Настоящая архивная копия взята из дел ЦАУ УзСССР Ф. КТГГ, 1916. Арх. №.43.
ЦГА КРФ. И-75. Оп. 1. Д. 46. Л.40-51. Заверенная копия.
Бул документ учурда орус гана тилинде
Автор публикуемого документа – ротмистр Отдельного корпуса жандармов В.Ф.Железняков, глава службы разведки и контрразведки Российской империи в Семиречье, подчиненный непосредственно Департаменту полиции в Петрограде, сообщает в Петроград об обострении отношений между Китаем и Россией в результате массового ухода поданных Российской Империи на территорию Китая (Уркюн) и о попытках провоцирования военных действий между Россией и Китаем и положении беженцев-кыргызов в Китае. В докладе рассматривается деятельность верненского полицмейстера Ф.И. Поротикова, о роли которого в формировании обоза с оружием, – в четвертой части статьи “Винтовки для повстанцев”
(О взглядах В.Ф.Железнякова на причины восстания читайте в его подробном докладе, а также в подробном комментарии к этому докладу Владимира Шварца – ссылки внизу).
Ссылки в конце публикации
Заведывающий Розыскным пунктом в гор. Верном и Семиреченской области
10 февраля 1917 г. № 112
Г. Верный
Г. Директору Департамента полиции (по Особому отделу)
Вследствие предписания департамента Полиции от 20 января сего года за № 110409 имею честь доложить, что в донесении моем от 1 декабря прошлого года за № 828 с изложением сведений сотрудника “Красивый” мною докладывалось:
- Что пограничные китайские власти стягивают войска к границе Семиреченской области, в частности в Кульджинский район.
- Что местные китайские власти изменили отношение к беглым киргизам, взяв с них взятки.
- Что старший аксакал Кульджинского консула русско-подданный дунганин Нурахун Лю-Хун-Цза, взяв подарки с киргиз, якобы уговаривал их вернуться в пределы России, в действительности же вел дело так, чтобы мятежники оставались в пределах Китая
- Тот же Нурахун личность подозрительная и есть основания предполагать, что он состоит на добровольной службе у китайского правительства в качестве шпиона или организатора шпионажа, что помощником по этому делу называют переводчика Верненского Сыскного отделения Абдурахмана Ахунбаева
- Что в Кашгарской провинции состоит военным начальником дунганин (фамилия неизвестна), который противодействует выдаче главарей и мятежников;
- Что в Кульджинской провинции Нурахуну близок уездный начальник Ди-Ван-Ган, через которого Нурахун устраивает паспорта для беглых русских дунган;
- Что бежавшие русскоподданные дунгане думают о мести русским и подстрекают к тому же китайских дунган.
По первому пункту в моем распоряжении нет официальных сведений, но штучник “Ходжа”, бывший в декабре месяце в Кульджинском районе, подтвердил усиление китайских [войск] и прибытие отрядов со стороны Урумчи, почему я полагаю, что сотрудник “Красивый”, сообщая свои данные, был прав.
По второму пункту имеются подтверждения сведений “Красивого” в донесении императорского российского консула в Кульдже на имя Российского императорского посла в Пекине от 21 сентября прошлого года за № 1682 (копия приложена к представлению моему от 6 ноября прошлого года № 754). В донесении консул доподлинно пишет следующее “Китайские власти, по-видимому, согласны принять мятежников, видя в этом доходную статью”.
Фактическое подтверждение этих сведений также имеется, ибо китайские власти до сих пор из Кульджинского района не выдали ни одного главаря, хотя в этом районе имеются такие видные лица как Батырхан, который со своей волостью пленных не брал, а приказывал всех русских, взятых в плен, убивать. В этом же районе находится еще около десятка главарей киргизского восстания.
По отношению к Кашгарской провинции из сводки сведений Кашгарского консула за ноябрь месяц прошлого года также видно, что местные китайские власти не имеют желания выдавать беглых главарей, консул пишет: “По полученным сведениям, Аксуйский Даоин и тамошний Джентай находятся еще в Уч-Турфане, где скопилось значительное количество русских мятежных киргиз (с коими Даоинь в хороших отношениях). Им отдано распоряжение всем подведомственным уездным начальникам об оказании этим киргизам всяческого содействия, в особенности же препятствовать задержанию их русскими аксакалами. Есть слух, что Даоин выдал мятежникам некоторое количество ружей”.
Такие же сведения были у меня еще в октябре месяце 1916 года и изложены в агентурной записке от 13-го октября № 696, в которой доподлинно записано следующее “Бунтовщиков кара-киргиз Пржевальского уезда, бежавших через Сырты в китайские пределы, приняли китайцы, за что кара-киргизы заплатили китайским властям 200 лучших коней. После принятия 200 лошадей китайские власти дали 30 винтовок и поселили их на своих землях”.
По третьему и четвертому пункту я доложу в конце настоящего донесения.
По пункту пятому имеются указания в сводках сведений императорского российского консула в Кашгаре (представление мое от 6 января сего года за № 1-личн), в которых записано следующее” “По полученным в консульстве сведениям Кашгарский Титай Ма недавно отправил президенту Республики, а равно и Синь-Дзяньскому (Урумчи) губернатору телеграммы, в которых указывает на необходимость увольнения от должности Кашгарского уездного начальника дунганина Ма как личность очень вредную и могущую вызвать беспорядки. Сообщение это проверяется консульством, оно весьма правдоподобно, так, по имеющимся достоверным сведениям, амбань Ма большой русофоб, имеет связи с проживающими в Пржевальском уезде русско-подданными дунганами.
Таким образом, как видно из сводок, уездный начальник дунганин Ма и Аксуйский Даоин отличаются русофобскими взглядами и, конечно, всемерно противодействуют выдаче главарей мятежников, что имеет подтверждение и в фактических данных, так как до декабря месяца в городе Уч-Турфане на самой нашей границе проживали главари восстания кара-киргиз братья Шабдановы, но не были задержаны китайскими властями и выданы русским, а наоборот, по последним моим сведениям, исходящим из разных источников, китайские власти взяли с Шабдановых и их Сарыбагишевской волости по одной версии 50 тысяч рублей, а по другой, – 100 больших амб серебра, что составляет приблизительно ту же сумму. Этими властями Шабдановы были пропущены в Байский (Бийский?) уезд. Один из братьев, по слухам, имеющим место в китайских пределах, а именно второй брат – Хисамутдин (мулла) отправился в Пекин для окончательного устройства Сарыбагишевской волости в китайское подданство.
По пункту шестому я доносил 8 января сего года за № 1-личн, следующее “Мною получены из совершенно секретного источника безусловно правдивые сведения, что российский императорской консул в Кульдже 15 минувшего декабря донес императорскому Послу в Пекине, что местный Кульджинский Даоин (старший административный чиновник) распространяет слухи, что Президент Китайской Республики, осведомившись о том, что в Пржевальском уезде русскими убито 8000 китайских подданных во время мятежа кара-киргиз, собрал совещание из 8 генерал-губернаторов и это совещание, якобы, решило, что теперь своевременно объявить войну России. По донесению Консула, Даоин вообще отличается русофобскими взглядами и возможно, что слухи эти являются германской интригой.
Запросить об этом донесении Кульджинского консула я не имею возможности, так как это приведет к обнаружению источника, из которого мною получены сведения, что, несомненно, отразится на моей осведомленности в будущем, почему этого я и не сделал. Но, сопоставляя сведения “Красивого” с указанным донесением, а также вообще всех сведений, которые мною получены при собеседовании с лицами, прибывающими из Кульджинского района, надо полагать, что несколько лиц китайской администрации являются несомненными врагами русских влияний.
Учредив при Пункте проверку паспортов, я часто вызываю к себе лиц, прибывающих из Кульджи и Кашгара, так как о прибытии их в гор. Верный мне становится немедленно известно, и таким образом я имею возможность проверять те или иные сведения.
По пункту седьмому имеются указания в сообщении Кульджинского консула на мое имя от 21 сего января за № 140, в котором Консул пишет “На деятельную помощь со стороны здешнего мусульманского населения [китайским властям] рассчитывать трудно, за исключением дунган, которые, безусловно, примкнут к мятежу и сильно озлоблены против русских. Среди киргиз агитирует один дунганин Усман Юсупов, бежавший из России”. Об этом сообщении Консула я доносил Департаменту [полиции] 31 января сего года за № 66.
Таким образом, все изложенные выше сведения “Красивого” имеют подтверждение в сообщениях местных агентов Министерства иностранных дел, с которыми я нахожусь в постоянном контакте. Конечно, мои сведения не являются исчерпывающими, и, кроме того, в Петроград они попадают с большим запозданием, так как уже в Верный, благодаря путям сообщения из Кульджинского района они попадают через две недели, а в Петроград – в среднем числе через пять недель, а весной и осенью – через полтора месяца. По Кашгарской провинции я сам получаю сведения через месяц, так как почта идет через Ош, Андижан и Ташкент, а Петроград эти сведения попадут через семь недель, а в распутицу – через два месяца.
В настоящее время картина совершенно изменилась, и это составит предмет особого моего доклада.
По пунктам третьему и четвертому, то есть о деятельности старшего аксакала при Кульджинском консуле русско-подданного дунганина Нурахуна Лю-Хун-Цза и переводчике Верненского сыскного отделения тарачинца Абдурахмана Ахунбаева, считаю необходимым доложить следующее.
В 1909 году без разрешения высшего начальства, а впоследствии вопреки распоряжению областной администрации, верненский полицмейстер штабс-ротмистр Поротиков учредил в гор. Верном должность аксакала Кашгарских сартов, должности эти носят официальный характер и предусмотрены “Положением об управлении Туркестанском краем”. Аксакалы являются старшинами всех подведомственных ему туземцев, а фактически аксакалы – начальники туземцев. На незаконно учрежденную должность под влиянием г. Поротикова был назначен аксакалом Наманганский сарт Закирбай Исабаев, который из нее сделал весьма доходную статью. Все прибывающие из Кашгарской провинции туземцы, а их прибывает ежегодно несколько тысяч человек, были обложены Исабаевым сбором “на содержание аксакала и его канцелярии”, а кроме того он их обирал самым беспощадным образом. Есть основания предполагать, что часть доходов шла полицмейстеру Поротикову.
Незаконное учреждение этой должности является одним из предметов расследования командированного генерал-адъютантом Куропаткиным в гор. Верный мирового судьи Дубинина (донесение мое от 14 января за № 21).
Ознакамливаясь с делами Пункта, между прочим, я нашел следующий отзыв Российского императорского консула в Кашгаре от 2 июля 1913 года за № 2166, который привожу полностью:
“По полученном в Высочайше вверенном мне Консульстве агентурным сведениям в гор. Верный проживают трое лиц, занимающихся шпионажем в пользу китайского правительства и сообщающих добываемые ими данные секретного о нас характера здешнему командующем войсками (Титаю) Ян-Цзань-Сюйу и Илийскому – Цзань-Цзюню. Сношения этих лиц с китайскими властями ведутся через посредство Торгового дома Хусаина Мусабаева, причем письма свои в Кашгар адресуют на имя здешнего представителя помянутого Торгового дома Абул-Хасана Мусабаева. Имена упомянутых выше шпионов:
1) китайско-подданный сарт Мулла-Ашур-Хатиб, служащий приказчиком китайско-подданного же сарта Ислама-Ходжи;
2) китайско-подданный сарт Маджнун, по профессии сапожник и
3) русско-подданный наманганский сарт Закирбай, состоящий в должности аксакала проживающих в Верном китайско-подданных сартов.
Покорнейше прошу проверить указанные выше сведения и, в случае, если последние окажутся верными, принять соответствующие меры к прекращению вредной деятельности помянутых лиц.
Копии настоящего отношения мною одновременно с сим посылаются для сведения гг. Туркестанскому генерал-губернатору, начальнику Штаба Туркестанского военного округа и Военному губернатору Семиреченской области. Генеральный консул Соков”
В делах имеется лишь переписка о собрании справок на двух первых лиц через полицию, а именно 23 июля того же года за № 1944, заведующий Пунктом запросил полицмейстера гор. Верного “По встретившейся надобности прошу не отказать секретно и с возможной осторожностью собрать точные сведения и выяснить личности 1) китайско-подданного сарта Мулла-Ашур-Хатиба, служащего приказчиком у китайско-подданного же сарта Ислама Ходжи и 2) китайско-подданный сарта Маджнун, по профессии сапожник”.
На этот запрос полицмейстер при надписи от 7 августа того же года за № 1544 препроводил справку на запрошенных лиц, а 23 августа за № 1816 заведующий Пунктом донес начальнику Штаба Туркестанского военного округа следующее “В дополнение к сообщению Императорского Российского консула в Кашгаре от 2 июля сего года за № 2166, имею честь донести Вашему Превосходительству, что названные в нем 1) китайско-подданный сарт Мулла-Ашур-Хатиб, по установке является таранчинцем Мулла-Ашур-Хатиб Токтабакиевым, состоящим на причислении к Карасуйской волости Верненского уезда, 47 лет, женат, имеет троих детей служит приказчиком у сарта Ислам-Ходжи Магомет-Риза; и 2) китайско-подданный сарт Маджнун является бывшим китайско-подданным, приписавшимся к обществу Карасуйской волости более 25 лет тому назад таранчинцем Манджурун Караходжиевым, 40 лет, женат, имеет четверых детей, занимается сапожным ремеслом.”
Больше никаких бумаг в делах Пункта я по этому вопросу не нашел.
Является странным, что при сообщении сведений на двух первых лиц, заподозренных в шпионстве, не были сообщены сведения о “Закирбае” Исабаеве, ближайшем помощнике и ставленнике полицмейстера штабс-капитан Поротикова и вместе с тем служащим пункта сотруднике, работающим под кличкой “Бала”.
Для моего настоящего доклада является важным арест “Багаутдина Мусабаева”, который относится к Торговому дому Мусабаевых. По собранным мною сведениям, переводчик сыскного отделения Абдурахман Ахунбаев служил ранее в Торговом доме Мусабаевых в Кульдже и, видимо, этих связей не прекратил.
По рекомендации штабс-капитана Поротикова моим предшественником Абдурахман Ахунбаев был принят 1-го февраля 1915 года на службу переводчиком пункта в должности переводчика при мировом судье. Рекомендация г. Ахунбаева со стороны г. Поротикова была вполне понятна, так как отец Ахунбаева служил у г. Поротикова в качестве приказчика по его торговым делам. По приезде моем в Верный я начал знакомиться со служащими Пункта и обратил внимание на Абдурахмана Ахунбаева, тем более, что письмоводитель Пункта отставной полковник Мальковский начал докладывать мне, что Ахунбаев чересчур интересуется делами и перепиской Пункта, совершенно его не касающимися. Несколько раз я сам заставал его украдкой читающего дела, которые его не касались, после чего ему объявил, что у него имеется специальное дело, и чтобы он не совался, куда его не спрашивают.
Не имея данных, уличающих Ахунбаева в чем-либо таком, что дало бы мне право его уволить, я личным к нему отношением заставил его уйти со службы [в] Пункте и он ушел именно туда, куда нужно было предполагать, что он уйдет: а именно в подчиненное г. Поротикову Сыскное отделение, где ему дали жалование на 25 рублей меньше, чем он получал при Пункте. Связи Ахунбаева с Мусабаевым имеются, но явилось безусловно нелогичным предположить, что Ахунбаев может использовать миллионера Мусабаева в сыскном отношении, конечно, скорее миллионер Мусабаев использует такого господина как Абдурахман Ахунбаев, почему я полагаю, что сведения “Красивого” по отношению к подозрительной деятельности Ахунбаева имеют полное основание. Связь между Ахунбаевым и Нурахуном Лю-Хун-Цзю несомненно есть, что мне досконально известно.
С подозрительной деятельностью Нурахуна в Кульдже осведомлен и Джаркентский уездный начальник подполковник Ступин по своей деятельности близко соприкасающейся с Кульджой. Подполковника Ступина я знаю с самой лучшей стороны как человека кристально честного и, с мнением которого я безусловно считаюсь.
В своем рапорте на имя Семиреченского военного губернатора от 27 ноября 1916 г.за № 496 подполковник Ступин, между прочим, доносит “Ожидать их (киргизов) возвращения до весны нельзя, так как зимовые их стойбища уничтожены и выпал глубокий снег. Изъявляя покорность, оно, как видно, желали узнать – не будут ли изменены первые требования, предъявленные к ним. Надо полагать, что китайские власти и лица, командированные Консульством, через которых они изъявили покорность, в этом деле поступили крайне недобросовестно”.
Консульством и были командированы Нурахун и другие аксакалы, о которых дал сведения “Красивый”.
Разобраться, где кончается шпионство, и где начинается сыск, где кончается подавление беспорядков и начинается подстрекательство к ним, очень трудно, так как все это переплелось в один клубок. Мне известно, что, если не ошибаюсь во времени, в сентябре месяце прошлого года благодаря этому клубку областная администрации донесла его высокопревосходительству г. Туркестанскому генерал-губернатору генерал-адъютанту Куропаткину о необходимости “принять минимальные меры по отношению Кульджи”, то есть принять по отношению к Кульдже военные меры, что неминуемо вызвало бы столкновение с Китаем. Кому и для чего это было нужно, я не знаю, но знаю лишь то, что такое столкновение сыграло бы в руку воюющих с нами держав.
С сотрудником “Красивым” я работаю свыше года, отлично знаю его психологию и его способности. Это ловкий, опытный и осведомленный человек, отличающийся полной откровенностью со мной. Его сведения всегда подтверждались.
О вышеизложенном доношу Вашему Превосходительству.
Ротмистр /подпись/ Железняков
Верно: подполковник Медведев
Ссылки на этот документ в статье:
В.ШВАРЦ. ВИНТОВКИ ДЛЯ ПОВСТАНЦЕВ. ИЗ 5 ЧАСТЕЙ С ВВЕДЕНИЕМ И ЗАКЛЮЧЕНИЕМ. ЧАСТЬ 5-Я. ВЕРСИЯ УЧАСТНИКОВ
Дагы:
