Публикуем не вошедшую в Сборник “Переосмысление восстания…” статью историка Аиды Кубатовой, которая представляет большой интерес в связи с тем, что в ней описан взгляд национальной интеллигенции на происходящее в период предшествующий драматическим событиям 1916 года и непосредственно в разгар волнений. По большей части публикации основываются на документах военной администрации Туркестана и мало затрагивают отношение к политической ситуации тех, кто составлял авторитетную и наиболее образованную часть местного населения, к чьему мнению, в том числе, выраженному в поэтической форме, это население прислушивалось и в отдаленных горных уголках. А, между тем, без учета позиции, как сейчас бы сказали, лидеров мнения, невозможно воссоздать полноценную картину событий.
В начале XX века, несмотря на то, что в результате зарождения новых капиталистических отношений в Центральной Азии произошли значительные изменения и наблюдался рост социально-экономических показателей, регион оставался отсталой и колониально порабощенной окраиной империи. В таких условиях представители передовой мусульманской интеллигенции Туркестана основными причинами социального и колониального порабощения считали безграмотность и низкий уровень сознания народа. Поэтому представители джадидского движения вначале направили свои усилия на просветительскую деятельность, но постепенно это движение преобразовалось в политическое, направленное на коренное изменение жизни общества.
Совместная деятельность кыргызской элиты как части многонациональной интеллигенции Туркестана в решении национально-политических вопросов ярко проявилась в годы первой российской революции и в последующем. В это время участились обращения (петиции) к правительственным органам власти, особенно от народностей из отдаленных окраин империи, с выражением недовольства в части учета национальных интересов. В 1905–1906 гг. в центральные органы российской власти поступило более 500 таких петиций.
Одной из таких петиций стало обращение к Председателю комитета министров, графу М.Ю.Витте от имени кыргызского и казахского населения Семиреченской области о его нуждах в вопросах веры, образования, земледелия и др., – получившая в научном обороте наименование “Петиция Шабдана Жантаева»[1].
Данная петиция состояла из 11 пунктов, касающихся в основном вопросов организации управления по религии (муфтията), предоставления муфтияту вакуфных земель, издания книг, газет и журналов на кыргызском, татарском и др. восточных языках и их свободная продажа населению. Петиция также включала ходатайство о запрете переселения российских крестьян на земли кыргызов и ряд других пожеланий[2].
В 1905 г. кыргызы и казахи всех 6 уездов Джети-Суйской (Семиреченской) области подписали Доверительное письмо Шабдану Жантаеву (1839–1912) для ходатайства перед российским императором и высшими властями от их имени об учете нужд коренного населения Семиречья в вопросах веры, землепользования и др[3]. Это Доверительное письмо доказывает серьезное отношение местного населения к официальным обращениям к власти, а также указывает на авторитет Шабдана Жантаева среди соотечественников.
Он одним из первых среди кыргызов открыл новометодную школу-медресе в 1909 г. в селе Тар-Суу в Кеминской долине, в котором обучались около 200 учеников, где работали два учителя специально приглашенные Шабдан батыром. Он платил учителям немалые деньги за свой счет, его суммарные расходы на нужды школы составляли одну тысячу рублей за год[4]. Открытие новометодной школы, а также активное участие Шабдана Жантаева в джадидских группах «Гап» и «Машрабы», которые существовали и на территории Кыргызстана, свидетельствуют о связях знаменитого манапа с джадидами Туркестана.
Еще один представитель кыргызских джадидов Дюр Сооромбаев (?–1918) построил школу в селе Сайлык Токмокского уезда, где детей обучали по новому методу И.Гаспринского (позже эта школа стала русско-туземной). Он принимал активное участие в восстановлении почтовой дороги и телеграфной линии Пишпек–Иссык-Куль, разрушенной во время землетрясения 1910 г.[5] На Узун-Агачском съезде (21 октября 1910 г.) ему и Б.Сыртанову доверили представлять интересы казахов и кыргызов. Они должны были поехать в Санкт-
Петербург и встретиться с депутатами Госдумы для возбуждения вопроса об отчуждении кыргызских земель и недовольства населения деятельностью Переселенческого управления администрации. Но вскоре об этих намерениях стало известно местным властям, которые приняли меры против поездки Дюра Сооромбаева в Санкт-Петербург[6].
В первом десятилетии XX века представители кыргызского населения начали принимать активное участие в общественно-политической жизни мусульман Туркестана. Например, на первом съезде мусульман Джети-Суйской области в г. Верном в 1906 г., в котором участвовали 300 человек, депутатами от кыргызского народа были мударис медресе “Экбалия” в г. Токмак Закир Вагапов (председатель президиума съезда) и пишпекский адвокат Акматбек Койбагаров (секретарь). Участники съезда приняли резолюцию, в которой была отмечена необходимость ходатайствовать об учреждении мусульманского духовного собрания. В этом собрании, согласно резолюции, «должны участвовать представители всех мусульманских общин (наций) Туркестанского края. Дела, касающиеся какой-нибудь нации, должны решаться в собрании по докладу представителя этой нации». В случае учреждения главного мусульманского духовного правления для управления религиозными делами всех мусульман России Туркестанское духовное собрание должно будет подчиниться этому правлению. Муфтии, шейх-уль-исламы, кади, имамы, муэдзины и др. священнослужители должны избираться народом и утверждаться в должности духовным собранием, а не администрацией. В этих предложениях съезда проявились реформаторские намерения участников съезда”[7].
В отчете Туркестанскому генерал-губернатору от 1914 г. имеется подробное описание еженедельных так называемых «Гапов» или «Машрабов» – тайных собраний, проводимых среди населения региона, в которых принимали участие от 15 до 30 человек. Подобные организации были созданы в Джети-Суйской и Ферганской областях, а в г. Верном их было более десяти. Джадиды активно участвовали в проведении гапов, во время которых обсуждались политические вопросы, а также проблемы новометодных школ и организация благотворительных акций. Царской администрации из числа организаторов прогрессивных гапов в Ташкенте были известны такие деятели, как Мунаввар Кари, братья Убайдулла и Баширулла Ходжаевы, Абдулла Авлони и др. Группы «Гап» или «Машраб» создавались и на территории современного Кыргызстана. По секретным сведениям царского охранного отдела, руководителем группы «Гап» в Токмаке был Гали Токтаров, в составе этой группы был 41 человек: Азизжан и Якуб Садырбаевы, Сыдык Кенжетаев, Шамен Давлетов, Галия Узбеков, Ибрагим Мурзабаев, Абдуазиз Игамбердиев, Закир Вагапов и др[8]. Они направляли в местные администрации прошения о разрешении организации «благотворительных обществ» в городах Пишпек и Токмак, тем самым начав принимать участие и во всероссийском мусульманском движении. Например, в качестве делегатов от Джети-Суйской области для участия в третьем Всероссийском мусульманском съезде, который проходил в 1906 г. в Нижнем Новгород, были приглашены два представителя – кыргыз А.Койбагаров и казах Пишпекского уезда Ы.Дабылбаев (всего в съезде участвовало около 800 делегатов)[9].
В секретных донесениях 1910 г. отмечено активное участие в политическом движении кара-кыргызов и кыргызов Джети-Суйской области Тымбая Серикбаева, Найзабека Тулина, Дюра Сооромбаева, Мамбетаалы Мураталина, Ибрагима Жайнакова, Эшмухаммеда Аблайханова и др.[10].
Надо отметить, что после присоединения к России вначале, т.е. в 1867–1889 гг., были прекращены междоусобицы среди кыргызов и в результате установления новых порядков, намечено улучшение социальной жизни народа. А с 1889–1905 гг., как отметил М.Тынышпаев, в крае начали появляться темные лица, которые и стали эксплуатировать простодушных кыргызов, продавая одну коробку шведских спичек за барана и т.д. Кыргызы у них научились курить папиросы, пить водку, появились выборные подкупы. Все это впоследствии стало явлением обычным, повседневным[11].
В таких условиях среди кыргызов появились люди прогрессивных взглядов, получившие образование в новометодных, т.е. джадидских школах, т. е. такие, как О.Сыдыков, Б.Солтоноев, Ы.Абдрахманов, Алдаш Жээнике уулу, Нурмолдо и др. В своих произведениях они отражали новые явления, преобразования в обществе, осуждали поборы, колониальную политику власти. Так, в своей работе первый кыргызский историк О.Сыдыков (1879–1942) “Тарихи Шадмания” опубликованной в 1914 г., писал[12],:
| Партиялык басып кетти,
Жылдан жылга ашып кетти. Куулук шумдук ташып кетти, Мээршап кат качып кетти. Манап болсо элди жеди, Бай-байкуштар малын берди Кедейбайкуш, малай кирди, Азыр кыргыз шондой болду |
Партийность наступает
Год за годом, Кипит сполна хитрость и лукавость, Исчезли традиции и справедливость, Манапы довели народ, Бедняки отдали скот и стали рабами. Вот судьба такова стала у кыргызов |
Еще один просветитель кыргызского народа Алдаш Жээнике уулу (1888–1967) в поэме “Шайлоо” (“Выборы”) в 1903 г. показал совместные грязные интриги местных бай-манапов с чиновниками царской администрации, а также тяжелое положение народа.
Ни одни выборы не проходят без громадных подкупов. Каждый раз перед выборами претендент клянется, что если проведут его, то прекратятся незаконные поборы, настанет мир и спокойствие в волости. Кыргызы, увлеченные партийностью, забывают о том, зачем такой благодетельный претендент раздает от 5 до 40 тыс. руб., когда все его будущее жалованье за трехлетие не превосходит 900–1500 руб. Претенденты, прошедшие в волостные или в народные судьи, собирают в 5, 10, 20 раз более затраченного капитала и этот форменный грабеж происходит и в настоящее время, – говорил М.Тынышпаев на допросе в 1917 г.[13] (хочу отметить, что за 100 лет ничего и не изменилось).
Большим бременем для коренного населения являлось обложение его налогом. Кроме основных налогов царизм учредил дополнительные и косвенные поборы: на ремонт и постройку небольших мостов, арыков, поставку юрт и баранов для воинских частей и т.п. В 1916 г. с населения Семиреченской области было взыскано налогов на сумму 1 946 228 руб.[14] Население несло также и трудовые повинности, составлявшие немалую сумму. Размер налогов для народов Туркестана бы значительно выше, чем в центральных губерниях России. В целом кыргызский дехканин платил с десятины земли в два раза больше, чем русский крестьянин европейской части страны[15]. О тяжелом налоге писал акын-письменник Молдо Кылыч Шамыркан уулу (1868–1917) в своем произведении “Зарзаман”
| Теңгеден алды салыкты,
Карытты далай калыкты. Жылдан-жылга салык деп Закон баштап түгөнгүр Замананы тарытып, |
Сбор налога по рублю,
Извели народ до седин Из года в год поборные законы, Притеснили эпоху нашу |
Царское правительство объявило все земли Туркестана государственной собственностью, чем создало правовую основу для взимания налогов и насильственного изъятия земли. Это позволяло ему проводить переселенческую политику, являвшуюся неотъемлемой частью аграрной политики империи, в ущерб интересам коренного населения. На совещании о землеустройстве, созванном в 1907 г. Министерством внутренних дел, было принято решение усилить колонизацию азиатских владений. Для решения этой задачи совещание наметило такие мероприятия, как ограничение ареала землепользования кочевых кыргызов и казахов, то есть установления границ территорий, в пределах которых могут осуществлять перекочевки, с обращением остальных земель в переселенческий фонд. Тем самым совещание фактически выступило против перехода кочевников к оседлому ведению хозяйственной деятельности, и продемонстрировало намерение законсервировать кочевой образ жизни кыргызов и казахов[16].
В своем произведении “Хал заман” Алдаш Жээнике уулу, описывал колониальную политику царской России и предупреждал, что такие меры могут спровоцировать бунт[17]:
| Айдап чыкты тоо-тоого,
Ашып көчтү эчен бел, Ашты кайдаар жери жок Азып жүрөт кайран эл. Шол кылганы дуруспу? Аргасы кеткен эли-журт Акыры түбү бир күнү, Бунт кылып салар урушту.
|
Людей гнали жить в горах,
Многострадальный наш народ Шел через горы, перевалы. а хлеб посеять – земли нет, Разве это ладно? От жизни такой у народа зреет бунт. |
Не оставался в стороне от этих проблем и другой видный представитель акынской поэзии, просветитель Молдо Багыш Сарыбай уулу (1888–1937). Он в своих произведениях “Бузулдуго заманын” (“Испортилась эпоха”), “Кандай болот булзаман?” (“Какой станет это эпоха?”), “Түрмөдөгү бул казал” (“Тюремные стихи”) и др. рассуждает об изменениях многовековых традиций:
| Акыйкат кылбайт жакшылар
Акты менен караны Ала берет параны. Шул себептен калайык Журтка берди балааны.
|
Несправедливые имущие,
Не отличая белое от черного, Завязли во взятках, И это несчастьем Легло на народ.
|
Акын также скорбит о падении морально-этических принципов народа[18]:
| Байкап турсам, агайын
Бозону ичип мас болуп, Карылары жаш болуп, Катындары баш болуп, Бир-бирине кас болуп, Бир–бирине кат коюп, Бий, болушу баш болуп, Кудай таалам кудурет Журтка толду балээси. |
Замечаю, мой народ
Бузой часто упивается, стар становится как млад, и бабы тоже в этой пьяни. Друг на друга жалобы, вражда, а во главе, судьи и волостные. О, всевышний, Грехом наполнился народ.
|
Когда в 1912 г. часть кыргызов Кунгей-Аксуйской волости Пржевальского уезда подала заявление о желании перейти на оседлость, то приехавший в связи с этим чиновник Переселенческого управления, некий Юдин, собрав подавших заявление кочевников, сказал: “ Правительство царя охотно идет навстречу вашим пожеланиям, но вы должны знать, что это налагает на вас обязанности: вы должны стать крестьянами, т.е. отдавать своих детей в солдаты, а потом принять веру царя». Провокационный характер этого заявления был очевиден, и неудивительно, что почти все подписавшие заявление отказались от перехода на оседлость на этих условиях. Но были и ситуации, когда царские власти, желая ограничить районы кыргызских кочевий, напротив, насильственно переводили их на оседлость[19].
Несмотря на такие действия властей, передовые представители народа старались перейти к оседлому образу жизни. Например, по инициативе Талып Байболот уулу (1848–1949) , кыргызы рода конурат основали село Чырак в Жети-Огузской долине. Этот айыл стал одним из первых кыргызских сел[20].
Об этом факте упомянул в своих записях Ыбырайым Абдрахманов (1888–1967): “…воспитанные по новому (т.е. джадиды – А.К.) старались перейти к оседлости. Под руководством Талыпмолдо были образованы два поселка: Ак-Кочкор и Чырак, в Тонской волости по инициативе Чынжыева и Шенкоева было основано село Кундой, Теспирмолдо возглавил создание поселения Теспир[21].”
Об этих начинаниях писал и Алдаш Молдо[22]:
| Олтуруп кыштак болбосок,
Олуттуу жерге конбосок. Ишибиз артта калат деп, Иш бузулуп барат деп. Талып молдо, Бекбоо, Көкөл Жери нөлчөп алышкан Крестиян аталып, Кыштагын бөлүп салышкан…
|
Если оседлости не будет,
И поселок ты не построишь, От жизни мы отстанем, И дела наши не пойдут. Талып Молдо, Бекбоо, Көкөл Участки всем раздали, И крестьянами их назвали… |
С началом Первой мировой войны кыргызы в знак своих патриотических чувств добровольно начали денежные сборы – от 50 коп. до 1 руб. с кибитки. В некоторых местах они своими силами и средствами скосили сено, убрали хлеб семей, призванных в армию. Кыргызы Пржевальского и Пишпекского уездов собрали и отправили в действующую армию первых и единственных добровольцев. При этом замечательнее всего то, что добровольцы ушли как раз из тех мест, где в 1916 г. произошли наиболее трагические события. Один из этих добровольцев, дослужившийся до офицерского звания штабс-капитан Бекимов, в газете «Семиреченские областные ведомости» (№ 224) поместил обращение к населению области «с призывом защищать интересы [страны], как и все подданные России»[23].
По инициативе М.Тынышпаева в газете «Казак» были напечатаны соображения нескольких уважаемых кыргызов по вопросу об отбывании воинской повинности. Все образованные представители кыргызского общества активно обсуждали вопрос о том, в каком роде войск должны служить кочевники – в пехоте или в кавалерии. Этот вопрос обсуждался на страницах нескольких номеров газеты «Казак» (№166, 168, 177, 178, 179). Большинство кыргызов предпочитало службу в конном строю[24].
В донесении заведующего Розыскным пунктом г. Верный ротмистра В.Ф.Железнякова начальнику туркестанского районного охранного отделения от 12 июля 1916 г. указывается на то, что доминирующее желание кыргызов идти на войну на правах казаков объясняется тем, что они с детства верхом на лошади, и работа в качестве чернорабочих не соответствует всему укладу их жизни[25].
Таким образом, ясно, что военная служба не пугала кыргызов, наоборот, они к ней на всякий случай готовились, только никто не ожидал, что привлечение кыргызов на окопные работы, которые по их разумению были более опасными, произойдет так внезапно. Кыргызам было непонятно само слово «окопы». Знакомые крестьяне, у которых были на войне родственники, поспешили им объяснить, что это – рвы, в которых сидят русские и германские солдаты друг против друга; если же нужны новые окопы, то их роют впереди, т.е. под обстрелом неприятеля, мол, зачем же рыть окопы позади солдат?[26].
Представители мусульманской интеллигенции пытались объяснять своим соплеменникам причины привлечения коренного населения на военно-тыловые работы. Например, видный акын-письменник, просветитель Нурмолдо Наркулу уулу (1838–1920) писал:
| Баргандар Орусияга
Аң казып, кыят карагай. Март жигиттер – марткерлер Уруштан алыс иштешет Мусулманның аскерлер.
|
Прибывшие в Россию
Рубят лес и землю роют. Воины мусульмане, Трудятся в тылу Вдали от войны.
|
Нурмолдо был уверен, что выступление против Указа Николая II создаст крайнюю напряженность между властью и народом, приведет к разрухе, невозвратным потерям, поэтому он призывал к согласию и миру[27]:
| Ойлончу бир аз токтолуп
Каяшаң тиер ок болуп. Алакандай аз элсиң Каласың дароо жок болуп, Кеңеш киле жаранлар. Келиш ишке жараңлар. Ар аздашып кетпегей Ак пааша менен араңар. Оңоп алар ортону Өнүп-өссүн балалар.
|
Задумайтесь на мгновенье,
чтоб слово не пронзила, как пуля. Мы всего лишь горстка народа Можем разом исчезнуть. Советуйтесь граждане, Стремитесь к согласию С белым царем, Чтоб не была ссоры. Создайте мир меж собой Чтоб процветали дети наши.
|
Непонимание простым народом цели призыва было не единственной причиной крайнего беспокойства и негодования. Списки мужчин, подлежащих призыву, составлялись с нарушениями, так как имущие вместо себя и своих родственников записывали в них детей бедняков. Бывали случаи, когда составители списков в корыстных интересах за взятки занижали или набавляли возраст потенциальным призывникам. О таких явлениях писал Алдаш Жээнике уулу, Калык Акиев и др. Например, Алдаш Молдо в своем произведении “Перед Уркуном 1916 г.” описывает, как богатые дают взятки писарям и как составляются списки, и пишет о призывах к населению бороться с этим:
| Старчын менен бий-болуш
Басты байлар санаасын Бермек болду ордуна Жаздырып кедей баласын. Бай, манап каалдатпа! Балаңды бербе солдатка!… Ызнак, мөөрүн тартып ал! Спискесин тытып сал! Өздөрү берсин балдарын! Старчын келсе кармагын! Оодара тартып атынан, Өлөөрчө кылып сабагын…
|
Старосты, судьи и волостные
упоены решением, написав в список вместо себя дитя бедняка. Не обманись бай-манапу! Не дай дитя в солдаты! Отбери печать! Списки порви! Своих пусть отправляют детей! А придет староста Хватай, свали с коня! И бей до полусмерти…
|
Однако обстоятельства сложились крайне неблагоприятно, и малочисленная кыргызская интеллигенция очутилась между двух огней. Представители казахской интеллигенции, почувствовав надвигающуюся серьезную опасность, в газете “Казах”, №192 от 11 августа 1916 года за подписями бывшего члена 1-й Государственной Думы А.Букейханова, редакторов Байтурсынова и Дулатова выпустили воззвание к кыргызскому народу, призывая его к успокоению и уверяя, что в самом призыве на окопные работы нет опасности. Этот номер газеты шел нарасхват, после этого М.Тынышпаев по телеграфу обратился к пишпекским кыргызам с призывом сохранять спокойствие. Но в противовес этим призывам со стороны некоторых чиновников русской администрации были пущены в ход провоцирующие действия крутые репрессивные меры по отношению к обескураженным кочевникам. Областной и уездными администрациями были, конечно, допущены и непреднамеренные управленческие ошибки, но в совокупности с вымогательством волостных управителей и другими вопиющими злоупотреблениями они воспринимались как проявление оскорбительной несправедливости. Все это, вместе с накопившимися за прежние годы обидами, привело к тому, что волнения в среде кочевых племен стали разрастаться[28].
В ходе восстания многие представители национальной интеллигенции, хотя они заранее осознавали безнадежность восстания, наряду с народом приняли в участие в сопротивлении, более того, некоторые из них даже стали предводителями национально-освободительного движения. К таковым относятся Белек Солтоноев (автор книги “Кызыл кыргыз тарыхы”), сыновья Шабдана Жантаева – Мокуш, Хисаметдин, Аман и Кемел (выпускник медресе “Галия”), Канат Ыбыке уулу и его сын Исхак Канат уулу (выпускник медресе “Галия”), Осмоналы Сооромбаев, Максют-Ходжа и др. В советской историографии, отмечая их роль в восстании, было принято указывать, что они преследовали свои корыстные цели, т.е. стремились упрочить свое влияние среди коренного населения и сохранить имущество. Также было принято считать, что некоторые представители феодальной знати присоединились к повстанцам только потому, что опасались размаха выступления и решительных действий повстанцев[29]. При этом о тех представителях образованной части кыргызского общества, которые не захотели присоединиться к восставшим, писали, что часть феодалов колебалась и занимала выжидательную позицию, а после начала восстания отвела своих людей в более безопасное место, а затем бежала в Китай[30].
Анализ материалов восстания, в частности, протоколов допросов Каната Абукина (Каната Ыбыке уулу) показывает, что он четко и очень грамотно обозначил объективные и субъективные причины восстания[31]. Спрашивается, мог ли такой человек как Канат Ыбыке уулу, который в 1912 г. построил на свои средства новометодную школу-интернат для своих земляков и содержал учителей (в школе работали 9 учителей), руководствоваться исключительно корыстными целями? Или корысть могла стать основным мотивом действий сыновей покойного Шабдана Жантай уулу, который также построил и содержал за свои средства школу в долине Чон Кемина и у которого были доверительные отношения с царской властью? Представляется, что правильный ответ на этот вопрос – иной, и ответ этот прост: лидеры родов – манапы не могли в трудный момент бросить свой народ, не могли и отказать ему в просьбе возглавить сопротивление.
После подавления восстания многие из манапов принимали активное участие в осуществлении мероприятий, направленных на возвращение бежавших на родные земли, и по оказанию помощи беженцам.
Так, например Кемел Шабданов в 1919-1921 годах вел переговоры с китайскими властями о беспрепятственном возвращении беженцев. Говоря об этой миссии в Китай в качестве уполномоченного по устройству кыргызских беженцев, К. Шабданов в письме от 29 сентября 1921 г. отмечал, что “выезжал за границу для освобождения 3000 рабов- кыргызов и 7000 [беженцев], находившихся там в зависимости от китайских граждан”. Он также сообщал, что лично выкупил из рабства у китайцев 15 юртохозяев и 400 семей, переправив их с территории Китая в Российскую республику[32].
Около десяти лет после Уркюна продолжался процесс возвращения и обустройства беженцев. Объясняется это тем, что эту проблему реально стали решать только в советский период. Но задача обеспечения десятков тысяч беженцев продовольствием, жильем и другим имуществом, необходимым для нормальной жизни, при тотальной нехватке всего этого в разоренной мировой и гражданской войнами стране, не могла быть решена в короткий срок. Большую работу по возвращению беженцев проводили видный просветитель кыргызского народа Э.Арабаев, политические и общественные деятели Ж.Абдрахманов, А.Сыдыков, историк Б.Солтоноев, поэт И.Шайбеков и др.
Таким образом, заслуги и наследие тех, кто стоял у истоков формирования национальной интеллигенции, еще требуют дальнейшего изучения не только в литературном, но и в историческом, философском и социальном аспектах.
Литература
[1]Махаева А.Ш. Казак-кыргыз тарыхынан (19-кылымдын экинчи жарымы – 20-кылымдын башы). – Б., 2011. – 191-б.
[2] ЦГА Республики Казахстан, ф. 44, оп.1, д. 8815, л. 5–6. В кн.: Молдокасымов К. Шабдандын петициясы\\ Шабдан баатыр\ сост. Н.Капаров. – Бишкек, 1992. – С.103-104.
[3]ЦГА Республики Казахстан, ф. 44, оп.1, д. 8815, л. 7–8 об.
[4]Шабдан баатырдын медресесине 100 жыл. Сост.:А.Джуманалиев, А.Тойчубаев, А.Кубатова, Т.Кебекова. – Бишкек, 2009. – С.261.
[5]Кубатова А. Кыргызстандагы жадидчилик кыймылы (1900–1916). – Бишкек, 2012. – С 94.
[6] ЦГА РУз., ф.и-461, оп.1, д.1025, с.3.
[7]Туркестанские ведомости//1906. –6 мая. – №69.
[8] ЦГА РУз., ф.461, оп.1, лл.1319, л.141.
[9]Русие мөселманлари өченченадуеси. – Казань: Матбуге Кариме, 1906. – С.28.
[10] ЦГА РУз., ф.461, оп.1, лл.1319, л.187–188.
[11]ЦГА РК, ф.и-797, оп.1, д.46, л.401–410. – В кн.: Казак улт-азаттык козгалысы. – С.170.
[12]Сыдыков О. “Мухтасар тарих Кыргызия”, “Тарих кыргыз Шадмания”. – Бишкек: Турар. – С. 84.
[13]ЦГА РК, ф.и-797, оп.1, д.46, л.401–410. Подлинник. – в кн.: Казак улт-азаттык козгалысы. – С.173.
[14]Усенбаев К. Восстание 1916 г. в Киргизии. – Фрунзе, 1967. – С.131.
[15]Будянский Д. История беженцев-кыргызов (1916–1927 годы). –Б.: 2007. – С.35.
[16]Будянский Д. Указ.работа – С.28.
[17]Мурас. Сост. М.К.Абдылдаев. – Фрунзе, 1990. – С.187-188.
[18]Тиллебаев С. Беш молдо. Молдо Нияз, Нурмолдо, Молдо Кылыч, Алдаш молдо, Молдо Багыш. – Бишкек, 2004. – 131-б.
[19]Будянский Д. История беженцев-кыргызов (1916–1927 годы). –Б.: 2007. – С.33.
[20]Рукоп. фонд НАН КР. Инв.№396 (185). – С.8.
[21] Там же.Инв.№129. – С.71.
[22]Рукописный. фонд НАН КР. №257 (468). Спец.фонд №136. – С.37.
[23]Семиреченские областные ведомости// 1916. – 7 октября.– №224.
[24] Казак улт-азаттык козгалысы. – Алматы, 2009. – С.178.
[25] ЦГА РУуз., ф.461, оп.1, д.1888, л.144–145 с об.
[26] Казак улт-азаттыккозгалысы. –Алматы, 2009. – С.179.
[27]Кыргыз поэзиясынын антологиясы. 1-книга. – Б.: “Кыргызстан-Сорос” фонду, 1999. – С.632–633.
[28]Казак улт-азаттык козгалысы. – Алматы, 2009. – С.180.
[29]Усенбаев К. Указ.работа. – С.273.
[30]Будянский Д. История беженцев-кыргызов. – Бишкек, 2006. – С.40.
[31] Казак улт-азаттык козгалысы. – Алматы, 2009. – С.131.
[32]Будянский Д. Указ.работа. – С.172.
