Вот уже сто лет пять поколений историков, обществоведов и политиков (20-х-30-х годов, сталинского периода, периода оттепели и застоя, периода перестройки и национального подъема, периода независимости) ищут причины так называемого “киргизского восстания 1916 года”. Ищут, спорят, опровергают друг друга, опять ищут, ищут, ищут… Ходят по собственным следам как Винни Пух с Пятачком… но все равно никак не могут найти искомое: простые и внятные, логичные и непротиворечивые объяснения произошедшей трагедии. Не могут найти такие формулировки, чтобы ни у кого не осталось даже тени сомнения в том, какие именно обстоятельства и действия конкретных людей вызвали ту лавину беззакония, всеобщего страха и обусловленного им озверения, что привели в итоге к жестоким массовым убийствам, погромам, поджогам, грабежам и разрушениям. Ну почему никак не могут все эти историки и обществоведы найти такие объяснения, чтобы не осталось никаких вопросов, чтобы все до единого – и академики и “чайники” – сказали: “А-а,… ну теперь-то, наконец все понятно…”?
А может быть дело в том, что все эти поколения историков не там ищут? Ведь никто из них даже не пытается (а нами за два года изучено, без преувеличения, полтора десятка монографий по этому вопросу и несколько сотен статей) детально и кропотливо, на основании всего поистине неисчерпаемого массива имеющихся архивных документов и свидетельств (а их количество исчисляется несколькими тысячами единиц хранения, из которых опубликовано около 1 тысячи) исследовать события, происходившие до того, как пролилась первая кровь. Ведь причина всегда по времени предшествует следствию. Чтобы найти причину произошедшего события надо изучать не само событие и то, что происходило до него, надо анализировать предшествующее. Вот мы и задумали серию статей, в которых попытаемся найти ответ на вопрос:
КТО И КАК ГОТОВИЛСЯ К “ВОССТАНИЮ СЕМИРЕЧЕНСКИХ КИРГИЗОВ” В 1916 ГОДУ?
Хоть мы русское имя осрамим,
Зато послужим себе самим.
Козьма Прутков
ВОЕННЫЕ АФОРИЗМЫ для гг. штаб- и обер-офицеров
с применением к понятиям и нижних чинов
Вступление
Осознание необходимости написания этой статьи появилось у автора в ходе внимательного изучения одного из наиболее важных исторических документов о семиреченских событиях 1916 года – “Доклада Заведывающего Розыскным Пунктом в городе Верном и Семиреченской области о причинах мятежа киргиз в Семиреченской области, его течении и настроении населения к текущему моменту” (далее – “Доклад…”). В заключительной части этого “Доклада…” автор – ротмистр Отдельного корпуса жандармов (далее – ОКЖ) Владимир Федорович Железняков – рапортует своему начальству в Петроград в Департамент полиции МВД, то есть высшему руководству политической полиции Российской Империи:
Обращаясь засим к деятельности Пункта не могу умолчать, о том ненормальном положении, в которое Пункт был поставлен во время подготовки киргизами мятежа.
Из контекста “Доклада…” следует, что речь идет о барьере непонимания, который возник, а вернее – был сознательно воздвигнут, между ним и уездными начальниками в июле 1916
года, и о позиции, которую занял в этом вопросе губернатор Семиречья генерал-лейтенант М.А. Фольбаум. В XXI веке такие действия назвали бы “информационной блокадой”.
В “Докладе…” ротмистра В.Ф. Железнякова нет прямых обвинений в игнорировании верхушкой военной администрации Семиречья тех сведений, которыми снабжал их заведующий ВРП, но содержится легко читаемое указание на то, что это “ненормальное положение” было сознательной политикой губернатора М.А. Фольбаума и его окружения.
Сравнительный анализ содержания служебной переписки Семиреченской областной администрации с ВРП
летом 1916 года, агентурных справок, подготовленных ротмистром В.Ф. Железняковым, и более поздних письменных свидетельств участников и очевидцев событий тех дней (в основном из показаний в материалах следственных дел) позволяет утверждать, что главу Семиреченского подразделения политической полиции в администрации губернатора М.А. Фольбаума во-первых, не слышали и не хотели слышать, а во-вторых, сознательно и целенаправленно держали в неведении о действиях областной администрации и о происходящем в уездах. Есть основания полагать, что орган политической полиции и его заведующего даже дезинформировали, в том числе и через штатных осведомителей ВРП, часть которых, по некоторым признакам, были “двойными агентами”, то есть работали не только на жандармского ротмистра В.Ф. Железнякова, но и на его конкурента в сыскном деле и нравственного антипода – полицмейстера г. Верного штабс-ротмистра Ф.И. Поротикова.
Все эти аспекты, безусловно, имеют отношение к вопросу, вынесенному в заголовок данной статьи, но на данном этапе исследований мы не будем касаться темы противостояния двух полицейских ведомств Семиреченской области и их руководителей, а сосредоточим свое внимание на кадровой политике, которую проводила областная администрация в отношении управленческого аппарата уездного уровня “в период подготовки киргизами мятежа”.
Следуя высокому бюрократическому стандарту, заданному упомянутым выше “Докладом…” В.Ф. Железнякова, мы сформулируем ключевой вопрос, ответ на который, надеемся, станет ясным для каждого, кто заинтересуется этой работой и прочтет ее.
Вопрос этот в неявной форме звучит в “Докладе…” В.Ф. Железнякова и может быть сформулирован так: “Почему специализированный территориальный орган политической полиции Российской империи – Верненский розыскной пункт и его высоко профессиональный заведующий ротмистр В.Ф. Железняков на протяжении всех драматических событий 1916 года в Семиреченской области, – то есть с первых чисел июля и вплоть до 22 октября, – были практически полностью исключены из системы принятия управленческих решений как на областном, так и на уездном уровнях управления?”
А начнем изложение ответа на этот вопрос (опять же следуя бюрократическому стандарту ротмистра В.Ф. Железнякова) краткой справкой о системе управления Семиреченской областью по состоянию на 25 июня 1916 года.
Кадровый вопрос в Семиречье
Одной из общепризнанных проблем системы управления Туркестанским краем с момента его присоединения к России в 60-х годах XIX века и до последнего дня существования считался кадровый голод. Об этом еще в те далекие времена докладывали в Санкт-Петербург и генерал-губернаторы края, и губернаторы областей, и высокопоставленные инспекторы, приезжавшие в Туркестан из столицы Империи. Об этом говорится в фундаментальных научных работах дореволюционных, советских и постсоветских историков. Поэтому мы не будем тут повторять все аргументы и выкладки этих работ, а примем как факт приведенное выше утверждение о перманентном дефиците в Туркестане в целом, и в Семиречье – в частности, профессиональных, честных и эффективных управленцев. Отметим только один момент, важный и специфичный именно для рассматриваемого периода истории Туркестана. Поскольку русская администрация в этом регионе была военной (то есть все ключевые административные посты занимали генералы и офицеры Российской Императорской армии, назначаемые Военным Министерством и подчинявшиеся ему), то естественно, что с началом Первой мировой войны нехватка администраторов в погонах стала еще более заметной, чем в мирное время. Пока в России были мирные времена, в Туркестане была расквартирована весьма многочисленная группировка войск Туркестанского военного округа, и из этой среды пополнялись областные и уездные административные органы. Но даже тогда генерал-губернаторы края и Военное министерство были вынуждены постоянно тасовать одну и ту же команду офицеров.
После августа 1914 года некоторые офицеры-администраторы добровольно попросились в действующую армию, некоторых туда «уходили» вместе с отправлявшимися на фронт частями Туркестанского военного округа. Как бы то ни было, война забирала кадры, а посылать в Туркестанский край новых для этих мест людей из Европейской России (например, получивших ранения офицеров) было рискованно – уж больно специфический район, да и не стремились офицеры в эти места, населенные “инородцами” и “бусурманами”. В результате с началом войны с административными кадрами в Туркестане стало еще хуже: “скамейка запасных” стала совсем короткой – “все ушли на фронт”.
Такое положение дел было характерно для всех областей Туркестана, но в Семиреченской области была одна особенность, имевшая принципиальнейшее значение. На территории Семиречья с 60-х годов XIX века базировалось в полном составе Семиреченское казачье войско (далее – СКВ), все три полка которого по вполне понятным “высоким мотивам” всю войну не использовались там, где шли кровопролитные сражения и были возможны серьезные человеческие потери, то есть – на германском фронте. Поэтому можно утверждать, что Семиреченское казачье войско в боях Первой мировой войны по-настоящему не участвовало. Семиреченские казаки, или как их тогда называли “семиреки”, всю войну служили вблизи от родных станиц: выполняли полицейские функции в Туркестанском крае, охраняли консульства в Восточном Китае, обеспечивали охрану государственной границы. Единственной формой непосредственного вооруженного противостояния с неприятелем, в котором участвовали семиреченские казаки в году первой мировой войны, было обеспечение “подвижной завесы” в Иране. Но и там настоящих боев не было. В общем, служили семиреки на “ташкентском фронте”, как говорили спустя 25 лет; потому и георгиевских кавалеров среди них практически не было. Значительная часть семиреченских казаков в соответствии с законом находилась “на льготе”, то есть сидела у себя по станицам на законных основаниях.
Офицеры и чиновники войскового правления СКВ и до империалистической войны привлекались на административные должности на уровне приставов (заведующих полицейской частью) участков, реже – помощников начальников уездов. Но на более высокие должности офицеров-семиреков старались не назначать: слишком очевиден был конфликт интересов. Семиреченское казачество непрерывно и, мягко говоря, весьма настойчиво стремилось расширить территорию казачьих земель в Семиречье. А краевые, областные и уездные власти несколько сдерживали аппетиты верхушки СКВ, так как были обязаны хотя в какой-то мере соблюдать не только интересы русских колонистов – переселенцев всех типов, но и интересы коренного населения. Назначение представителей казачьей верхушки на высокие административные должности неизбежно повлияло бы на ситуацию в этом вопросе, которая и без того была очень непростой.
Учитывая все названные обстоятельства, на посты начальников уездов в Семиречье назначались люди, умудренные жизнью и, как правило, начавшие служить в войсках Туркестанского военного округа еще в чинах младших офицеров. В результате в области сформировался “корпус семиреченских уездных начальников”. Это в основном были люди в возрасте от 50 лет и старше, с погонами полковников и подполковников. Ну а военными губернаторами Семиреченской области становились люди в чине не ниже генерал-майора, особо зарекомендовавшие себя в служении царю-батюшке. Такой чин и заслуги имел на момент назначения на должность губернатора в 1908 году и генерал-майор Михаил Александрович Фольбаум. В 1916 году он был уже генерал-лейтенантом, хотя ему еще не исполнилось и 50 лет. Для понимания описанных ниже событий надо держать в памяти, что губернатор Семиреченской области “по должности”, то есть автоматически при назначении губернатором, становился наказным атаманом Семиреченского казачьего войска. Имел такое звание и генерал-лейтенант М.А. Фольбаум.
К третьему году войны доля представителей СКВ во властных структурах Семиречья возросла. Изменение качественного состава семиреченской администрации, ее оказачивание, неизбежно должно было повлиять и на местную политику: благодаря проникновению в администрацию у лидеров казаков появились реальные шансы исполнить свою давно созревшую мечту – захватить те плодородные земли южного Семиречья, на которых все еще хозяйствовали киргизы или явочным порядком поселились самовольцы – Иссык-Кульскую, Чон-Кеминскую и Чуйскую долины. При этом колонизаторы прекрасно осознавали, что сделать это невозможно, не изгнав предварительно с этих земель как аборигенов – киргизов, так и самовольно заселившихся на этих местах переселенцев – преимущественно крестьян из центральных российских и малороссийских губерний, в те времена эту категорию русских называли «самосёлами» или «новосёлами».
Описанные выше тенденции и проблемы были не только очевидны, но и хорошо известны, как туркестанской общественности начала XX века, так и историкам советского и постсоветского периодов. Однако по различным, в основном идеологическим, причинам целых сто лет историки “Семиреченского восстания” совершенно не обращали внимания на администраторов уездного звена, начальствовавших во время тех драматических событий. Во всех монографиях и статьях исследователи в основном описывали действия и решения генерал-губернаторов Туркестана – с 25 июня по 9 августа генерала от инфантерии В.Ф. Мартсона и его помощника, временно исполнявшего генерал-губернаторские обязанности генерала от инфантерии М.Р. Ерофеева, а позднее – генерал-адъютанта А.Н. Куропаткина, а главное внимание всегда уделялось Семиреченскому военному губернатору генерал-лейтенанту М.А.Фольбауму. Хотя, скажем честно, даже об этих главных организаторах самой кровопролитной и массовой по числу жертв карательной операции в истории Российской империи в монографиях пишут одни и те же слова, причем действия и решения генералов М.Р. Ерофеева и М.А. Фольбаума иногда приписывают генерал-адъютанту А.Н. Куропаткину и наоборот. Что уж там говорить о роли уездных начальников и тем более приставов, полковников и ротмистров, если конкретная роль даже первых лиц Туркестана и Семиречья остается без внимания или искажается.
А между тем, даже при первом, но внимательном, ознакомлении с активнейшей перепиской между краевой, областной и уездными администрациями в период выполнения Высочайшего повеления о наборе инородцев на окопные работы, обращает на себя внимание один интересный момент. В переписке тех горячих дней, в отличие от ситуации в других областях Туркестана, где основными действующими лицами на местах являлись начальники уездов, в Семиречье практически все рапорты и доклады подписаны либо временно исполняющими обязанности начальников, либо помощниками начальников, а то и вообще – участковыми приставами. Это резкое отличие Семиречья от других областей вызывает естественные вопросы:
Где были и чем занимались начальники уездов Семиреченской области в столь ответственный момент?
Почему, судя по рапортам и докладам из уездов в период восстания, не они – начальники уездов, а какие-то “помощники”, да еще с приставками вр.и.д. (временно исполняющий должность) заправляли всеми делами по наведению порядка?
И вообще, что происходило с уездными администрациями Семиречья в период с 29 июня по 3 августа 1916 года, то есть с момента поступления первой информации о Высочайшем повелении и до первых зафиксированных случаев “активного сопротивления” со стороны местных жителей?
Как велась и велась ли вообще на уровне уездов работа по подготовке набранных инородцев к отправке на места их сбора?
В поисках ответа на главный, сформулированный выше, вопрос данного исследования, необходимо ответить и на эти частные вопросы, что мы и постараемся сделать ниже.
Источники первичной информации: немногочисленные, но надежные
Удивительно, но факт: в достаточно обширном, хотя и далеко не полном, массиве опубликованных за целый век исторических документов и исследований о семиреченских событиях 1916 года систематизированные или даже разрозненные сведения о руководителях уездных администраций Семиреченской области найти не удалось. Пришлось обратиться к полуофициальным документам, в частности, к ежегоднику “Сельско-хозяйственный торгово-промышленный адрес-справочник и календарь “Туркестанский край“, издававшемуся в Ташкенте С.Г. Конопко.
В VI-м издании этого Адрес-справочника, приведены ФИО всех должностных лиц военной администрации Семиреченской области по состоянию на 1913 год. Но нас интересовали сведения на 1916 год, а Адрес-справочник после 1913 года не издавался. Однако, имея предвоенные данные, не составило большого труда проверить служебную карьеру каждого семиреченского администратора по формулярам и послужным спискам, хранящимся в Российском государственной военно-историческом архиве (далее – РГВИА). К тому же значительная часть сведений из этих персональных документов офицеров Российской императорской армии есть на сайте http://www.grwar.ru/manifest/manifest.html). Эти ресурсы были использованы нами для проверки и подтверждения биографических сведений о лицах, упомянутых в данном материале.
Основным же источником информации для написания этой статьи стала газета “Семиреченские областные ведомости” (далее также – СОВ), полная подшивка номеров которой за 1916 год и первую половину 1917 года хранится подмосковных Химках, в “Отделе периодики” Ленинки (то есть Российской Государственной библиотеки). В общедоступных библиотечных фондах Киргизии и Казахстана имеются подшивки СОВ, но только “Неофициальная часть”, а интересующие нас сведения печатались в “Официальной части” этого главного и официального периодического издания Семиречья.
Сама газета “Семиреченские областные ведомости” выходила “ежедневно, кроме дней послепраздничных”, а “Официальная часть” – по вторникам и пятницам. Нумерация страниц в “Официальной части” было сквозной, что существенно упрощало поиск искомой информации и формат ссылок.
А печатались в этом издании все приказы и официальные распоряжения семиреченской областной администрации (за исключением секретных, разумеется). Приказы о перемещениях должностных лиц к секретным сведениям не относятся, поэтому полный текст всех (или почти всех) кадровых приказов публиковался.
Результаты анализа материалов из названных выше источников, дополненные сведениями из ранее опубликованных документов, легли в основу настоящего материала.
Начальники Семиречья
Описание корпуса администраторов Семиреченской области конечно же надо начать с первых лиц.
По состоянию на 25 июня 1916 года Военным губернатором Семиреченской области служил относительно молодой и весьма успешный генерал-лейтенант Михаил Александрович Фольбаум. На губернаторский пост он впервые был назначен в ноябре 1908 года, 42-х лет от роду и в звании генерал-майора. До этого назначения М.А. Фольбаум 9 месяцев служил градоначальником Баку, а еще ранее – в 1905-1906 годах командовал войсковыми подразделениями, участвовавшими в подавлении мятежа на броненосце «Князь Потемкин Таврический», революционных беспорядков в городе Кишиневе и восстания, поднятого бывшим лейтенантом флота П.П. Шмидтом. Таким образом, воевал полковник М.А. Фольбаум исключительно с внутренними, а не внешними врагами Отечества. За исполнение этих, по сути полицейских, акций полк, которым командовал М.А. Фольбаум, в числе других частей был удостоен Высочайшей благодарности, а сам Михаил Александрович попал в число “любимчиков государя”, что и нашло отражение в его назначении сначала Бакинским градоначальником, а потом – губернатором Семиреченской области.
В январе 1909 г. М.А. Фольбаум прибыл в Верный и вступил в должность военного губернатора Семиречья. Вместе с этим постом он приобрел еще несколько должностей и титулов: командующий войсками Семиреченской области, Главный начальник области и Наказной атаман Семиреченского казачьего войска.
В самом начале первой мировой войны губернатор М.А. Фольбаум добровольно отправился на фронт начальником 3-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии. Во время немецкой газобалонной атаки под деревней Воля-Шидловска (Польша, в 60 км к западу от Варшавы) генерал-лейтенант М.А. Фольбаум получил отравление фосгеном, но остался жив и в ноябре 1915 года возвратился к месту прежней службы, то есть на пост губернатора Семиреченской области. Примерно в это же время губернатор М.А. Фольбаум написал всеподданнейшее прошение о разрешении ему сменить немецкую фамилию на девичью фамилию его матери Соколов-Соколинский.
Вот такой человек возглавлял Семиречье в 1916 году. Помощником губернатора М.А. Фольбаума, – в Семиреченской области эта должность называлась вице-губернатор – служил человек под стать Главному начальнику области – действительный статский советник Павел Петрович Осташкин. Как вице-губернатор П.П. Осташкин одновременно выполнял функции Председателя Семиреченского областного правления.
П.П. Осташкину в 1916 году уже исполнилось 67 лет. За столь длинную жизнь он ничем достойным не прославился. И тем не менее вошел в историю. До того, как стать вице-губернатором в теплом Туркестане, П.П. Осташкин долгое время занимал аналогичный пост в Якутской области, иногда, в периоды болезни, смены или отсутствия Главного начальника области, становясь “вр.и.д.” Якутского губернатора. В один из таких периодов ранней весной 1889 года по вине и при активном участии надворного советника П.П. Осташкина в Якутске произошли протестные выступления сосланных на каторгу народовольцев, за которыми последовали карательные меры. Результат вооруженного противостояния был трагичен: конвойными были убиты 6 человек ссыльных, в том числе две женщины, одна из них – беременная. Затем состоялся военно-полевой суд, по решению которого еще 3 протестанта были приговорены к смертной казни и повешены, остальные участники акции были осуждены на пожизненные или многолетние каторжные работы. Все это происходило под личным контролем и управлением надворного советника П.П. Осташкина.
Говорят, что писатель Марк Твен, выслушав рассказ о якутской бойне, устроенной по приказу вр.и.д. губернатора П.П. Осташкина, высказался следующим образом:
Если нынешнее российское правительство можно свергнуть только при помощи динамита, то слава богу, что на свете есть динамит!
Подробный рассказ об этом характерном эпизоде из жизни семиреченского вице-губернатора П.П. Осташкина приведен в статье В. Гуревича “На ледяном краю Ойкумены”. В связи с этой статьей нужно сделать только одно замечание: автор, завершая рассказ о делах П.П. Осташкина, пишет:
Через два года после описанных событий доблестный надворный советник Павел Петрович Осташкин был утвержден губернатором Якутской области. В 1905 году его убили в Туркестане.
Как видим, в этом вопросе В.Гуревич получил не вполне достоверную информацию: надворный советник П.П. Осташкин не только не был убит, а перебравшись в 1894 году из Якутии в Туркестан, проработал на посту семиреченского вице-губернатора более 20 лет, успел дослужиться до высокого чина действительного статского советника и благополучно дожил до 1916 года. Приказ Военного Губернатора Семиреченской области от № 445 об освобождении действительного статского советника П.П. Осташкина от должности вице-губернатора Семиреченской области был подписан 28 июля 1916 г. [СОВ (официальная часть) от 5 августа 1916 г. № 63, стр. 347]. Таким образом, в организации подавления киргизского восстания престарелый действительный статский советник П.П. Осташкин участия не принимал: для такого дела нужны были люди нового поколения. И таковые нашлись.
Правильнее сказать такой нашелся. Речь идет еще об одном семиреченском начальнике областного уровня – полковнике Павле Петровиче Иванове. Те, кто знает историю “туркестанского восстания 1916 года” удивятся: мол, какое отношение этот “палач Джизакского уезда” имеет к Семиречью? Так вот – имеет.
Документальными основанием для упоминания полковника П.П. Иванова в числе “начальников Семиречья” являются высочайший приказ по военному ведомству от 21 июня 1916 г. и приказ по Туркестанскому краю от 15 июля 1916 г. № 171 «О назначении бывшего Ходжентского уездного начальника подполковника П.П. Иванова … на должность Вице-губернатора Семиреченской области».
На основании этих двух приказов Военный Губернатор Семиреченской области издал приказ № 446 от 28 июля 1916 г. которым установил, что полковник П.П. Иванов, на момент издания приказа командовавший 8-м Сибирским казачьим полком, назначается семиреченским вице-губернатором. Приказ этот был напечатан в том же номера “Семиреченских областных ведомостей”, что и приказ об освобождении от должности вице-губернатора действительного статского советника П.П. Осташкина [СОВ (официальная часть) от 5 августа 1916 г. № 63, стр. 347].
О том же свидетельствует телеграмма от вр.и. д. генерал-губернатора Туркестанского края М. Р. Ерофеева 1 августа 1916 г. № 5816 военному министру Д. С. Шуваеву [Сборник АН СССР – 1960, док № 78, стр.133], в которой сообщается:
…По получении 13 июля сведений о бунте [в] Джизаке, убийствах, разрушении пути на протяжении 65 верст на перегоне Обручево — Джизак и самих станций Обручево [и] Ломакино, [туда] был выслан карательный отряд под командой полковника Иванова, бывшего начальника Ходжентского уезда, ныне семиреченского вице-губернатора.
Вот такой совершенно неожиданный и нигде не упоминаемый факт. Оказывается, “весьма энергичного и хорошо знающего туземцев” полковника П.П. Иванова (так впоследствии он был охарактеризован в докладе Генерал-губернатора А.Н. Куропаткина), еще до того, как он показал всему Туркестану, на что он способен при проведении карательной акции в Джизакском уезде Самаркандской области, очень ждали в Семиречье. Специально для него освободили вице-губернаторский пост, отправив в отставку престарелого действительного статского советника П.П. Осташкина. Но Джизакские события так озаботили краевую администрацию, что уже назначенному помощником Семиреченского губернатора полковнику П.П. Иванову срочно приказали стать “начальником Джизакского карательного отряда”. При проведении карательной операции в Джизакском уезде, в ходе которой было убито более 800 мирных жителей и стерто с лица земли около двух десятков селений, полковник П.П. Иванов так зарекомендовал себя, что спешно назначенный Генерал-губернатором генерал-адъютант А.Н. Куропаткин решил усадить “энергичного офицера” не в вице-губернаторское, а сразу в губернаторское кресло, и приказал ему временно исполнять должность военного губернатора Ферганской области вместо знатока Корана и “миротворца” генерал-лейтенанта А.И. Гиппиуса, со скандалом отправленного в отставку (подробнее о действиях Ферганского губернатора генерал-лейтенанта А.И. Гиппиуса и его преемника полковника П.П. Иванова в июле 1916 года – в статье “Губернатор с гвоздем” Часть 1, Часть 2 и Часть 3).
А в Семиречье был отправлен другой полковник – Алексей Иванович Алексеев. В связи с этой заменой произошел один забавный конфуз: в “Семиреченских областных ведомостях” от 12 сентября 1916 г. № 204 была опубликована вот такая заметка, наглядно свидетельствующая кого именно ждали в Верном:
Ошибка. Во вчерашней заметке о приезде нового Вице-губернатора по вине редакции вкралась ошибка. Нужно читать приехал и вступил в должность новый вице-губернатор полковник Алексей Иванович Алексеев”, а не Иванов, как было напечатано.
Так что не довелось полковнику П.П. Иванову непосредственно поруководить “усмирением киргизов”. Тем не менее, в августе 1916 года, когда начала разворачиваться карательная акция в отношении мусульманского населения Пржевальского и Пишпекского уездов, он все-таки принял в ней активное участие. Весь август, будучи вр.и.д. Ферганского губернатора, полковник П.П.Иванов вел переписку со своим семиреченским коллегой генерал-лейтенантом М.А. Фольбаумом и начальниками карательных отрядов полковником Л.В. Слинко и капитаном фон Бурзи, давал им советы и участвовал в планировании действий, рапортовал об успехах в Ташкент генерал-губернатору. Не покидая город Скобелев, он ежедневно курировал действия карательных отрядов, шедших к Иссык-Кулю из Ферганской долины через Джумгал и Суусамыр.
Вот такие люди стояли у управления Семиреченской областью летом 1916 года. Все три администратора, которые были представлены выше, еще до семиреченских событий в других ситуациях и других регионах зарекомендовали себя жесткими карателями, способными отдавать приказы о применении оружия против безоружных и мирных людей. Все трое были типичными представителями политики “государственного террора”. Так что вряд ли стоит удивляться, что и в Семиречье все пошло по той же кровавой схеме, как это было в Якутске в 1889 году, в Севастополе в 1905-м или в Джизакском уезде в июле 1916-го года. Сатрапы царской власти никогда не церемонились с подданными его императорского величества, тем более с инородцами.
Но это – областное начальство. А кто представлял власть в уездах? Неужели там тоже все были “гостеррористы”? Чтобы понять это, представим руководителей уездного звена.
Пять “настоящих начальников ” уездов и один “великолепный”
Исходный перечень должностных лиц Семиречья по состоянию на 1913 год был составлен нами по данным адрес-справочника “Туркестанский край. VI год издания”. Затем этот список был сверен и актуализирован по фондам РГВИА. На этом этапе выяснилось, что “текучка кадров” в Туркестане в 1912-1916 годах была очень незначительной. И это понятно: в годы войны Туркестан был глубоким тылом, обеспечивающим воюющую армию важнейшими ресурсами. Можно даже сказать – всеми ресурсами, за исключением оружия и боеприпасов. А когда идет война, главное, что должно быть в тылу, – это спокойствие и стабильность. В том числе и кадровая, что и обеспечивалось в полной мере до … 25 июня 1916 года.
Таблица 1. Корпус уездных начальников Семиреченской области по состоянию на 25 июня 1916 года
| Уезд | Воинское звание | Ф.И.О. | Возраст | Срок работы в должности начальника (помощника начальника) уезда | Срок работы в Туркестане |
| Верненский | Ротмистр, с 14.10.16 г. – подполковник | Лиханов Илья Иннокентьевич | 50 лет | Не менее 5 | Не менее 12 лет |
| Джаркентский | подполковник | Ступин Николай Николаевич | 52 года | Не менее 5 | Не менее 10 лет |
| Копальский | полковник | Лебедев Николай Васильевич | 63 года | 16 лет | 32 года |
| Лепсинский | полковник | Авров Сергей Николаевич | 51 год | 6 лет | 12 лет |
| Пишпекский | подполковник | Путинцев Григорий Федорович | 51 год | 5 лет | 33 года |
| Пржевальский | полковник | Иванов Валериан Алексеевич | 55 лет | 7 лет | 29 лет |
На основании выявленных и проверенных по послужным спискам сведений выяснилось, что на момент получения в Семиречье Высочайшего повеления о наборе инородцев на окопные работы от 25 июня 1916 года уездный уровень администрации Семиреченской области был практически идентичен тому, который сложился на начало войны, и был представлен старшими офицерами, перечисленными в таблице 1.
Как следует из приведенных в таблице 1 сведений, состав уездных начальников в Семиречье был однородный. Все шестеро имели более чем 10-летний стаж управления в Семиречье, то есть служили там еще до назначения генерал-лейтенанта М.А. Фольбаума. И все они были старше его по возрасту, хотя и ниже в воинском чине. Если судить по дошедшей до наших дней памяти об этих людях, то как минимум пять из этих офицеров имели относительно позитивный имидж, пользовались уважением у русской общины и не вызывали серьезных упреков со стороны коренного населения.
Единственное исключение – полковник В.А. Иванов, носивший прозвище “Валериан Великолепный”. У Пржевальского уездного начальника был устойчивый имидж “хозяина уезда”, что и в царские времена означало авторитарного и беспринципного коррупционера. Кстати, отметим, что полковник В.А.Иванов как раз был выходцем из Семиреченского казачьего войска, пройдя в 1-ом Семиреченском полку ступени от хорунжего до ротмистра. В 1904 году ротмистр В.А. Иванов был вр.и.д. помощника Джаркенского уездного начальника. Звания подполковника и полковника Валериан Великолепный получил уже по общеармейской, а не казачьей, линии, будучи в должности Военного начальника Пржевальского уезда.
В.А. Иванов не был единственным семиреком среди уездных начальников: ту же служебную лестницу прошел и Пишпекский уездный начальник Г.Ф. Путинцев. Он, также как и его пржевальский коллега, окончил Оренбургское казачье юнкерское училище и был распределен в Семиреченский казачий полк. Однокорытником этих двух полковников по Оренбургскому казачьему юнкерскому училищу был и Верненский уездный начальник И.И. Лиханов, но он вступил в службу в Сибирское казачье войско и в Семиречье прибыл только в 1904 году, причем первое время в звании хорунжего был приставом Казанско-Богородского участка Верненского уезда, Нарынкольско-Чарынским участковым начальником в Джаркентском уезде, а потом – помощником у своего старшего товарища подполковника (по состоянию на 1909 год) В.А. Иванова в Пржевальском уезде.
Остальные три уездных начальника – полковники С.Н. Авров и Н.В. Лебедев и подполковник Н.Н. Ступин закончили военные училища в Европейской России и в Туркестане служили еще до назначения генерал-майора М.А. Фольбаума военным губернатором Семиреченской области. Ни один из них в казачьих войсках не служил.
Стаж управления уездом у всех действовавших уездных начальников составлял не менее 5 лет. Это означает, что каждый из них не просто “вошел в исполнение должности”, но уже в полной мере освоился с нею. По всем управленческим канонам с пятого по десятый годы работы на одной должности – самый продуктивный период. Именно в этой стадии своего служения находились все уездные начальника, за исключением настоящего аксакала – полковника Н.В. Лебедева, занимавшего пост военного начальника самого малонаселенного (по плотности населения) и бедного уезда области – Копальского.
Таким образом, можно с полным основанием считать, что в 1916 году во главе всех 6 уездов Семиреченской области стояли опытные и знающие местную специфику офицеры. Опираясь на этих офицеров, можно было решать любые управленческие задачи, поставленные вышестоящими органами власти.
Любые, но, как выяснилось, не все…
Второй эшелон уездных администраторов
Не меньшую, чем военный начальник, роль в управлении уездом играл “помощник военного начальника уезда“. В современных системах управления подобные должности принято называть “первый заместитель”. Каждый уездный начальник назначался на свою должность только после того, как не менее трех (а чаще 5-6) лет работал “помощником”. Помощники уездных начальников, как правило, были в возрасте 40-50 лет, и по званию не выше подполковника или соответствующего ему гражданского чина. Если начальнику уезда нужно было отлучиться или он болел, на помощника приказом по области возлагалось “временное исполнение должности начальника”. Так что помощники были “кадровым резервом” корпуса уездных начальников. Работая помощниками, эти офицеры формировали свой будущий авторитет, и далеко не каждый из них имел шансы выбиться в начальники.
В таблице 2 приведен перечень офицеров и гражданских чиновников, выполнявших обязанности “помощников” перечисленных в Таблице 1 начальников уездов Семиречья. К сожалению, информации об этой шестерке значительно меньше: персональные архивные данные о послужных списках офицеров, не дослужившихся до звания полковника, пока что не оцифрованы, а аналогичной базы данных гражданских чиновников вообще нет.
Таблица 2. Корпус помощников (заместителей) начальников уездов Семиреченской области по состоянию на 25 июня 1916 года
| Уезд | Воинское звание, классный чин | Ф.И.О. | Возраст | Срок работы в должности помощника начальника уезда | Срок работы в Туркестане |
| Верненский | Титулярный советник | Хлыновский Андрей Иванович | Не менее 3 лет | Не менее 12 лет | |
| Джаркентский | Надворный советник | Каичев Фотий Прокофьевич | 52 | Временно, не менее 1 года | Не менее 15 лет |
| Копальский | подполковник | Гольц Порфирий Александрович | 44 | Не менее 2 лет | Не менее 12 лет |
| Лепсинский | Штабс-ротмистр | Маслов Афанасий Афанасьевич | 46 | Временно, 1 год | 6 лет |
| Пишпекский | Подполковник | Рымшевич Феликс Генрихович | 56 | Не менее 3 лет | 4 года |
| Пржевальский | Ротмистр | Кравченко Михаил Эммануилович | 39 | Не менее 2 лет | Не более 4 лет |
Из таблицы 2 ясно видно, что эта группа чиновник четко делится на две подгруппы: А.И. Хлыновский, Ф.П. Каичев и П.А. Гольц начали службу в Семиречье задолго до прибытия в области генерал-майора М.А. Фольбаума, то есть были “старыми туркестанцами”, служившими еще при губернаторе М.Е. Ионове, который прославился своей упорной, но проигранной борьбой с начальником переселенческого управления С.Н. Велецким.
Известно, в частности, что подполковник П.А. Гольц в 1904 году был Кольджатским участковым приставом, а в 1909 году, то есть на момент назначения генерал-майора М.А. Фольбаума губернатором Семиречья, уже служил в Туркестане, сначала смотрителем военного продуктового магазина в г. Верном, а с 1914-го – на постоянной основе занимал пост помощника Верненского уездного начальника. В мае 1916 года его командировали для временного исполнения должности помощника Копальского уездного начальника, с сохранением за ним аналогичного поста в Верненском уезде, а еще через пару недель подполковник П.А. Гольц был назначен на должность начальника Копальского уезда “со дня сдачи этой должности полковником Лебедевым”.
Про Ф.П. Каичева также известно, что он служил в Семиречье несравненно дольше, чем генерал-лейтенант М.А. Фольбаум: еще в 1901 году, когда в городе Верном начали готовиться к Выставке достижений сельского хозяйства и кустарной промышленности Семиреченской области, Ф.П. Каичев был членом Распорядительного комитета, в котором председательствовал И.А. Колпаковский – родной брат первого Семиреченского губернатора.
С другой стороны, в послужном списке подполковника Ф.Г. Рымшевича [РГВИА Ф. 400. Оп. 11. Д. 250. Л. 1-2, 39] сказано, что он прибыл в Туркестан только в 1912 году по личному ходатайству губернатора М.А. Фольбаума. Будущий главный каратель Пишпекского уезда познакомился с будущим Семиреченским губернатором в бытность того градоначальником в Баку, где капитан Ф.Г. Рымшевич служил приставом Бакинского порта. До назначения помощником начальника Пишпекского уезда, последовавшего 21 января 1916 года, он работал на аналогичной должности в Джаркентском уезде, а перед этим – приставом Атбашинского участка Пржевальского уезда.
Штабс-ротмистр А.А. Маслов тоже был “человеком губернатора”. Как и подполковник Ф.Г. Рымшевич, он впервые занял административную должность в Семиречье в 1912 году по инициативе генерал-лейтенанта М.А. Фольбаума. 40-летний сотник Сибирского казачьего войска А.А. Маслов должен был отправиться в запас, но хлопотами семиреченского губернатора был назначен на должность Зайцевского участкового пристава “с зачислением по армейской кавалерии” [РГВИА Ф. 400. Оп. 10. Д. 1369. Л. 31-41].
Мы надеемся в будущем пополнить базу сведений о лицах, работавших помощниками уездных начальников в Семиречье, но даже на основании известных к моменту написания этой статьи документов, касающихся службы этих людей, можно утверждать, что как минимум трое из них, не только по карьерному пути, но и по своим взглядам и моральным качествам существенно отличались от своих начальников. Главное их отличие заключалось в том, что каждый из них своим положением в семиреченской системе управления были обязаны непосредственно генерал-лейтенанту М.А. Фольбауму и были младше его не только по званию, но и по возрасту и по стажу работы в Туркестане. В то время как большинство офицеров, отодвинутых на второй план в июле 1916 года, начали службу в Семиречье еще до назначения генерал-майора М.А. Фольбаума губернатором.
Как будет показано ниже, именно эти “птенцы гнезда Фольбаума” в июле 1916 года оказались востребованными и пригодными для решения задач, поставленных областной администрацией, чем действующие военные начальники уездов. И, что самое важное, все они были выдвинуты губернатором на первые роли заранее, то есть в то время, когда он ни о каком “бунте киргизов” и слышать не хотел.
Участковые приставы, начальники и полицмейстеры – опора власти
Согласно административной системе деления Туркестанского края каждая из пяти областей была разделена на уезды, а уезды – на участки, иногда в самостоятельную административную единицу выделяли несколько волостей. Участки также иногда называли “приставства”, так как во главе части из них стояли участковые приставы, назначаемые губернатором области. В некоторых участках (как правило, удаленных от уездного центра) представитель русской власти назывался не пристав, а участковый начальник, и ему в помощь придавалось дополнительное должностное лицо – “заведующий полицейской частью”. Главы полицейской части городов (областного и уездных центров) и прилежащих территорий – Верненского, Пишпекского и Джаркентского участков, или нескольких волостей – назывались не приставами, а полицмейстерами или заведующими полицейской частью.
В Семиреченской области было 16 участков: по 2-3 в каждом уезде. Соответственно корпус участковых приставов и начальников включал 16 человек, а с учетом временных заместителей – около 20 чиновников. Помощники приставам по штатному расписанию не полагались. Выше было отмечено, что уездными начальниками и их помощниками были армейские офицеры, как правило, в чине полковников и подполковников. Приставами же и участковыми начальниками чаще служили люди в гражданских чинах от VI до IX класса (надворный советник, коллежский советник, коллежский асессор, титулярный советник). Среди участковых начальников и приставов были также армейские и казачьи офицеры в чинах, соответствующих VII – X классам Табели о рангах (подполковник, капитан и штабс-капитан пехоты; есаул, подъесаул и сотник казачьих войск). Средний возраст участковых начальников и приставов был примерно на 10 лет меньше, чем у уездных начальников, но не младше 30 лет.
Приставы, так же как и заведующие полицейской частью и полицмейстеры относились к Министерству внутренних дел, в своей деятельности подчинялись областному и уездному военному начальству, что вело к проблемам “двойного подчинения” и создавало связанные с этим трудности и конфликты. Функции начальников участкового уровня носили исключительно полицейский характер, именно с ними в повседневной жизни сталкивалось местное население.
Поскольку назначение приставов было полностью в компетенции губернатора области, перемещения приставов с одного места службы на другое происходило значительно чаще, чем переводы и новые назначения уездных начальников и их помощников, решения о назначении которых принимались Туркестанским генерал-губернатором с “высочайшего согласия”.
Последняя перед 25 июня 1916 года большая перестановка семиреченских приставов была произведена губернатором М.А. Фольбаумом в первом квартале 1916 года. Осенью 1915 года на призывном пункте Пржевальского уезда произошли волнения призывников, и полицейские чины, не обеспечившие надлежащую охрану и порядок, получили должностные взыскания. В частности, исполнявший должность Пржевальского городского пристава чиновник Петин был уволен, а коллежскому советнику Е.А. Хахалеву, в тот период временно исполнявший должность уездного начальника вместо отсутствовавшего полковника В.А. Иванова, было объявлено замечание [СОВ (официальная часть) от 12 января 1916 г. № 4, стр. 15]. А в декабре 1915 года проштрафился титулярный советник И.Г. Грибановский, временно исполнявший обязанности Пишпекского городского пристава, за что он тоже получил выговор от военного губернатора.
В развитие этих управленческих решений генерал-лейтенант М.А. Фольбаум издал приказ от 5 февраля 1916 года № 81, опубликованный в официальной части газеты “Семиреченские областные новости” от 16 февраля 1916 г. № 14, стр.85-86. Поскольку все чиновники, упомянутые в этом приказе в дальнейшем сыграли важную роль в карательных операциях на территории Пржевальского, Пишпекского и Джаркентского уездов, приведем газетный вариант этого приказа полностью:
Приказ Военного Губернатора Семиреченской области от 5 февраля 1916 г. № 81
§ 1 Титулярный советник Е.А. Хахалев, временно исполнявший обязанности помощника Пржевальского уездного начальника возвращается к исполнению своих прямых обязанностей Атбашинского участкового начальника. Для временного исполнения обязанностей помощника Пржевальского уездного начальника командируется пристав города Пржевальска надворный советник Ф.П. Каичев, временно исполнявший обязанности Беловодского участкового пристава
§ 2 Токмакский участковый пристав надворный советник А.А. Подварков, временно исполнявший обязанности Атбашинского участкового начальника, командируется для временного исполнения должности Нарынкольско-Чарынского участкового начальника Джаркентского уезда, а коллежский асессор Романов освобождается от указанной должности
§ 3 Приказ от ноября 1915 г. № 667 о командировании коллежского асессора А.Г. Байгулова к временному исполнению должности Атбашинского участкового начальника отменен
§ 4 Пишпекский городской пристав титулярный советник И.Г. Грибановский командируется к временному исполнению должности Беловодского участкового пристава вместо надворного советника Ф.П. Каичева
Поясним, что отмена приказа № 667, определенная параграфом 3 настоящего приказа означает, что коллежский асессор А.Г. Байгулов, на постоянной основе занимавший должность в Строительном отделении Семиреченского областного правления, продолжил временное исполнение обязанностей пристава Токмакского участка.
Через месяц с губернатор Семиреченской области издал еще один кадровый приказ от 12 марта 1916 года № 152 [СОВ (официальная часть) от 18 марта 1916 г. № 23, стр.135], которым командированные к временному исполнению должностей штабс-ротмистр А.А. Маслов, титулярный советник И.Г. Грибановский и коллежский секретарь К.П. Гилев были утверждены исполняющими обязанности на постоянной основе.
О дальнейших перемещениях большинства перечисленных в приказах № 81 и № 152 чиновников будет упомянуто ниже, потому что каждый из них сыграл существенную – и всегда специфическую – роль в операции по “усмирению киргизов”.
В марте 1916 года произошло назначение еще одного участкового пристава, о котором сообщили “Семиреченские областные ведомости” в официальная части от 5 апреля 1916 г. № 28 на стр.160
Приказ Военного Губернатора Семиреченской области от 12 марта 1916 г. № 154 о назначении Управляющего Черниговскою государственною конюшнею подполковника В.А. Базилевского на должность Бахтинского участкового начальника Лепсинского уезда
Это назначение было столь важным, что в неофициальной части главной газеты Семиречья даже было напечатано специальное уведомление о прибытии в Верный подполковника В.А. Базилевского. Вообще-то участковые приставы не были фигурами того масштаба, о прибытии которых должно сообщать официальное СМИ области, но подполковник В.А. Базилевский, хотя и был высочайше назначен приставом, не собирался засиживаться в станице Урджарской, ибо родственник Семиреченского губернатора прекрасно понимал, что генерал-лейтенант М.А. Фольбаум на такой должности его долго не оставит и найдет повод вытащить родственника из захолустья.
Большая часть чиновников и офицеров, замещавших полицейские должности на уездном уровне, сыграла заметную роль в событиях лета-осени 1916 года. В то же время некоторые из приставов населенных казахами участков Копальского и Лепсинского уездов, как и контролируемые ими участки, вообще не упоминаются ни в одном из документов по истории “семиреченского восстания”. Тем не менее в таблице 3 приведем полный список этих должностных лиц, тем более что некоторым из них в те дни было приказано временно замещать более высокие должности.
Таблица 3. Офицеры и чиновники гражданской службы, возглавлявшие участки в уездах Семиреченской области по состоянию на 25 июня 1916 года
| Уезд | Участок | Центр участка | Участковый (городской) пристав, участковый начальник, полицмейстер | |
| Звание, классный чин |
Фамилия И.О. | |||
| Верненский | Верненский | г. Верный | Штабс-капитан | Ф.И. Поротиков |
| Отарский | село Казанско-Богородицкое | Коллежский секретарь | К.П. Гилев (вр.и.д.) | |
| Зайцевский | Сел. Зайцевское | Титулярный советник | N/N. Склюев (вр.и.д.) | |
| Джаркентский | Джаркентский | г. Джаркент | N/N. Тимофеев | |
| Кольжатский | выселок Подгорный | Капитан | В.С. Махонин
+(вр.и.д.) |
|
| Нарынкольско-Чарынский | выселок Охотничий | Надворный советник | А.А. Подварков (вр.и.д.) | |
| Копальский | Копальский | г. Копал | Губернский секретарь | N/N. Конев (вр.и.д.) |
| Алтын-Эмельский | Сел. Гавриловское | Коллежский асессор | N/N. Казанцев | |
| Лепсинский | Лепсинский | г. Лепсинск | Коллежский секретарь | Н.И. Сикорский |
| Сергиопольский | Станица Сергиопольская | Надворный советник | А.В. Парыгин (вр.и.д.) | |
| Бахтинский | Станица Урджарская | Подполковник | В.А. Базилевский | |
| Пишпекский | Пишпекский | г. Пишпек | Подполковник | В.Н. Писаржевский |
| Беловодский | Сел. Беловодское | Титулярный советник | И.Г. Грибановский (вр.и.д.) | |
| Токмакский | г.Токмак | Коллежский асессор | А.Г. Байгулов (вр.и.д.) | |
| Загорные волости | Сел. Бело-Царское | Губернский секретарь | М.Н. Меньшиков | |
| Пржевальский | Пржевальский | г. Пржевальск | Надворный советник | Ф.П. Каичев (вр.и.д.) |
| Атбашинский | село Атбаши | Титулярный советник | Е.А. Хахалев | |
Итак, мы познакомились с наиболее значимыми персонами уездных администраций Семиречья трех уровней: областного, уездного и участкового. Безусловно в штате этих администраций было немало других должностных лиц: столоначальников, письмоводителей, секретарей, переводчиков и т.д, и т.п. Но это уже был персонал исполнительского уровня. Управленческие решения по всем вопросам в целом по области, а также в уездах и на участках принимали перечисленные нами выше должностные лица, они же организовывали исполнение приказов, поступавших из Ташкента и из областного правления.
Главный вывод данного этапа исследования заключается в том, что по состоянию на июнь 1916 года практически все руководящие должностные позиции в уездных администрациях были заняты, а уездными правлениями руководили опытные, проверенные люди, управлявшие вверенными им территориями в большинстве случаев на постоянной основе. Чиновников с приставкой “вр.и.д.” или командированных для временного исполнения должностных обязанностей среди руководителей уездного уровня почти не было. А вот на участковом уровне дело обстояло хуже: областное начальство весьма интенсивно перебрасывало участковых приставов с места на место, да и опыта у этих людей было значительно меньше, чем у уездных начальников и их помощников. Так что непосредственно с населением в основном работали временщики, которых губернатор в любой момент мо отозвать или отправить на другой участок. Очевидно, что никаких глубоких знаний местных проблем или основ для взаимодействия с местной элитой у таких назначенцев быть не могло.
И как бы то ни было именно на этих полковников, подполковников, штабс-капитанов и ротмистров, надворных и титулярных советников должны были лечь основные труды и ответственность за набор, экипировку, санитарную проверку и транспортировку 60 тысяч инородцев. И на всю эту невероятно хлопотную, абсолютно новую для всех туркестанских администраторов работу изначально был отведен всего лишь 1 месяц.
