Полностью

Продолжаем знакомство с коллекциями работ кыргызских художников в собрании Музея изобразительных искусств им Г.Айтиева. Искусствовед ГАМАЛ БОКОНБАЕВ представляет на сей раз работы МУРАТА БЕКДЖАНОВА.

Часть работ представлена на сайте музея, остальные имеются в коллекции, но не представлены на сайте музея. В обзоре всего 18 работ, условно их можно поделить по жанрам: пейзажей – 5, портретов – 12, натюрмортов нет, 1 тематическая композиция.

В части первой – 9 работ.  

МУРАТ БЕКДЖАНОВ (род. 1946) — Плакатист. Живописец. Заслуженный деятель культуры Кыргызской Республики. Родился 17 ноября 1946 года в городе Токмак. В 1966 году окончил Фрунзенское художественное училище, в 1972 году — графический факультет Московского художественного института им. В.И. Сурикова, мастерскую плаката Н. Пономарева. С 1976 года-член Союза художников СССР. Работы находятся в Кыргызском национальном музее изобразительных искусств им. Г. Айтиева, а также музеях СНГ (Сведения с сайта ГНМИИ им Г. Айтиева)

Девушка, освещенная солнцем. 1974. Холст, масло, 121х100

Возле окна сидит девушка, держит на коленях книгу, читает. Это стихи, серьезные стихи. Не бульварный роман и не монография. Мы ясно видим это! Видим сдержанные цвета, логику тонов, строгие линии, античную красоту. Однообразные вертикали и горизонтали комнатной аксонометрии оживляет наклонная линия – это солнце в окне, ставшее квадратным, осветило девушку по диагонали. Граница света и тени проходит посередине, и девушка включена в прямоугольную перекличку с третьим измерением. Тоновой акцент – ослепляющая страница – усиливает наклон и… драму. Под подоконником обычно располагают радиаторы отопления, но художник убрал их: они выпадали из его гармонии. Художник написал живописные стихи: о жизни, творчестве, девушке, и убрал все непоэтическое. Но почему-то ослепляющую страницу оставил. На это замечание сверху звучит назидание: «Для советского модерниста есть понятие акцент, а дисгармонии нет. Есть понятие контраст: одна страница на свету, другая – в тени. Все правильно». Но читать же трудно будет, глаза буду болеть, дискомфортно будет, безмятежные вы наши! Дисгармония получается! Но девушке, кажется, ничто не мешает, и она божественно умиротворяет меня: «Не волнуйтесь, страница горит – это о том, что Бродский уехал и Высоцкого не печатают… эти времена скоро пройдут. Все будет хорошо. Рукописи не горят – Искусство вечно».

Утро. Холст, масло, 70х50,5, 1998

Ранее утро, слегка посветлело небо и предметы уже различимы. Их рисуют оттенки серого, контуры и фактура. Женщина на кухне, собирается готовить завтрак, руки на столе перед разделочной доской. Молодая, стройная, сильная, с красивыми руками, с короткой прической, в простеньком платье. Тепло идет от доски. Или это маленькая скатерть? Или пирог? Только что из духовки? Просто акцент? То, с чего начинается утро! С хлеба насущного! С теплой кухни. Она держит руки так, как будто раскатывает тесто, но скалки не видно. Лица не видно в темноте. Кажется, за спиной у женщины крылья; темнеет квадрат на стене; выше по центру мерещится одинокий глаз. Видения ночи отступают перед рассветом. Мистика какая-то. Нежданная и неуместная. Почему здесь хочется жить? В таком простом окружении, с женщиной без лица. Хочется жить! Что-то держит. Держит то, чего нет и никогда не будет. Обаяние утопии! Социальной и художественной утопии! В отсутствии реального будущего, реальных перспектив, единственное убежище – живопись… 90-е прошли. Казалось, все советское ушло, проект закончился и никогда не повторится. Но для художника ничего не изменилось, все как прежде: минимализм, стиль, тонкий вкус. Убежденность в том, что рисовать надо не реальность, а утверждать новый мир. Современный, социальный мир равенства и просто красоты. Проекты утверждения нового! Как у Эль Лисицкого*! ПРОУНЫ**! Ничего не ушло! Идеалы советского модернизма продолжаются! Идеалы, которые сейчас мало кто понимает. Значит, пора делать новые работы.

*Эль Лисицкий (настоящее имя Лисицкий Лазарь Маркович, 1890-1941), — русский живописец, график, дизайнер, автор архитектурных проектов, педагог; один из крупнейших мастеров русского авангарда.

**Проуны — Основные элементы архитектонических форм (масса, вес, материальность, пропорции, ритм, пространство и т.д.) прорабатывались Л.Лисицким на плоскости в графических экспериментах — «Проунах» (проекты установления нового).

Более подробное знакомство с Эль Лисицким и проунами – здесь https://www.livemaster.ru/topic/297383-el-lisitskij-hudozhnik-po-prizvaniyu-revolyutsioner-po-ubezhdeniyu (Прим АД)

Полдень. Холст, масло, 70х89,5, 1996

Вид во внутренний двор из открытой веранды. Видны жилые и хозяйственные постройки; навесы опираются на деревянные колонны; на крышах копны сена, похожие на купола. По форме они перекликаются с дальними холмами – светлые на фоне темных. В полдень с южной стороны нещадно палит солнце. Весь двор залит бело-светло-желтым светом, и коричневые тени светятся от рефлексов. Художник продолжает свою любимую тему – модернизированная среда. Простота, стиль, логика. Вертикали колонн разбили пространство на прямоугольники. Тень от навеса – треугольный клин. Основание двора – тоже треугольник, выходящий за нижний край картины. Полусферы придавили прямоугольное основание… На краю веранды сидит женщина. Что заставило ее сидеть на солнцепеке? Решила погреться? Судя по осанке – это молодая женщина, такие не греются, изнутри горят. Женщина в ослепительно белом – это формальное обозначение центра композиции. Центра замкнутого дворика. Она волевым решением посажена сюда на вечное дежурство. Она выполняет роль акцента в модернистской композиции. И чтобы возникла мысль, художник виртуозно сжег колорит. Слишком светло, слишком жарко, слишком опасно, как в неистовой фантазии сумасшедшего. Формальная находка превратилась в живописную идею! Идею вызова! Это подсознательный вызов жаре и дворику. Женщина не хочет жить бессловесным акцентом в квинтэссенции* южной замкнутости – она хочет стать солнцем! Лучше сгореть, не видя выхода. Похоже на самоубийство. Или ее просто хватит солнечный удар.

* самое главное, основное, истинная сущность чего-л. (Прим. АД)

Портрет Рахимы. Холст, масло, 90х80, 1996

Известный искусствовед Ольга Петровна Попова пишет о работах художника следующее: «Портреты Бекджанова исполнены в изысканной гамме немногих сближенных с тонкими тональными разработками цветов. Чаще всего это портреты-настроения, в которых передается характерное для того или иного человека эмоциональное состояние». Конец цитаты… Это невеста. Конечно, невеста. Девушка перед важным событием. Улыбается, надеется на счастье и любовь. Обаяние доверчивости и красота надежды! Всепобеждающая кротость! В толстом чапане, в белом платье (виден только ворот); на голове белый платок. Сидит в позе покорности: руки сложены на коленях. Выглядывает только краешек сиденья. Солнце осветило лицо и фигуру, а вот руки невесты! Они в тени, но, кажется, сами излучают тепло… Вроде бы все невесты одинаковы и «ничего в ней нет» особенного, но художник видит фантастический колорит – свет идет от солнца, а тепло исходит из души человека… Похожа на «Девушку в зеленом шарфе» 1976 года, но там активность и динамика. А здесь статика и покой. Мы чураемся тишины и спокойствия. Эти слова для нас стали синонимами застоя и скуки. И не понимаем, что покой бережет силы… Что ждет ее? Автор не дает никаких намеков, никаких деталей, вокруг пустота, брутальная, крупнозернистая фактура. И это ответ на вопрос – невесту ждет неуютное окружение! Из коричневой глубины будто доносятся колючие вопросы: «А знает ли обычаи? Проявит ли умение? Хозяйство потянет? Сумеет понравиться свекрови?»… И только вера в людей поможет ей преодолеть предвзятость, настороженность, гордость и предубеждения*.

*”Гордость и предубеждение” – название знаменитого романа английской писательницы Джейн Остин, написанного в 1813 году, в нем описываются быт и нравы английского общества того времени (Прим. АД)

Интерьер. Холст, масло, 119,5х140, 1989

Интерьер конца века девятнадцатого. Стиль модерн, богато декорированный; анфиладные пространства украшают античные скульптуры. Двери открываются в перспективу и впускают во внутренние покои свет. Аляповато, безвкусно, провинция. Декор, особенно ромбы – произвол автора. У советского человека смешалось все: дворянское гнездо с вишневым садом, и десять негритят, которых догоняет собака Баскервилей… Любовный треугольник: муж, жена, и третий лишний. А может, это просто слуга дожидается? Тогда совсем скучно становится. Ребенок играет с охотничьей собакой. Интерьер изобилует деталями, а персонажи – силуэты, сотканные прихотливыми кружевами света. Контраст статики интерьера и динамики вибрирующих черточек. Интересное сочетание… Но в 1989 актуально другое! В СССР «перестройка», а в Кыргызстане – «Новая волна»! В новых веяниях засветились и Сатар Айтиев, и Джамбул Джумабаев. Но советский модернист не хочет связываться с живописными новшествами; понимает, что надо что-то менять и чувствует, что все будет натяжкой. Раньше было проще – не было свободы, и станковист уходил в дизайн, в книжную иллюстрацию, в театр. Настало время, когда все можно, и оказалось, что таланту – ничего нельзя. Ничего не получится, кроме чернухи. Уходит парадигма советского кыргызского живописного модернизма. А другой – нет. У честных художников другая быстро не появляется. И все равно надо что-то делать. А что? Непонятно! Состояние неопределенности в предчувствии эпохи перемен… Возможно, это сценография конкретного спектакля, тогда все вышесказанное не в счет. Вот как одно слово меняет восприятие!

Силуэты. Холст, масло, 130х124,5, 1988

На авансцене дерево, далее лужайка, за лужайкой усадьба, портик с колоннами, а дальше – вечное небо с кучевыми облаками… российские просторы! Экстерьер написан светом и воздухом, а персонажи… вырезаны из черной бумаги. Они плоские и только перспективные сокращения позволяют понять: кто ближе – кто дальше. Есть неувядающие ценности – небо, деревья, лужайка, архитектура, наконец! А люди-миражи приходят и уходят… Бегство станковиста в сценографию. Понятно! Трудно все время выдавать новые смыслы и новые формы. Хочется отдохнуть, расслабится и с легкостью оперировать театральными шаблонами. Не получается! Опять в центре скандала! Зачем самобытному художнику, со своей уникальной и выстраданной темой, эта надуманная сцена, из другого времени, из другой страны, из другой культуры? Зачем ему это? Да! Учился в Москве, и русская речь стала, как «родная речь» и русская культура, как общая, советская. Любой имеет право окунутся в пространство мировых контекстов. В литературный мир Тургенева, Толстого, Чехова. Мир дворянского гнезда. Дама с собачкой сидит на стуле: здоровье пошатнулось после потери мужа. И вдруг появляется «Он»! Друг семьи. Поодаль ребенок, дочь играет с няней. Изобразил уходящую культуру. Показал, как она будет уходить. Со временем становясь безжизненным шаблоном, потом силуэтом, и, наконец, превращаясь в мираж! И останется только вечное небо… На нас будет вечно «давить» мировая культура и с метафизической точки зрения не важно: русская или английская. Важно умение народа развивать духовность в любых условиях. А они никогда не будут благоприятными. И это трудно объяснить политикам – легче нарисовать.

Молодость Киргизии. Артисты цирка. Холст, масло, 119,1х139, 1987

В 1962 году была организована первая в Республике цирковая труппа «Молодая Киргизия». Руководитель – Евгений Александрович Чжан Фунлин (Джаныбеков); участники – Мамытбеков Эсенгул, А. Жусупов, С. Бейшебаев, Б. Кулубаев, С. Сооронбаев, М. Жумалиев, Клара Линчан. Впервые они вышли на арену 20 октября 1963 года! Этот день считается днем рождения кыргызского цирка! Номера программы создавались на основе национальных игр, некоторые фрагменты выступлений сопровождались игрой на комузе… Мне кажется, на картине изображены участники именно этой первой труппы, образца 1962 года! Справа выделяется Евгений Джаныбеков; в костюме, в галстуке, слегка опирается на трость. В центре девушка; глухой ворот платья, прическа – все это указывает на Клару Линчан. Крайний справа похож на клоуна: улыбается, на нем мешковатый пиджак. Может быть, это Сооронбаев – первый кыргызский клоун… А может и нет. Это все мои предположения. Достоверных данных у меня нет, мы даже не знаем всех по именам. И времени для детальных исследований у меня тоже нет, я не историк – меня больше интересуют художественные парадоксы… Стоят, как на подбор, стройные, красивые, сильные! Атлеты и акробаты. Стоят за «кулисами» в полной боевой готовности, занавес отодвинут, видна арена цирка, конный номер, наездница. Лица светятся линиями, пространство лепит фактура, монохром богат оттенками. Вот только картина больше похожа… на уличную афишу, написанную маслом на холсте, не хватает только текста. Так делали! Тулуз-Лотрек делал, в СССР делали, в 20 годы! Авангард возвращается? Не похоже. Новая форма не добавляет нового содержания. Здесь особый случай. Сделать плакат и продать его в музей, как станковую картину – это было круто! Это была свобода! Художническая вольница! Могли сказать, что художник схалтурил. Не сказали. Было общее понимание – это уместно, своеобразно и талантливо! Либерально настроенная среда отстаивала право художника на эксперимент. Не все поиски были удачными! В данном случае получилось! Лихо получилось, как у циркачей-наездников. А за легкостью исполнения проглядывает мастерство, наработанное годами, как у циркачей-тружеников. Ну и что, что автор применил формат уличного искусства? Это помогло запечатлеть «уходящую натуру» и сохранить непосредственность! А похожесть на афишу – это не порок! Это достоинство! Все афиши должны быть такими – элегантными, эстетскими! И к станковой картине надо относиться легко, как к народной забаве, а не как к ответственному поручению партии и правительства! Надо быть ближе к людям! В общем, 25-летний юбилей первой в Кыргызстане цирковой труппы отметили весело!

Сумерки. Картон, масло, 68,7х58,7, 1982

Сельский двор огорожен живой изгородью, под ней лежит корова. За изгородью теснятся стог сена, кусты; возвышается дерево, вдалеке виднеются холмы и над всем этим – вечное небо. Гризайль зеленых и голубых оттенков. Похоже на лунную ночь. Но автор однозначно определил время суток в названии – сумерки. Землю освещает не луна – небо. Откуда идет дополнительный свет? Судя по стогу сена – справа, а судя по корове – слева. Сами предметы светятся? Не похоже. Обычно свет излучает тепло, а здесь нет достаточного количества теплых оттенков. Источник света находится где-то впереди картины, он выхватывает часть предметов, но не может быть изображен! Нечто потустороннее? … Судя по стогу сена и буйной зелени – конец лета или ранняя осень. Теплое время года, а от картины веет холодом. Почему?.. Корова, дерево, забор – вечные символы! Узнаваемые и… другие. Нет привычных ощущений, и мы не можем поверить, что их нет в картине. Нет умиления перед стариной, нет радости от встречи с прекрасным, нет пасторального пафоса! Замерзшие традиции! И модернизация не поможет, ни техническая, ни художественная! Хватит мечтать! Городской художник снял позитивные шоры и увидел современное село совсем другим. Перед нами сумерки сельской идиллии, когда в ожидании ночи все чувства охладевают…

Цветные кубики. Холст, масло, 80х80, 1982

В комнате у открытой двери сидит женщина в белом платье с ребенком на коленях. На ребенке белая рубашонка и коричневая телогрейка-безрукавка. На улице тишина и мама не боится сквозняков, пусть маленький ощутит прохладу… Прекрасный сельский пейзаж: небо, горы, летняя густая зелень, дувал, навес, идеально чистый двор. Охра светлая, охра красная, темно-зеленые оттенки. Гармония цвета! Радость для глаз! А глаз зрителя крутится вокруг малюсенького желто-красно-зеленого кубика! Ядовитый акцент смотрится диссонансом! Центр композиции – продукт современной химической промышленности! Но как бережно держит игрушку на ладони мама. Как интересно малышу! Кубик актуален! Эрне Рубик изобрел «Кубик Рубика», игрушку головоломку, в 1974 году, в 1981 году она появилась в СССР. И, возможно, мама с ребенком играют в кубик Рубика!.. В природу, в натуральную среду кыргызского аила агрессивно внедряются мировые визуальные новшества и… это неизбежно. Традиция под напором модернизации! Но автор задает более сложную загадку. В его понимании традиция – это нечто весьма своеобразное, непохожее на общепринятое и привычное. Его традиция – это сухой стиль, упрощенные формы и сдержанные цвета и именно яркий кубик смотрится на картине живым и естественным. И зритель не понимает: между чем и чем здесь идет спор? А может это противостояние идеального сельского модерна* с реальным городским постмодерном? Постмодернизм** предложил новую парадигму*** и помог примириться с эклектикой 80-х. А что нам поможет сейчас? Что делать будем с сегодняшним визуальным беззаконием?

* Модерн — это стиль изобразительного, декоративно-прикладного, ювелирного, интерьерного искусства и архитектуры. Он возник в конце XIX века и был популярен до начала Первой мировой войны. Отличается этот стиль обилием декоративных деталей и элементов, плавными линиями, округлыми и текучими формами. Для него также характерны разнообразные растительные орнаменты и природные мотивы. В каждой стране его именовали по-разному: в России – «модерн», в Австрии — «сецессион», в США — «тиффани», во Франции — «ар-нуво», в Германии — «югендстиль», в Бельгии — «стиль двадцати», в Англии — «модерн стайл», в Италии — «стиль либерти», а в Швейцарии — «еловый стиль».

** Постмодернизм — это широкое движение, которое развилось в середине-конце 20-го века в философии, искусстве, архитектуре и критике и ознаменовало отход от модернизма.

*** Парадигма — это модель (чего угодно, но чаще всего это слово употребляется в применении к науке или общему мировоззрению), общепризнанный образец или пример того, как на данном этапе развития стоит подходить к решению проблем в данной области. (Прим АД)

<= ВЫПУСК 14                                                                                  ДАЛЕЕ (ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…)

Обо всех новостях Фонда в телеграм-канале: 
Фонд Санжарбека Даниярова.
Если интересно, подпишитесь