События 1916 года в Туркестане крайне мало освещались историками за пределами СССР, и сейчас за пределами СНГ таких работ немного. В связи со столетием упомянутых событий в печати вышли работы сразу трех авторов, хотя и разделенные во времени, но связанные между собой. А есть ли в этих работах новизна и оригинальность взглядов и оценок, или документы неизвестные на постсоветском пространстве? Существует ли на Западе устоявшаяся точка зрения на эти события?
В данной публикации рассматриваются:
ЭДВАРД ДЭННИС СОКОЛ. ВОССТАНИЕ 1916 В РУССКОЙ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ. ПЕРЕВОД Г. БОРУБАЕВОЙ включая «Вступительное слово» С.Ф.Старра
АЛЕКСАНДР МОРРИСОН. РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ Э.Д. СОКОЛА «ВОССТАНИЕ 1916 ГОДА В РУССКОЙ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ» (на книгу, переизданную на английском языке, с «Вступительным словом» С.Ф.Старра)
В 2016 году издательство John Hopkins University Press перевыпустило написанную в 1954 году монографию Эдварда Дэнниса Сокола (Edward Dennis Sokol) под названием “The Revolt of 1916 in Russian Central Asia”, сопроводив ее новым предисловием американского профессора С. Фредерика Старра (должность у него настолько «многоэтажная», что воспроизводить ее не будем — она указана в публикуемой книге).
Издательство «Res Publica» выпустило перевод этой книги Э.Д. Сокола и предисловия на русский язык, выполненный Г. Борубаевой. Заметим, что выпущенный перевод не имеет международного номера ISBN, то есть не имеет регистрации в Книжной палате, а потому вряд ли имеется в библиотеках и каталогах, дата издания указана та же, что и англоязычного переиздания, – 2016 г.
Об этой книге американского историка Э.Д. Сокола слышало большинство людей, более или менее серьезно интересующихся историей событий 1916 года в Туркестанском крае Российской империи, и в частности — на территории современного Кыргызстана. Она упоминалась (но никогда не цитировалась) еще в работах советских ученых, в частности в монографии К. Усенбаева, а в постсоветской историографии называется среди «значительных работ» практически в каждом профессиональном исследовании на тему Туркестанского восстания 1916 года. Возможно, отсутствие перевода на русский язык и оригинального издания в библиотеках препятствовали учету положений этого исследования в работах российских и среднеазиатских историков. Однако вот уже прошло три года после переиздания, сделан перевод, а ситуация не изменилась: книгу Э.Д. Сокола упоминают, но не цитируют.
И этому есть простое объяснение. Дело в том, что выпущенная 62 года назад монография сама является в основном «сборником цитат» из советских изданий предвоенного периода с 1924 по 1938 год. Практически вся документальная база, используемая в книге, взята из четырех публикаций знаменитого журнала «Красный архив» и сборника документов «Восстание 1916 года в Киргизстане», составленного Л.В. Лесной и выпущенного в 1936 году под редакцией Турара Рыскулова, а также из нескольких заметок из газет «Семиреченские областные ведомости» и «Туркестанские ведомости». Единственное исключение составляет документ британской морской разведки «Беспорядки в Семиречье», дата составления которого Э.Д. Соколом не указана.
При этом в разделе «Библиография» автор указывает несколько десятков англоязычных изданий 1900-1950 годов, но все они в лучшем случае касаются общих вопросов колониальной политики России или истории Русского Туркестана, а о событиях 1916 года в них нет ни слова. Ссылки, расставленные по тексту, на 99% относятся к советским публикациям. То есть по сути, работа Э.Д. Сокола — чистой воды компиляция, не содержащая ни единого факта или документа, который бы не был известен в СССР еще 80 лет назад. Именно этим и объясняется отсутствие ссылок на книгу «Восстание 1916 в русской Центральной Азии» в русскоязычных изданиях.
Возникают закономерные вопросы: так зачем же ее переиздали в США, зачем перевели на русский язык и напечатали в Кыргызстане, и, наконец, зачем мы ее разместили на нашем сайте?
Легче всего ответить за себя, то есть на последний вопрос. Одна из задач, которую Фонд Санжарбека Даниярова стремится решить в области исторических исследований, заключается в обеспечении посетителей сайта daniyarov.kg возможностью ознакомиться с абсолютно всеми значимыми публикациями, касающимися темы событий 1916 года в Туркестане и особенно, в Семиреченской области. Поэтому мы специально приобрели русский перевод монографии Э.Д. Сокола, чтобы сделать ее доступной для всех желающих. Каждый, кому интересно, как представляли туркестанские события в середине XX века западные ученые, теперь может свободно это узнать. Флер таинственности снят.
И все-таки данная публикации для Фонда Санжарбека Даниярова не простая формальность. Дело в том, что неожиданная и весьма интересная, на наш взгляд, интрига кроется во «Вступительном слове» профессора С.Ф. Старра, написанном специально для переиздания книги Э.Д. Сокола. Причем дополнительную остроту этой интриге придала работа еще одного иностранца — профессора Александра Моррисона, опубликовавшего в 2017 году в журнале «Slavic Review» рецензию на переизданную на английском языке книгу Э.Д. Сокола, в которой, среди прочего, дал ответ и на приведенный выше вопрос о цели переиздания столь почтенной по возрасту книги. А кроме того в этой рецензии много внимания уделено … предисловию профессора С.Ф. Старра.
Этот «дискуссионный треугольник», составленный публикациями англоязычных авторов, представляется нам очень интересным и даже захватывающим.
Чтобы читатели, не читающие свободно по-английски, могли разобраться в позициях сторон и сути спора, мы перевели на русский язык рецензию А. Моррисона и размещаем этот перевод, вместе с англоязычным оригиналом. Русский текст «Вступительного слова» профессора С.Ф. Старра публикуется в составе упомянутого переводного издания книги Е.Д. Сокола (стр.5-8). Высказывая мнение о монографии Э.Д. Сокола, считаем нужным поделиться и нашим впечатлением от издания её на русском языке под названием «Восстание 1916 в русской Центральной Азии».
Выше уже было сказано, что монография Э.Д. Сокола — это компиляция. Не отказываясь от этих слов, считаем своим долгом сказать, что это — весьма добротная компиляция. Автор скрупулезно до мелочей изучил ту «верхушку айсберга» документальной базы по событиям 1916 года, которая имелась в его распоряжении в начале 50-х годов прошлого века, и на ее основе подготовил логичное и внятное описание хода «туркестанского восстания». Читатель, знакомый с официальной версией событий, установившейся в советской историографии к началу 50-х годов, может убедиться, насколько точно она отражена в книге Э.Д. Сокола. Ни одного отклонения, все строго и … в точном соответствии с «Тезисами культпропа Средазбюро ЦК ВКП(б) и САНИИР к 15-й годовщине восстания».
Следует отметить, что выдвинутые К. Усенбаевым обвинения Э.Д. Сокола в том, что тот утверждал, будто «восстание было направлено против всех русских вообще» совершенно беспочвенны. Американский автор был лишен возможности учесть работы Жусупа Абдрахманова, Баялы Исакеева, в которых подобные мнения имели место, и потому ничего не пишет о русофобском характере восстания. При этом Э.Д. Сокол, ссылаясь на мнение Мустафы Чокаева, пишет о преемственности восстания и антисоветского контрреволюционного басмачества, что в отношении семиреченских событий 1916-1921 годов категорически не соответствует действительности.
Разумеется, все перечисленные издержки оригинала полностью перешли в перевод. Но если бы только это! Увы, отмеченные выше «добротность» и «скрупулезность» труда Э.Д. Сокола, совершенно отсутствуют в переводе, выполненном Г. Борубаевой. Складывается впечатление, что издатели сэкономили не только на научном редакторе, но и на корректоре.
Оторопь берет при первом взгляде на обложку. Ну нельзя на русском языке говорить просто «Восстание 1916», в такой редакции число «1916» превращается в порядковый номер этого восстания, а не в указание даты.
Как известно, «как корабль назовешь — так он и поплывет». Начинаешь читать книгу и на каждой странице ужасаешься. Ведь мы помним, что книга Э.Д. Сокола — в основном базируется на официальных русскоязычных документах, и потому по тексту имеется множество прямых цитат из них, в оригинале переведенных автором на английский язык. Казалось бы, это должно было существенно упростить работу переводчика: все ссылки указаны, находишь соответствующий первоисточник, в нем — цитируемый в переводе на английский язык фрагмент, и аккуратно перепечатываешь текст первоисточника в «перевод». Но переводчик не ищет простых путей, а переводит все самостоятельно. И в результате многочисленные всем известные цитаты из архивных документов становятся неузнаваемыми. Приводить примеры в данном случае значило бы просто переписать всю книгу: цитаты, выполненные в режиме «испорченного телефона» есть на каждой странице, где есть сноска на русскоязычный архивный документ.
В результате полностью теряется единственное существенное достоинство работы Э.Д. Сокола — не оригинальное, но добротное и строгое изложение «официальной версии событий». Мы сообщаем об этом без всякого удовольствия и злорадства, а лишь потому, что, предлагая вниманию читателям эту работу на сайте daniyarov.kg, не могли не сделать такое замечание.
Ну и наконец, о критическом взгляде профессора А. Моррисона из Оксфорда на мнение, высказанное профессором С.Ф Старром из Института Джона Хопкинса.
Выше, характеризуя объект этой дискуссии — оригинальную версию The Revolt of 1916 in Russian Central Asia Э.Д. Сокола, мы уже отметили ее компиляционную сущность. В этом вопросе наше мнение полностью совпадает с позицией А. Моррисона, а соответственно мы солидарны с ним в том, что на вопрос: «Была ли нужда в переиздании в XXI веке такой безнадежно устаревшей и во всем вторичной книги?» должен быть категорический ответ: «Нет, такой нужды не было!»
Переходя от критики «возрастной» работы Э.Д. Сокола, к разбору современного «Вступительного слова» профессора С.Ф. Старра, профессор А. Моррисон с первых слов дает этому тексту резко негативную оценку, указывая, что автору вступительного слова «на этих четырех страницах удалось сделать такое количество фактических ошибок и вводящих в заблуждение утверждений, которое большинство ученых не могли бы уместить и в полноформатной книге».
Столь нелицеприятная публичная оценка работы коллеги встречается не часто. Поэтому интересно рассмотреть, что же вызвало такое негодование рецензента. Изучение текста показывает, что А. Моррисон обнаружил во «Вступительном слове» 4 фундаментальных ошибки, две из которых профессор из Оксфорда называет «мифами».
Первая ошибка, на которую указывает А.Моррисон, связана с оценкой общей численности жертв, понесенных коренным населением Туркестана в связи с событиями лета-осени 1916 года. С.Ф. Старр пишет о «массовой гибели примерно 270 тысяч человек — представителей среднеазиатских народов — казахов, таджиков, туркменов, узбеков и, особенно, киргизов». А. Моррисон считает, что эта цифра является «самой высокой оценкой числа погибших» и обвиняет автора «Вступительного слова» в том, что тот приводит такую цифру для «обоснованности обвинений российских властей в геноциде». При этом сам А. Моррисон считает, что число жертв находится «ближе к 150 тысячам человек».
Вопрос о жертвах восстания является крайне болезненным и … столь же крайне малоизученным. До настоящего времени отсутствуют даже внятные попытки структурировать человеческие потери по времени, месту и обстоятельствам гибели. Исследователи, в том числе С.Ф. Старр и А. Моррисон, оперируют некими интегральными оценками, которые иначе как спекулятивными назвать нельзя. Уже само перечисление пострадавших народов Средней Азии, приведенное С.Ф. Старром, создает впечатление, что речь идет обо всех жертвах коренного населения, имевших место на всей территории Туркестанского генерал-губернаторства (а возможно — и Степного края) с момента объявления Указа от 25 июня 1916 года и вплоть до окончания его последствий, что объективно произошло не ранее 1921 года. А. Моррисон, называя цифру почти в два раза меньшую, не утруждает себя даже попыткой уточнить ни временные рамки, ни принимаемые в расчет обстоятельства гибели людей: прямое убийство официальными карателями или добровольными «мстителями», гибель в ходе вынужденного бегства — Уркюна, смерть от невыносимых условий жизни, голода и болезней, и, наконец, естественная смертность, (последняя может составлять значимую цифру, если речь идет о периоде в пять лет).
Показательно, что на Международной научно-практической конференции, проходившей в Бишкекском гуманитарном университете им. К. Карасаева 18-19 апреля 2016 года, также звучали различные цифры, и та оценка, которую приводит С.Ф. Старр, среди них не была бы самой высокой. При этом многие среднеазиатские и российские историки и оценку А. Моррисона считают «спекулятивно завышенной». Таким образом, первый упрек, сделанный рецензентом своему коллеге, вряд ли можно назвать очень сильным или справедливым. Скорее рецензент, затронув очень важный вопрос, лишний раз показал, что внятный и общепринятый ответ на него просто отсутствует, и вины С.Ф. Старра в этом никакой нет. Скорее в этом можно упрекать тех историков, которые специализируются на изучении истории «туркестанского восстания 1916 года» непосредственно в Средней Азии, к каковым автор «Вступительного слова» не относится. При этом надо сказать, что слова А.Мориссона о том, что «…эта история настолько ужасна, что не нуждается в приукрашивании…» абсолютно справедливы, хотя и не являются основанием для того, чтобы отказываться от объективного и тщательного изучения вопроса о числе погибших (а еще лучше — о поименном их выявлении) и публикации полученных результатов, невзирая на опасения использования этих цифр националистами любого окраса.
Следующий упрек автора рецензии вызвала «симпатия», с которой С.Ф. Старр отнесся «к абсурдной идее, выдвинутой Г.И. Бройдо в 1920-х годах». Этот аспект мы рассмотрим в конце данной заметки, а перед тем перечислим те пункты острой критики со стороны А. Моррисона, с которыми нужно в основном или полностью согласиться.
Первым таким абсолютно справедливым пунктом является разоблачение заявленного С.Ф. Старром «мифа» о том, что «в советский период изучение истории восстания было запрещено, архивы закрыты, а сама тема табуирована». Это утверждение — категорически неверное. А. Моррисон приводит неопровержимые свидетельства того, что и до первой публикации книги Э.Д Сокола в 1954 году, и после этой публикации события 1916 года в Средней Азии привлекали внимание советской исторической науки. Причем, хотя А. Моррисон не акцентирует на этом внимание, но это ясно из перечня работ, — историография тех трагических событий творилась в основном силами среднеазиатских историков (Т. Рыскулов, Дж. Адбрахманов, Х. Турсунов, К. Усенбаев, Б. Сулейменов, Дж. Меджитов, включая русскоязычных сотрудников республиканских научных учреждений — например, А. Зима), а монографии издавались не в Москве или Ленинграде, а в Ташкенте, Алма-Ате, Ашхабаде и Фрунзе. Даже самый фундаментальный сборник документов «Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане», вышедший в Москве в 1960 году под редакцией А.В. Пясковского, был сформирован из документов, выявленных и обработанных работниками национальных академий наук. Причем работа по подготовке этого академического труда велась как раз в 1946-1947 годах, то есть в тот период «…конца сталинского правления — в поздние 1940-е и в начале 1950-х годов…», когда по мнению А.Моррисона «…тема восстания в значительной степени исчезла из советской историографии».
Более того, наиболее детальное и известное исследование восстания 1916 года в Киргизии, принадлежащее К. Усенбаеву, во многом простроено на материалах опросов свидетелей событий, собранных специальной экспедицией студентов-историков Киргизского государственного университета в 1952-1953 годах. То есть та самая «устная история», за которую ратует автор рецензии, была записана в рамках подготовки к 30-летию событий, со слов реальных очевидцев, а не их потомков второго или даже третьего поколения.
Следующий укор, который делает А. Моррисон профессору С.Ф. Старру заключается в том, что тот не уделил внимания «историографическим кульбитам», которые происходили с официальными взглядами на причины, движущие силы, лидеров и характер «восстания туземцев в 1916 году», как писал первый их исследователь Турар Рыскулов. Автор рецензии совершенно прав, отмечая потрясающую воображение изменчивость взглядов на эти события. Другое дело, что эта «история с историей» настолько сложна, продолжительна во времени и многослойна, что описать ее невозможно ни на 4-х страницах «Вступительного слова», ни на 8 страницах «Рецензии». Невозможно потому, что эта история и к настоящему моменту не завершена, и потому никакой Лоуэлл Тиллетт в 1969 году не мог закрыть эту тему полностью. Причем и сам А. Моррисон, касаясь этого явления, не видит одну важнейшую деталь. К настоящему моменту в историографии расставлены все точки над i во всём, что касается народных волнений в Ферганской, Самаркандской и Сыр-Дарьинской областях (современный Узбекистан), практически не осталось открытых вопросов по событиям в Тедженском уезде и мятежу туркмен-иомудов, изучено досконально и закреплено в форме народных и официальных легенд «восстание Амангельды Иманова» и даже роль хана Абдугафара вполне уложилась в канон. И только события, произошедшие на сравнительно небольшом участке Туркестанского края и практически незаметном на карте Российской Империи — полосе шириной не более 250 км (от укрепления Нарын на юге до хребта Заилийского Алатау на севере) и длиной 800 км (от Аулие-Ата — до российско-китайской границы), — по-прежнему вызывают споры, а все предлагаемые интерпретации, мягко говоря, не выдерживают испытания на логичность, целостность и непротиворечивость.
Стоит ли в этом упрекать Э.Д. Сокола и С.Ф. Старра? Вряд ли. Можно ли это поставить в укор современным (в том числе иностранным, включая российских) историкам, работающим в Киргизии и Казахстане? Наверно, все-таки в большей степени, чем вышеназванным ученым, тем более, что неразумно спорить с мнением А. Моррисона о том, что работа Э.Д Сокола 65 лет назад «… была достойной и серьезной попыткой затронуть тему, которая была практически неизвестна западной науке».
Не особенно вдаваясь в суть претензий, согласимся с А. Моррисоном и в том, что общая часть книги Э.Д. Сокола серьезно устарела и может рассматриваться только как пример стиля работы американских советологов в самый острый период «холодной войны» между СССР и западным миром. Так что современные дифирамбы со стороны американских издателей в адрес автора монографии и в самом деле не вполне адекватны. Также без комментариев примем замечание рецензента, что и 65 лет спустя книга Э.Д Сокола — чуть ли не единственный труд, дающий западному читателю возможность узнать о событии поистине трагическом. Поэтому очень удивляет фраза А. Моррисона о том, что «западные исследования со времен Сокола существенно продвинулись». Никаких следов этого «продвижения» почему-то не обнаруживается. Кстати, не является ли это косвенным подтверждением того, что и 100 лет назад на Западе ничего не знали про Русский Туркестан, и потому все разговоры об «иностранных следах» — пустая выдумка?
Далее А. Моррисон гневно громит «миф» о недоступности архивных фондов. И абсолютно правильно громит. Более того, он справедливо предрекает, что ограничения, наблюдавшиеся в 2016 году в учреждениях Архивного агентства Киргизской Республики, будут сняты сразу после завершения суеты вокруг 100-летия Уркюна. Так и произошло, и с 2017 года доступ к соответствующим фондам центрального архива в Бишкеке абсолютно свободен. Что уж говорить про российские РГВИА и РГИА, где хранятся главные источники для новых знаний, — там все свободно уже очень давно. Это необходимо твердо знать всем исследователям.
Ну и под конец, как и было обещано, — о развенчании А. Моррисоном «абсурдной идеи» Г.И. Бройдо о сознательной провокации колониальных властей как главной причине «Туркестанского восстания», о которой одобрительно отозвался профессор С.Ф. Старр.
Эту идею А. Моррисон сразу же именует «абсурдной» и «грубейшим проявлением конспирологии», а как доказательство ее абсурдности приводит тот аргумент, который использовали, критикуя теорию Г. Бройдо, первые профессиональные исследователи событий 1916 года, не являвшиеся их очевидцами или участниками, — И. Чеканинский, П. Галузо и др. Аргумент этот прост и на взгляд историков, его использующих, абсолютно убийственен. Звучит он так: «Разве можно считать разумным предположение, что власти страны, ведущей кровопролитную войну, сознательно решают устроить восстание, чуть ли не открыть второй фронт?» Людей, задающих такой риторический вопрос, хочется вместо ответа спросить: «А разве можно считать разумным в тех же самых условиях войны, о которых было сказано, устроить … смещение главнокомандующего и организовать революцию, то есть полное разрушение всей системы управления страной?» И тем не менее никто не будет утверждать, что Февральская революция, в исполнении буржуазных лидеров российской политики, — это абсурд. А ведь задумали и осуществили ее те же самые лица (или их коллеги), которых Г. Бройдо обвинял в провоцировании киргизов на бунт, чтобы их потом согнать с мест исторического обитания.
Так что в данном случае скорее надо вспомнить слова Тертуллиана «Credo quia absurdum» («верю, ибо абсурдно»). И полностью согласиться с тем, что предлагает С.Ф. Старр — продолжить исследования вопроса и поиск доказательств провокационных действий властей. Ибо, только теория Г.И. Бройдо позволяет снять все без исключения вопросы, на которые не дает вразумительных ответов ни теория «спонтанного восстания», ни теория «перманентного национально-освободительного движения», ни теория «иностранного вмешательства», ни теория «заговора манапов и баев», ни теория «национальной ненависти» …
Ну и напоследок о пресловутой «классовой борьбе», которую А. Моррисон считает «ложной» и сетует на ее «живучесть». Развивая теорию Г.И. Бройдо, вполне обоснованно можно говорить и о факторе «классовый борьбы», так как провокация по Бройдо была актом насилия и грабежа со стороны класса «имущих и эксплуататоров» против представителей класса «неимущих и трудящихся», причем независимо от их национальной принадлежности.
