рукописная пометка “Дел. Верн. Окр. Суд. № 486 от 22-VII -1916”. Эта справка дает вполне конкретный адрес, где следует искать оригинал того документа, который послужил основой для текста. Скорее всего, этот оригинал – рапорт или протокол допроса семиреченского унтер-офицера (подъесаула или хорунжего) Букина, который на момент начала выступления киргизов – 9 августа находился в составе гарнизона Нарынского укрепления. Судя по сведениям, приведенным в показаниях, Букин, дал их в течение нескольких дней после окончания своей миссии по спасению столыпинцев, и переходу через Кастекский перевал, то есть 16-22 августа 1916 года.
9 Августа с.г. получив приказание Начальника Нарынского гарнизона есаула Булычева защитить русское население селения Столыпино /Кочкорка/ от нападения со стороны громадных и вооруженных толп киргиз, он [есаул Букин] совместно с Участковым Начальников Хахалевым и товарищем прокурора Комаринец и 20-ю казаками 1-ой сотни 3-го Семиреченского полка выступил в сел. Столыпино, где в то время находилась команда в 8 человек ратников / Нарынская караульная/. В 9 часов вечера, прибыв на станцию Караункурт, он получил сведения от мировых судей Денягина и Фурсова, что следующая станция Сары-Булак оставлена жителями и разграблена. При проезде к этой станции из ее двора в одного из казаков произведен был выстрел. Станция была оцеплена казаками, и им удалось задержать одного киргиза, занимавшегося грабежом имущества, а вооруженные киргизы за темнотою успели скрыться. Задержанный киргиз объяснил, что станция разграблена киргизами, а жители уведены в горы.
Тогда совместно с казаками я отправился на следующую станцию Кумель-Ата, где нашел два обезображенные трупа почтосодержателя Баженова и его сына, все имущество станции было расхищено и поломано. Подъезжая к Столыпино, он увидел, что селение это окружено толпами киргиз, причем было заметно три больших партии численностью от 300 – 500 человек каждая. Отогнав толпы киргиз, Букин прибыл в Столыпино, где старший команды доложил ему, что из команды убит унтер-офицер Липник, у которого киргизами была отобрана винтовка, вся одежда и казенные деньги. Труп Липника он видел сам в 1 версте от Столыпино в страшно обезображенном виде: рука одна у него оказалась оторванной, голова и грудь совершенно разбиты. Старший из казаков доложил, что они целую ночь отбивались от нападения киргиз на станции Кумбель-Ата, лошади их убиты; утром им удалось запрячь почтовых лошадей и увести в Столыпино двух раненых женщин. Столыпинский гарнизон, в числе 18 человек, по рассказу того же старшего из казаков, до их прибытия выдерживал набеги киргиз в продолжение 2-х дней; потеряв одного убитым, одного раненым. Мировые судьи Денягин и Фурсов и товарищ Прокурора Комаринец сопровождали Букина от Караунткурта до Столыпино.
При отгоне толпы киргиз от Столыпина последних было убито человек тридцать. В это время на дороге остались две тройки почтовых лошадей, на которых находилось имущество Букина, его спутника, инструменты для исправления телеграфной линии, дела мировых судей и портфель товарища Прокурора Комаринец. Киргизы, отогнав охрану из двух казаков от повозок, все это сожгли, а лошадей прикололи. После обеда в тот же день, т.е. 10 августа, переменив лошадей и разделившись на две партии, отряд Букина вновь атаковал две партии киргиз и многих убил, а вечером все киргизы ушли в горы.
Всего в команде Букина было 26 казаков и 7 человек ратников. В ночь на 11 августа нападений не было, утром 11 августа киргизы вновь собрались и окружили селение Столыпино в расстоянии от него двух верст. Букиным и Участковым Начальником Хахалевым было предъявлено требование выдать главарей, а остальным киргизам рассеяться. Для этого был послан Букиным джигит Кылжир Исен-Аманов водрузить на середине расстояния, разделявшего селение от скопища, плакат в виде полотна, навешенного на древко, на котором по-мусульмански было написано означенное требование. В ответ киргизы, после предварительного между собою совещания с возвращением плаката на прежнее место с запиской на клочке из записной книжки, завернутой в полотно, сообщили по-мусульмански дословно следующее: ” Проклят тот, кто из киргиз хотел сделать солдат, волнуются и бунтуют не одни киргизы, а весь мусульманский мир, что у киргиз есть оружие и патроны и руководители и что они просят выдать им писаря Семизбельской волости, который на Коране клялся принять мусульманство.”
В толпе выделялся киргиз в белом халате; заметно было, что он подавал толпе, стоя в отдалении от неё, какие то знаки, по которым толпа приходила в движение. Джигит Кылжир во время установки требования о выдаче слышал голос этого руководителя и по голосу узнал в нем Дауткула Ногаева, брата самого влиятельного в округе местных, смежных с Кочкоркой киргизских волостей – Кубеня Ногаева.
Около полудня 11 августа киргизы, окружив селение Столыпино с трех сторон и заняв удобную позицию, открыли огонь по селению. Гарнизон Столыпино до вечера выдерживал нападение, причем был убит один казак и четверо ранены. Затем киргизы бросились грабить базар, после чего зажгли и базар и тот двор, где помещался гарнизон.
Букин, вывел гарнизон из загоревшегося двора и бросился на киргиз в атаку, не выдержав которой, они отступили. Возвратившись к лавкам, он увидел, что казаками и населением было убито до 80-ти киргиз. Гарнизон, сев на лошадей, устремился преследовать киргиз и преследовал на расстоянии двух верст от селения, убив до 20-ти киргиз. Видя, что селение горит, Букин приказал жителям запрячь лошадей и выступил с населением по дороге на Рыбачье, надеясь там приютить крестьян.
На рассвете 12 августа обоз крестьян, охраняемый Букиным, подошел к станции “Ортокой”, оказавшейся сожженной, а люди её убитыми. Селение Рыбачье найдено также сожженным, на озере плавал баркас. Был ли кто на нем, Букин не знает. На повороте дороги на “Кок-Майнак” киргизы открыли перекрестный огонь с хребта и из окопов со стороны Рыбачьего. Букин разделил своих людей: одна половина отстреливалась от киргиз со стороны хребта, а другая – со стороны окопов, дав возможность пройти обозу. Киргизы бросились в атаку, но атака их была отбита. Здесь были убиты один ратник и трое крестьян пулями. Затем вплоть до самого “Кок-Майнакa” обоз находился под огнем; казаки и солдаты отстреливались. На Кок-Майнаке никого из людей не нашли; станция была цела, но имущество разграблено.
Не останавливаясь здесь и находясь под обстрелом, Букин вступил в Боамское ущелье и дошел до моста через р. Чу. Последний оказался сожженным. Детей и женщин переправляли через реку верхами казаки. Одна половина людей и подводы были переправлены вечером, а другая – утром 13 августа. Отряд был разделен на две части: одна осталась дня охраны переправляющихся утром, а с другой частью и переправившимися с вечера крестьянами, Букин отправился и занял выход из Боамскаго ущелья. Здесь киргизы открыли огонь, было убито 5 казачьих лошадей, но потерь людьми не было. Стреляли на расстоянии 1800 шагов, но огонь был, по словам Букина, довольно меткий. Семеновский мост через Чу цел, но мост, который был по карнизу на Токмак, оказался сожженным. Когда подошли все крестьяне, Букин направил их на станцию “Старый Токмак”, а сам с казаками отстреливался до тех пор, пока обоз не скрылся из виду.
Дорога была очень трудная: почти каждую повозку помогали перевозить с берега Чу 8 казаков. Весь путь до селения Рыбачьего, далее на Кок-Майнак, затем Джиль-Арык и до спуска к ст. “Старый Токмак” обоз находился под огнем. Станция Джиль-Арык сожжена, имущество разграблено, участь жителей не известна. Задержанный около Семеновского моста киргиз показал, что киргизы, перебив жителей селения Большой Кебень, укрепились там. Так Букин дошел с крестьянами до сел. Быстрорецкого, покинутого жителями и разграбленного, оттуда направился до следующего селения – Белый Пикет, где собрались жители сел. Орловки и Быстрорецкого. Орловка также сожжена и разграблена.
Переночевав в Белом Пикете, 14 августа утром Букин отправил 7 человек раненых, судей, товарища прокурора и участкового начальника в Токмак, а сам остался на Белом Пикете. Здесь занял оборонительное положение, так как со стороны гор все время показывались толпы киргиз численностью в 50-100 человек. Букин хотел установить связь с Токмаком, но это не удалось, так как посланные возвращаясь, докладывали о наличности по дороге больших партий киргиз и о том, что Токмак со стороны станции “Старого Токмака” обложен киргизами.
Находя положение в Белом Пикете опасным, Букин ночью переправил крестьян селений Столыпино, и Быстрорецкого, Орловки и Б[елого] Пикета вброд через Чу и направил в селение Карабулак, как в более безопасное место, потому что это селение со стороны Самсоновки охранял прапорщик Махонин, со стороны гор – мирная Карабулакская волость, со стороны Токмака – отряд подъесаула Бакуревича.
Людей из Столыпино выведено 513 душ. Он разместил всех людей по селению, организовав пропитание их и приведя село в оборонительное состояние. Собрав нижних чинов конского запаса и вооружив их – всего гарнизона в Кара-Булаке осталось 4 ратника Нарынской караульной команды, 9 казаков и 22 человека конского запаса, всего 35 человек, имея 100 патронов на человека. Установил связь с прапорщиком Махониным и два раза посылал донесение Губернатору, но посланные пробиться не могли, так как Кастекское ущелье было занято киргизами. После этих неудачных попыток, Букину удалось с 10 казаками пробиться ночью черев Кастек.
Всего из его отряда убито два ратника, один казак и ранено 1 ратник и 6 казаков. Селение Новороссийское отрезано, и участь его неизвестна, как не имеется сведений и о событиях в Пржевальске, повернуть куда Букин не решился с Рыбачьего ввиду наличности больших толп киргиз в Турайгырской волости.
От крестьян Белого Пикета он слышал, что из города Пишпека в Пржевальск следовал транспорт с ружьями и патронами под охраной 4-х солдат, который, как они предполагали, захвачен был киргизами на станции “Рыбачье”. От Начальника артиллерийского склада Букин узнал, что в транспорте было 176 шт. винтовок и 36000 патронов. Если этот слух верен, то этим легко можно объяснить, почему нападавшие на отряд Букина киргизы были вооружены и преследовали отряд огнем вплоть до сел. “Белый Пикет”.
Карабулакская волость осталась верна и защищает сел. Карабулак в силу естественного соседства и сложившихся добрых отношений, так и потому, что она владеет очень хорошими земельными угодьями по склонам Кастекского перевала.
Как видите, конкретно роли Карабулакской волости в спасении нескольких русских переселенцев Букин касается только в заключительной части своих показаний, я счел нужным опубликовать весь этот текст. Можно верить всему, что описывает Букин, можно сомневаться, но факт есть факт: 24 августа 1916 года все жители села Столыпина были в Кара-Булаке (Михайловском). Потому что согласно рапорту чиновника Переселенческого управления А.Соколова, приведенному в обзоре за 30 августа, именно оттуда он переправлял столыпинских беженцев в Верненский уезд.
А теперь – второй документ, направленный не позднее 31 августа дни из Верного “Заведывающим переселенческим делом Семиреченской области”, статским советником В.А.Гончаревским своему подчиненному заведующему водворением в Пишпекском уезде А.Романову [ф.И-75, о.1, д.34 л.45об-46]. В первой части этого сообщения В.А.Гончаревский приводит текст телеграммы военного губернатора Семиреченской области М.А.Фольбаума, ранее направленной Пишпекскому уездному начальнику Ф.Г.Рымшевичу.
Пишпек Романову
Сообщаю [для] Вашего сведения [об] исполнении телеграмм[ы Военного] Губернатора [М.А.Фольбаума Пишпекскому] Уездному начальнику [Ф.Г.Рымшевичу]:
“Долина Кебени свободна от мятежников, немедленно совместно с Романовым обяжите крестьян селений Новороссийского, Быстрорецкого и Белопикетского вернуться на свои наделы, снабдите их лошадьми и скотом из числа отбитого. Романов обязан выдать им пособие, испросив указания Гончаревского. Если понадобится поставьте в Новороссийском на несколько дней 30 человек из отряда полковника Слинько, а лучше доставьте 30 винтовок и вооружите самих крестьян. Никаких протестов крестьян в расчет не принимать, объясните им, что это требуется во имя общего благоустройства. Пускай немедленно убирают хлеба.2978.
Фольбаум”
Если сами не справитесь, то [о] встретившихся затруднениях телеграфируйте немедленно мне.
Отпустите безлимитного леса Больше-Кебенской дачи для выдачи [по] Вашему усмотрению разоренным переселенцам. Мною сделано распоряжение Пишпекскому лесничему.
Подлинную подписал Гончаревский исп.1 сентября
В цитируемой телеграмме семиреченского военного губернатора М.А.Фольбаума обращают на себя внимание, во-первых, поспешность требования о возвращении на прежние места жительства крестьян из переселенческих селений Чуйской и Больше-Кебенской (ныне – Чон-Кеминской) долин; а во-вторых, – настойчивость этого требования. Создается впечатление, что генерал-лейтенант М.А.Фольбаум очень спешит “забить места”, с которых только что под угрозой уничтожения ушли киргизские аулы.
В Петроград из администрации Генерал-губернатора края еще продолжают идти сообщения о чуть ли не ежедневных и повсеместных “нападениях шаек киргиз”, в неподалеку расположенном Аулие-Атинском уезде возникает “новый очаг” беспорядков; в Пишпекский уезд со всех сторон идут войска с целью сражаться с восставшими киргизами, но всё это все – “страшилки” для петроградских, а может быть даже, отчасти, для и “ташкентских” начальников. Семиреченский губернатор спешит зафиксировать достигнутую цель – немедленно занять земли, произвести перемещения переселенцев так, как это по каким-то соображениям нужно. И сделать все это надо быстро и тихо, пока кто-то сверху не принял в отношении этих “брошенных киргизами” территорий и “оставшихся без крова русских крестьян” какие-нибудь другие решения.
Давайте вспомним еще раз рапорт чиновника Переселенческого управления А.Соколова, приведенный в обзоре за 30 августа, ведь заведующий водворением в Верненском уезде уже 24 августа был командирован на территорию соседнего (не входящего в его зону ответственности) уезда, чтобы вывести жителей лишь частично (!) уничтоженного села Столыпино, что расположено в Нарынском районе Пишпекского уезда, в Верненский уезд. Заметим, что столыпинцам не предлагают ни остаться в Пишпекском уезде, где, в частности в тех же долинах Малой и Большой Кебени “освободилось” много земель, ни, тем более, на плодородных берегах Иссык-Куля, по которым столыпинские беженцы только что бежали из своего села на север. Нет, измученных, раздетых и необутых людей, в том числе раненных, тащат через Кастекский перевал и расселяют по чужим домам, для них собирают подаяния и устраивают подписки.
Почему их, в отличие от крестьян-беженцев Пишпекского уезда, не возвращают к брошенным и неубранным полям? Почему им не дают возможность посмотреть, а не остались ли целы их дома? Почему их так спешно везут через горный хребет, подальше от места, где они уже обустроились? Почему новороссийцев приказано чуть ли не силой оружия гнать в их якобы полностью сожженное село, из которого их “вывели” буквально за неделю до этого? Таких “почему” можно задать еще десяток.
А вот ответ на них может быть только один: ТАК БЫЛО ЗАРАНЕЕ ЗАДУМАНО.
Военные “стратеги от колонизации”, не дав даже остыть пепелищам русских селений и не похоронив убитых, спешили реализовать заранее выработанный план, согласно которому негодный для русских Нарынский район должен быть освобожден от русских крестьян для “мирных туземцев”, а благодатные земли прииссыккулья, Кебенских долин и района Каркары – освобождены и от самовольных переселенцев и от киргизов для казачьей элиты и “новых русских плантаторов”. Все эти “жесткие, но справедливые по отношению к бунтовщикам, пролившим русскую кровь” меры, будут, якобы, “выношены в мучительных раздумьях” Генерал-губернатором А.Н.Куропаткиным к октябрю 1916 года. Все эти переселения народов, якобы, впервые будут озвучены всем туркестанцам в виде решения исторического совещания по вопросу “о смещении киргизов”, которое состоится в Верном 16 октября 1916 года.
Но, ведь оба приведенных в наших обзорах документа были написаны, когда на дворе был еще август! Еще продолжался мятеж, а главное – Высочайшее повеление о наборе инородцев” не было выполнено!
Так почему генерал-лейтенант М.А.Фольбаум так спешно и без согласования с краевой администрацией отдавал приказания по возвращению бежавших переселенцев? Почему Заведующий Переселенческим делом в Семиречье так шустро реализовывал все эти на первый взгляд алогичные и даже бесчеловечные меры? И главное, как так получилось, что все это, как выяснится через полтора месяца, – удивительным образом совпадает с еще не существующим “планом А.Н.Куропаткина по примирению Туркестана и обустройству всех людей, его населяющих”?
Есть иные гипотезы, кроме высказанной выше?
