ДЕНЬ ЗА ДНЕМ. Ровно 100 лет назад в Туркестане. Дни 96 и 97 от начала описания: 18 и 19 октября по новому стилю и 05-06 октября по старому стилю, использовавшемуся в 1916 году. Только на основе документов.В начале октября А.Н.Куропаткин вынужден был признать, что выполнить Высочайшее повеление в части киргизов трех уездов Семиреченской области ему не удастся.
ЛЕТОПИСЬ Туркестанской Смуты
Дата: 05-06 октября 1916 года, среда-четверг
Место действия: Туркестанский край
5 октября 1916 года рапорт Туркестанской администрации был очень краток (РГВИА ф.2000, оп.1, д.7678, л.167)
” Дополнение телеграммы 7850
[В] Областях края перемен не произошло, из Астрабадского района новых донесений не поступало 7871
Куропаткин
Телеграмма о событиях 6 октября тоже лаконична, но в ней впервые признается то, что на самом деле произошло значительно раньше – факт ухода в Китай большого числа киргизских волостей (РГВИА ф.2000, оп.1, д7678, л.171):
Дополнение телеграммы 7871
[В] Пржевальском уезде сосредоточившиеся к югу от Иссык-Куля мятежники за исключением оставшихся частично немногих волостей изъявляющих покорность, по сведениям, требующим проверки, ушли [в] Китай. Подробности выясняются.
[В] Закаспийской области в пяти верстах от станции Теджен [в] направлении к Мерву в ночь на шестое октября невыясненными еще злоумышленниками повреждены были путь и телеграф, убиты путевой сторож и его дочь, и без вести пропал другой сторож [с] семьей. Высланным карательным поездом путь исправлен.
Прочих местах края без перемен.
[В] Астрабадском районе части отряда, взявшие и затем оставившие Ак-Калу, о чем сообщалось в телеграмме 7807, отведены [в] Астрабад как место сосредоточения всего отряда полковника Габаева уже после выбития иомудов из Ак-Калы и из окрестностей ее по левую сторону Гургеня на протяжении 30 верст, из Астрабадского района новых донесений не поступало 7892
Куропаткин
Больше недели туркестанские власти морочили голову петроградскому начальству байками о том, что сосредоточившиеся на Сыртах и на берегу Текеса киргизы вот-вот будут окружены, изъявят покорность и начнется их загрузка в эшелоны. Скорее всего, это ложное информирование Военного министерства было следствием того, что сам Туркестанский генерал-губернатор получал такую информацию от семиреченской администрации. Но после того как была в полном объеме восстановлена телеграфная связь с Нарыном (см. дневник Доценко в обзоре событий 3-4 октября), скрывать правду о том, что в Нарынском районе остались только “мирные киргизы” уже стало невозможно.
Для Генерал-губернатора А.Н.Куропаткина это было в определенном смысле поражение, ведь, напомню, его послали в Туркестан, не чтобы он “усмирял киргиз”, а чтобы обеспечил набор 250 тысяч «рабочих-инородцев» в действующую армию. А тут выясняется, что значимая часть этих уже включенных в разнарядку рабочих ушла туда, откуда достать их будет вовсе нелегко. А ведь еще 2 октября (см. обзор событий за 1-2 октября) туркестанские власти доложили в Петроград, что “с целью окружения мятежников” на Сырты брошены чуть ли не все введенные в Семиречье войска.
Поэтому в телеграмме и появляются слова “по сведениям, требующим проверки” и “подробности выясняются”. На бюрократическом языке это означает “Признавая, что поручение не выполнено, мы еще не придумали убедительные оправдания и аргументы в пользу нашей невиновности и не определили, кто будет назначен “стрелочником”. Но совершенно ясно, что Главный начальник края А.Н.Куропаткин весьма недоволен. А ведь ему еще не доложили, что и те волости, которые сосредоточились в Джаркентском уезде в районе реки Текеса, тоже сбежали от набора.
Дата: 05-06 октября 1916 года, среда-четверг
Место действия: Семиреченская область, Пржевальский уезд, Нарынский район
Конечно были в Семиречье и те, кого вся эта ситуация вполне устраивала. Та часть администраторов Семиреченской области, которая рассчитывала освободить благодатный край от туземцев и получить в собственность все киргизские земли, могла праздновать победу. Да уже и праздновали, что подтверждает статья из газеты “Семиреченские областные ведомости”, которую мы привели в предыдущем обзоре.
Теперь, когда земли были очищены от их коренных жителей, этим дельцам нужно было устранить всех тех, кто мог бы открыть непосвященным начальникам, прежде всего – Главному Начальнику края А.Н.Куропаткину всю подноготную этой кровавой махинации. А сделать это могли только манапы “восставших” волостей, которые к этому моменту, безусловно, поняли, что их более чем жестоко обманули.
Для решения этой задачи в отношении манапов, оставшихся в российских пределах, работали военно-полевые суды, которые были удобнейшим инструментом для того, чтобы быстро, и – главное – без лишних разговоров, избавиться ото всех, кто слишком много знал. В частности 6 октября были казнены сын Канаата Абукина и один из вожаков Атекинской волости – Аильчи Коженкулов (документ № 484 Сборника 1960 г.):
Военно-полевой суд в составе председателя суда войскового старшины Волженцева, членов — подполковника Олейникова и есаула Кочкина при и. д. прокурора прапорщике-зауряд Квашнине и секретаре прапорщике Шалахове в заседании своем 6-го октября 1916 г. в ур. Бор-Булак, согласно приказу начальника Семиреченских отрядов от 6-го сентября с. г., рассмотрев дело о киргизах Исхаке Канаатове и Аильчи Коженкулове, обвиняемых в государственной измене и участии в вооруженном восстании, признал обвиняемых Канаатова и Коженкулова виновными в государственной измене и участии в вооруженном восстании, а поэтому и на основании 262 и 263 ст. Устава о наказании и 279 ст. Воинского устава о наказаниях постановил подвергнуть их [по] лишению всех прав состояния к смертной казни через повешение.
Подлинный подписали:
председатель суда войсковой старшина Волженцев и члены:
подполковник Олейников и есаул Кочкин
На подлиннике написано: «Утверждаю. 6 октября. Полковник Слинко»
Таким образом, двумя потенциальными свидетелями стало меньше. Как мы помним, самого Канаата Абукина казнить тем же порядком не удалось. И потому протоколы его допросов в Верненской тюрьме стали чуть ли не единственным свидетельством о “восстании” со стороны самих “инородцев”.
Надо отметить, что скорые суды и казни шли не только в Семиреченской области. Уже целый месяц вершилась псевдосудебная расправа в Самаркандской и Ферганской областях, не отставали и военно-полевые суды в областях Степного края, в частности – в Уральске в эти дни тоже были вынесены смертные приговоры (документ № 485 Сборника 1960 г.):
1916 г. октября 6, 7 и 8 дня временный военный суд в г. Уральске постановил:
1) киргиз[ов] Чиликской вол[ости]. Уральского у[езда] — Айтчана Избасарова — 59 лет, Имангузу Байчугакова — 34 лет, Лису Аймбетова (он же Айбатов) — 23 лет и Казыхана Ажаева — 24 лет, как признанных виновными в совершении ими, по предварительному между собой и другими не обнаруженными по делу лицами соглашению, явного вооруженного выступления против властей.
Правительством установлено их участие в восстании с намерением не допускать исполнения высочайшего указа от 25-го июня 1916 г. о призыве киргиз[ов] на работы в действующую армию; причем это восстание сопровождалось насилием над должностными лицами при исполнении ими служебных обязанностей, беспорядками и нанесением сим должностным лицам тяжких ран и легких побоев. Лишить их всех прав состояния и подвергнуть смертной казни через повешение…
Но в этом приговоре состав преступления установлен “правительством” и дело слушалось в городе. А в Семиречье суд вершился в урочище, как у разбойников с большой дороги.
Дата: 05-06 октября 1916 года, среда-четверг
Место действия: Закаспийская область, Тедженский уезд и Асхабадский район Персии
С военно-полевыми судами был связано и еще одно событие, датируемое 6 октября. О нем в своей докладной записке сообщил помощник главного военного прокурора В.Е.Игнатович, командующему войсками Туркестанского военного округа А.Н. Куропаткину 31 декабря 1916 (документ №47 в Сборнике 1960 года)
Дальнейшее развитие движения среди киргизов Семиреченской области началось уже с августа месяца, причем оно приняло также характер восстания, сопровождавшегося нападениями на русские селения, убийствами, грабежами и насилиями, вследствие чего начальник края, руководствуясь 12 ст. правил о местностях, состоящих на военном положении, разрешил телеграммой от 11 августа командующему войсками области учредить при отрядах и в уездных городах области для суждения восставших туземцев военно-полевые суды.
О такой чрезвычайной мере было генерал-адъютантом Куропаткиным донесено рапортом от 12 августа за № 27847 на высочайшее имя, и 24 августа е. и. в. этот рапорт изволил читать. В настоящее время по представлению моему генерал-адъютантом Куропаткиным сделано распоряжение о доставлении всех оконченных дел полевых (а также действовавших в области отрядах) судов мне на просмотр, о результатах которого мною и будет доложено вашему высокопревосходительству дополнительно.
Наконец, по Закаспийской области по настоящее время имеются дела (3) только по двум отдельным эпизодам беспорядков — по восстанию в Тедженском уезде в ночь с 6 октября и восстанию в Серахском уезде 2 и 4 октября.
[N.B.В документе — ошибка. Серахского уезда не существовало. В составе Тедженского, уезда было Серахское приставство].
Оба эти эпизода имеют характер организованных выступлений вооруженных банд, сопровождавшихся перестрелкой с чинами полиции и войсковыми командами, а первое из них: и разрушением полотна железной дороги и мостов.
В обоих этих случаях выступления вооруженных банд происходили под предлогом не допустить отправления уже набранных партий рабочих; но при этом, однако, обращает на себя внимание то обстоятельство, что во главе обеих этих банд стояли лица, пользующиеся репутацией местных разбойников, грабивших при своем движении и своих же туркмен; главное же — совершенно отрицательное отношение к действиям . этих банд местного населения.
В Тедженском уезде население, в лице своих почтенных людей, охотно пошло навстречу офицеру, производившему дознание и предложившему выдать участников движения, причем один из аксакалов вывел даже на сходе своего собственного сына, участвовавшего в банде. Точно также и в Серахском уезде общая масса населения охотно содействовала властям в раскрытии участников банды, а когда 4 октября банда собралась с намерением отбить отправленную уже по назначению партию рабочих, то провожавшее эту партию население само же указало приставу на сборище банды и жаловалось на производимое этой бандой бесчинство по аулам. Все это говорит за то, что в том и другом случае описанных восстаний действовавшие в них банды имели скорее чисто разбойничьи цели и лишь воспользовались моментом отправления рабочих, чтобы завербовать в свои ряды часть предназначенной в рабочие молодежи, что главарям этих банд, уговорами, а то и прямыми угрозами, отчасти и удалось достигнуть, но как только эти банды были рассеяны, многие из завербованных явились с повинной.
В этой выдержке из Докладной записки прокурора Игнатовича показателен тот путь, по которому пошли туркестанские власти в обвинении туркменских бунтовщиков. Говоря о действиях киргизов, власти их всех до единого, включая женщин и грудных детей, иначе как “мятежниками” ни в одном документе не называют и, соответственно, кары распространялись на все киргизское общество. Лидеры сообществ – манапы автоматически объявлялись “главарями”, а все жители аула – поддерживающими своих “главарей” бунтовщиками.
В отношении туркмен – все наоборот, все общество и любой аул объявляются законопослушными и добропорядочными подданными, которых терроризируют отдельные “разбойники”, силой заставляющие простых туркмен вступать на преступный путь.
Это были типичные “двойные стандарты”, потому что туркменские “разбойники” и киргизские “главари” до 25 июня 1916 года имели абсолютно идентичный социальный статус – они были наиболее богатыми и властными людьми своих родовых сообществ.
Но киргизов нужно было не только заставить повиноваться, но и ограбить, а туркмен – всего лишь усмирить. Отсюда и разница в подходах.
ПРЕДШЕСТВУЮЩИЕ ДНИ СЛЕДУЮЩИЕ ДНИ
