С коллекцией Государственного Музея Изобразительных искусств им Г. Айтиева и творчестом художника и актера Суйменкула Чокморова нас продолжает знакомить ГАМАЛ БОКОНБАЕВ – искусствовед, автор 12 книг, в том числе большого тома «Изобразительное искусство в Кыргызстане» (2007, 410 с.), книг «Изобразительное искусство Кыргызстана: периоды развития. 1927-2015, живопись, графика, скульптура, современное искусство» (2015, 160 с.), «Союз художников Кыргызстана: деятельность и творчество» (2016, 234 с.), а также организатор нескольких десятков выставок в Кыргызстане. По образованию архитектор, дизайнер, художник.
Осенние дары. Картон, темпера, 70,5х75, 1980
Сушатся кукурузные початки, висят на деревянной веранде, лежат, очищенные от листьев, в большой плетеной корзине. В ней же разместились забуревшие подсолнухи с засохшими лепестками и затвердевшими семенами. Открывается вид в зеленый сад. Кажется, что женщина в голубой косынке держит на плече большую корзину. Впереди девочка в пестром платье, с копной черных волос. Живописный коллаж переплетения смыслов, форм, цветов. Охра усиливается до коричневого; обогащается разнообразием зелени; солнечные лучи добавляют в нее желтого кадмия и выбеливают до белизны; наконец, она успокаивается в тени, мирно соседствует с черным, красным, пестрым, а с голубым диссонансом спорит! Весь спектр осенней гаммы, гармония сочетаний, красота неуловимого и очевидного! А центром композиции неожиданно становится… голубой! Женщина в голубой косынке! Кто она? Возможно, это реальный человек, а возможно –видение. Чудятся женские образы русского искусства. Петров-Водкин трактовал Восток как ориенталист. А лицо девочки – это уже не любование со стороны, это красота первоосновы. А вот женщина в голубой косынке смотрится, не то чтобы чуждо… это знакомое, но не родное. Ориентализм наоборот? Чокморов – первый постмодернист в живописи Кыргызстана. Он много ездил, много видел и знал, и воспринимал мир как оглушительное разнообразие. Отсюда глубина и богатство ассоциаций. Непонятные усложнения казались недостатком, теперь смотрятся как достоинство. В живописных загадках прячутся живописные пророчества.
Натюрморт Гулькайыр. Холст, масло, 80х100, 1988
Гулькайыр, белая мальва, травяные цветы в желтом керамическом кувшине. Они в центре композиции. Рядом расположились: сосуд из кожи, көөкөр, синий в тени лепестков и коричневый на свету; белый заварочный чайник с рисунком виноградной лозы на боку; перец, гранат, яблоки, персики и абрикосы. Все не уместились на синей прямоугольной салфетке: чайник и фрукты оказались на войлочном ковре, сделанном методом аппликации. Два или три шырдака, заполонили весь фон, всю горизонтальную и всю вертикальную плоскости. Слева выглядывает часть рисунка, характерная для циновки из чия. Почему так агрессивны узоры ковров? Они огромные, открыто-яркие, красно-синие, красно-зеленые, черно-белые. С концентрическими завихрениями, круглыми и квадратными, с характерными окантовками по бокам. Прямые линии треугольников будто конвоиры. Узоры ковров подбоченились, они здесь не для того, чтобы быть фоновыми статистами, они здесь главные! Они сами могут стать отдельной темой! Забываешь про цветы. Яростная красота контрастов отвлекает внимание от скромных нюансов. Кажется, здоровым красавцам будет легко победить обаяние изысканно болеющих хандрой и декадансом. Но разве победишь эту прелесть? Бледную красоту “русского модерна”.
Натюрморт кыргызской посуды. Картон, масло, 60х79,5, 1967
Посуда, необходимая в быту кочевника, простая и практичная: көөкөр – уникальный по форме сосуд из кожи; кумганы – узкогорлые медные и латунные кувшины; деревянная чаша, поварешка, большой раскрашенный поднос. На диагональном каркасе юрты, кереге, висят: чанач, кожаный мешок для кумыса; и хуржун, традиционная восточная переметная сумка. Цвета естественные, красители натуральные – красная и светлая охра. Охра дерева, желтая медь, копченая кожа. Год создания натюрморта – это год, в котором художник стал актером! Сыграл главную роль – роль Бахтыгула – в гениальном фильме Болота Шамшиева «Выстрел на перевале Караш». Этот натюрморт вполне мог быть воссоздан на съемочной площадке, а художник вполне мог быстро, в перерывах между съемками, запечатлеть достоверный быт кочевников в начале прошлого века. Так будет формироваться уникальная манера художника-актера. И палитры тоже будут две: палитра естественных цветов для изображения патриархального быта; и анилиновая палитра для изображения парадоксов города. А самое главное – появится необходимая быстрота! Модернистская скорость, грациозная лаконичность, правдивая краткость! Художник творчески использует находки Сезанна, Матисса, «Бубнового валета». В Советской Киргизии коллеги приветствовали поиски и находки мастера. Сейчас, в большинстве случаев, потребителю нужна утомительная похожесть в ущерб художественности, детали и зализанность – вместо первозданной свежести цвета.
Натюрморт. Цветы. Холст, масло, 69,5х91, 1978
Все пространство картины занимают полевые цветы. Мы видим только верхнюю часть большой вазы и в литровой банки, в которых они расположились. Тысячелистник, валериана, шалфей, маки, лютики. Разнообразнейшие оттенки: белого, желтого, красного, фиолетового, голубого, зеленого и коричневого. К этому цветному изобилию добавились цветы, нарисованные на вазе. Нарисованное и живое – эта тема часто встречается в картинах художника. Здесь нарисованное загнано в рамку плоскости, а живое переливается через край. Солнце выхватило из темноты великолепие, а художник удерживает на свету, чтобы люди подольше им полюбовались. Один из лучших быстрых натюрмортов автора. Еще видны света, тени, рефлексы, но кажется, еще чуть-чуть, и конкретные предметы исчезнут – останется настроение. В пользу абстрагирования говорит маленький кружочек слева. Он удерживает всю эту громаду форм и цветов в необходимой гармонии. Он нужен и поэтому появился. А что это? Не важно! Абстракция! Может нечто прилетело сверху? А может Шмель? Непохоже, но хочется так думать. Тогда получится, как в стихотворении «Импрессионизм» Осипа Мандельштама: «… И в этом солнечном развале / Уже хозяйничает шмель».
Натюрморт с лимоном. Картон, масло, 68,5х81,5, 1978
Прямо по центру на столе расположился букет полевых цветов, в широкой вазе, или просто в трехлитровой банке. Слева – темно-коричневая тень, справа – плотная завеса зелени. Кажется, что оттуда, из раскрытой двери на веранду или на балкон, в комнату тихо проскальзывает игривый ветерок. Но однотонные, коричневый и зеленый, не допустят ветрености и легкомыслия и крепко удерживают разноцветный букет с двух сторон. Этой симметричной статике мешает ваза с лимонами, она экстремально активна и упорно перетягивает внимание на себя! В тени этой битвы контрастов остались сливы и груши. Так бывает в жизни: одни на свету, другие – в тени. А для художника: свет и тень, фрукты и цветы, – это только источники цветовых ощущений. Он быстро разбирается в сложнейшем освещении и умело расставляет по местам героев своей живописной драмы. Лучи солнца пробиваются сквозь множество случайных предметов, отражаются от них и освещают желтое! Желтые лимоны, желтый лютик и освещенный желтый краешек стола! Вот он – подлинный центр, настоящий триумвират композиции! И здесь уже никто не мешает царственному шествию букета. Ваза с лимоном поддерживает его снизу, ведет чуть ли не за руку, сливы и груши из тени подбадривают его, и музыка разноцветия звучит радостнее и громче. А коричнево-зеленая строгость покорно плетется сзади.
<= НАЧАЛО. ВЫПУСК 1 ВЫПУСК 3 =>
Обо всех новостях Фонда в телеграм-канале: Фонд Санжарбека Даниярова. Если интересно, подпишитесь
