ПОСТУПОК БАРБОРЫ ШВАРЦ: «ЗАНОСЯСЬ В ГИБЕЛЬНЫЕ ВЫСИ»

• Были ли в конце 30-х годов в СССР люди, которые ненавидели и презирали Сталина, считали его узурпатором власти, организатором убийств и унижения множества честных людей, как руководителей партии, так и простых рабочих? Думаю что были, и не мало. Был ли хоть один гражданин СССР, который осмелился заявить об этом самому Генсеку? До недавнего времени я о таких не слышал…
• Были ли в конце 30-х годов в СССР люди, которые считали НКВД преступной организацией, уничтожающей честных людей, а Прокуратуру СССР — ничтожной фикцией, покрывающей преступления. Думаю, что были и не мало. Был ли хоть один гражданин СССР, который осмелился написать это самому Берии? До недавнего времени я о таких не слышал…
• Были ли в конце 30-х годов в СССР люди, которые считали, что честные коммунисты должны потребовать суда над Сталиным за сговор с фашистами? Был ли хоть один гражданин СССР, который осмелился обратиться с таким предложением в редакцию «Правды»? До недавнего времени я о таких не слышал…

И вот 8 февраля сего года я вышел из архива ФСБ с осознанием того, что такой человек был. И это была моя собственная бабушка — Барбора (Варвара) Резлерова-Шварц.

Обнародуя эти письма из 1940-го года, автор публикации хотел бы узнать, как оценивают поступок Барборы Шварц люди XXI века…

---

Предисловие

Перед тем как выложить для всеобщего ознакомления приведенные ниже документы я несколько дней сидел и читал материалы компьютерной базы данных «Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы» на сайте sakharov-center.ru. Не то чтобы я надеялся найти жизнеописание человека с похожей судьбой, а скорее хотел убедиться, что другого человека, совершившего то, что сделала Варвара Юзефовна Шварц, урожденная Барбора Резлерова,  в истории сталинского террора не было.

Так и получилось: я ничего даже близко похожего не обнаружил. Если «враги народа» или члены их семьи и писали письма Сталину и Берия, то только покаянные, абсолютно лояльные или умоляющие, да и то в основном после собственного ареста или ареста близких.

По своей сути поступок В.Ю.Шварц ближе всего к тому, что описал Михаил Булгаков в пьесе «Бег» в сцене разговора вестового Крапилина с белым генералом Хлудовым в Крыму осенью 1920 года. Напомню:

«Хлудов. Как твоя фамилия, солдат?

Крапилин (заносясь в гибельные выси). Да что фамилия? Фамилия у меня неизвестная – Крапилин-вестовой! А ты пропадешь, шакал, пропадешь, оголтелый зверь, в канаве! Вот только подожди здесь на своей табуретке! (Улыбаясь.) Да нет, убежишь, убежишь в Константинополь! Храбер ты только женщин вешать да слесарей!

Хлудов. Ты ошибаешься, солдат, я на Чонгарскую Гать ходил с музыкой и на Гати два раза ранен.

Крапилин. Все губернии плюют на твою музыку! (Вдруг очнулся, вздрогнул, опустился на колени, говорит жалобно.) Ваше высокопревосходительство, смилуйтесь над Крапилиным! Я был в забытьи!

Хлудов. Нет! Плохой солдат! Ты хорошо начал, а кончил скверно. Валяешься в ногах? Повесить его! Я не могу на него смотреть!»

Отличия реальной истории от этой сцены, потрясающе сыгранной Владиславом Дворжецким и Николаем Олялиным в фильме Алова и Наумова, состояли, во-первых, в том, что Варвара Юзефовна была женщиной, а, во-вторых, в том, что она не «говорила жалобно» и не стала «валяться в ногах». Но в том, что она «занеслась в гибельные выси» — сомнения нет.

Ну а для меня принципиально важно то, что Варвара Шварц — моя родная бабушка, мама моего покойного отца Ильи Шварца.

Введение

Все публикуемые ниже документы были найдены и получены мною в архивах. Первые пять — в Центральном архиве ФСБ, где хранится дело об обвинении В.Ю.Шварц, начатое 5 мая 1941 года и законченное 2 октября того же года актом о приведении в исполнения приговора о растреле в г.Саратове. Шестой документ из Государственного архива социально-политической истории (бывший Институт марксизма-ленинзма), где в фонде «Комиссии ЦК ВКП(б) о переводе членов братских компартий» хранится дело — «Шварц Варвара (Реслерова)» (РГАСПИ, ф.17, оп. 98, д.12015).

В РГАСПИ дело В.Ю.Шварц мне помогли найти, показали и полностью скопировали за относительно небольшую плату без всяких проволочек и «рассекречиваний». Мне не пришлось даже доказывать, что я — прямой потомок. Было это 5 лет назад — в январе 2012 года.

Дело по обвинению было полностью открыто для свободного ознакомления в 90-е годы и тогда его видел мой отец. Мне он о своих впечатлениях ничего не говорил, а сестра моя запомнила только его слова о том, что «все это очень страшно» и «и в ходе следствия, и на суде мама отвергла обвинения в шпионаже и наличие у нее каких-либо сообщников, из-за нее никого не арестовывали».

Когда я сам в ноябре 2015 года обратился в ФСБ с просьбой ознакомить меня с этимми материалами, мне ответил заместитель начальника Центрального архива ФСБ, что «материалы указанного дела находятся проходят процедуру рассекречивания в Верховном Суде Российской Федерации и Главной Военной Прокуратуре Российской Федерации, по окончании которой о месте и времени ознакомления Вы будете уведомлены дополнительно».  И через 14 месяцев без дополнительных напоминаний и обращения я получил письмо из того же архива с уведомлением, что «ЦА ФСБ готов ознакомить Вас с архивным уголовным делом в отношении Шварц Барбары Юзефовны, 1890 г.р.»

Сотрудники архива ФСБ, убедившись по документам в моем прямом родстве с В.Ю.Шварц,  принесли мне дело №2525 (Р19587 по обвинению Шварц Варвары Юзефовны). Примерно 10 % листов дела было скрыто с помощью «конвертов», сделаных из листов бумаги скрепленных степлером, на которых от руки было написано «не вскрывать!» Ответ на вопрос, что именно скрывается и почему, был откровенно неискренним и приводить его не имеет смысла. Но при просмотре материалов по внутренним ссылкам в открытых материалах дела становилось ясно, что скрыты протокол почерковедческой экспертизы, материалы заседания Военного Трибунала, вынесшего приговор, и даже справка из другого архива, подшитая уже в 50-х годах в ходе рассмотрения вопроса о реабилитации и содержащая информацию об уголовном деле мужа В.Ю.Шварц, — моего деда Л.А.Шварца, арестованного и осужденного в 1938 году, и умершего где-то в Магаданской области в 1940-м.

Судя по этому набору документов, на которых сохранился гриф «секретности» можно сделать вывод, что скрываются документы, в которых есть имена и должности людей, не являющихся сотрудниками НКВД, но участвоваших в следственных действиях и в вынесении приговора (эксперты, члены трибунала, осведомители и др.)

Из 178 страниц этого дела 115 листов — протоколы допросов, которые проводились в Москве, Внутренней тюрьме Дома НКВД, то есть в том самом главном здании на Лубянке. Эти документы хорошо отражают стиль работы следователей. В качестве вводной информации к публикуемым документам приведу полный тектст протокола одного из первых допросов

Протокол допроса арестованной Шварц Варвары Юзефовны от 9 июня 1941 года

Допрос начат в 20 ч. 30 м.

Вопрос: Вы писали куда-либо анонимные письма?

Ответ: Да писала

Вопрос: Куда и о чем вы писали эти письма?

Ответ: В разное время, начиная с 1938 года, я написала 6 анонимных писем и 1 открытку в следующие адреса: в Секретариат Сталина 1 письмо и 1 открытку, в прокуратуру СССР и НКВД СССР на имя Берия 1 письмо, в секретариат ЦК ВКП(б) 1 письмо, в редакцию газеты «Правда» 1 письмо и 1 письмо в исполком Коминтерна на имя Димитрова.
         Содержание этих писем и открытки состояло в том, что в них я открыто в самой непристойной клеветнической форме выражала свою злобу и недовольство мероприятиями партии ВКП(б) и Советского правительства, а также высказывала свои террористические намерения против руководителей партии ВКП(б) и Советского правительства.

Вопрос: Какую цель вы преследовали этими письмами?

Ответ: Будучи крайне озлоблена на руководителей партии ВКП(б) и советского правительства и недовольна проводимой в СССР политикой, но, не имея возможности практически противодействовать этим мероприятиям, проводимым в стране, а также, не имея доступа и других возможностей для совершения террористических актов против руководителей партии и правительства, я нашла единственное пока средство выразить свою непримиримость к советскому строю путем писания этих писем.

Вопрос. Неправда. Следствию известно, что вы этими письмами не только преследовали цель выразить свою злобу на руководителей партии и правительства за проводимую ими политику в стране, но этим вы преследовали и другую задачу. Говорите об этом правду?

Ответ: Я показала правду, другой цели от писания этих писем я не преследовала.

Вопрос: Следствие вам не верит, и по этому вопросу вы еще будете допрашиваться, а теперь покажите с кем или по указанию кого вы писали эти анонимные письма?

Ответ: Все указанные выше анонимные письма я писала одна и никто в этом никакого участия не принимал.

Вопрос: Вы опять не искренны и скрываете сообщников по этой контрреволюционной работе. Рекомендуем прекратить запирательство и показывать правду?

Ответ: Еще раз утверждаю, что я писала эти письма одна из личных контрреволюционных побуждений. Никто меня на это не наталкивал и не помогал.

Допрос прерван в 1 час 30 мин 10 мая [1941 г.]

Протокол записан с моих слов, верно, мною прочитан /Шварц/

Допросили

Ст. Следователь 4 отд[еления] 1 отдела С/Ч НКГБ лейтенант гос. безоп. /подпись/

Следователь 4 отд[еления]  1 отдела С/Ч НКГБ лейтенант гос. безоп. /подпись/

Вот эти самые письма, о которых говорится в протоколе допроса, я и публикую. Причем самое поразительное, что работники архива ФСБ, в соответствии с внутренней инструкцией передали мне все оригиналы писем В.Ю.Шварц, хранящиеся в папке «Вещественные доказательства». А фотография из этого дела была передана моему отцу ранее.

Все приведенные документы были составлены в период между 3 сентября 1940 года и 9 мая 1941 года. Из соображений лучшего понимания всех действий Б.Ю.Шварц, в данной публикации эти документы расположены в порядке, обратном хронологическому: сначала автобиография (от 08.05.1941), затем 4 анонимных письма (от 30.12.1940 г) и наконец подписанное Б.Ю.Шварц письма в Исполком Коминтерна (от  30 ноября 1940 г.).

В документах в основном сохранен стиль и орфография оригинальных писем, частично расшифрованы сокращения и аббревиатуры (в квадратных скобках), исправлены явные описки и в некоторых местах добавлена пунктуация. Копии всех документов прилагаются.

 

Документ № 1 (ЦА ФСБ, дело № 2525 (Р19587) лист без номера, вложен в конверт с надписью «Вещественные доказательства. Совершенно секретно. Вскрыть Председателю суда»)

Моя автобиография

Я родилась в гор. Блайбах (Германия), где мой отец Юзеф Резлер работал ткачом. Когда мне исполнилось два года, отец уехал к себе на родину — в Чехию. Когда мне исполнилось 14 лет (я прошла 8 классов нижней школы) — я начала работать на текстильной фабрике в гор. Семилы (Северная Чехия). Отец вел активную работу в соц[иал]-дем[ократической] партии, и я с 1910 года вступила в соц[иал]-дем[ократическую] партию. С 15 лет выступала докладчиком на собраниях рабочих-текстильщиков Сев[ерной] Чехии. В 1915 году я переехала в Прагу, работала как прислуга, в столовой, и т.д. и была рабкором соц[иал]-дем[ократической] газеты «Право лиду». В 1918 году я работала в «Союзе работников земли и леса» и много работала среди женщин-работниц. В 1919 году я познакомилась с некоторыми чехами, которые вернулись из России, и вступила в «Марксистскую левую» [партию], из которой начала формироваться чешская ком[мунистическая] партия. В 1920 году я ехала с первой чешской профсоюзной делегацией в СССР. Оттуда вернулась вместе с мужем Влад.Ал.Шварцом, работала в Банской Быстрице в Словакии в легальном районном секретариате К.П.Ч. (ком[мунистической] парт[ии] Чехослов[акии]). С 1920 по 1925 год создали мы здесь 120 парт[иных]организаций и газету «Пролетарка», которую я редактировала. В 1925 году, после V конгресса Коминтерна, левое крыло К.П.Ч. выступило против правого руководства тов. Шмерала и я поддержала Шмерала. Я не понимала, что под руководством Шмерала партия разрастается до ширины (30.000 членов К.П.Ч.), но не до глубины, что это — не ком[мунистическая] партия, а левое крыло социал-демократической партии. Вскоре я поняла свою ошибку и после приезда в Прагу продолжала работать под новым составом Ц[ентрального] К[омитета] партии.

За свою деятельность в Словакии я имела несколько судимостей, также, как и мой муж. Когда грозила непосредственная угроза длительного ареста, Ц.К.К.П.Ч. дало согласие эмигрировать в СССР, куда и приехали в 1925 году в декабре ме[сяце].

Тов. Шварц работал представителем чехослов[ацких] профсоюзов в Профинтерне и я поступила в Ком[мунистический] институт журналистики в Москве. В 1926 году я активно выступала против троцкистов, которые засели в КИЖи, и после чистки в институте я была одна из малого числа оставшихся, и кончила учебу в 1929 г. С 1927 г. состояла членом ВКП(б).

После окончания КИЖа я работала в газете «Вечерняя Москва», «Голос Текстилей» по 1931 год. С 1931 по 1933 в газ[ете] «Известия» зав отделом рабкор[овских] писем. С 1933 по 1936 я работала в Радиокомитете зав[едующей] ред[акцией] чешского радиовещания. Парторган[изация] в Радиокомитете дала мне выговор за то, что я сказала, что во время проверки партдокум[ентов] в 1935 году мое личное дело затерялось в архиве Ц[ентрального] К[омитета]. Райком выговор не подтвердил. В 1936 году я в беседе с глав[ным] редактором сказала, что чешские радиослушатели пишут, что в передачах мы слишком обожествляем личность тов. Сталина. За это я была уволена с работы и получила выговор. Короткое время я работала в «Интуристе» преподавателем чешского языка. С 1938 по 1939 в Худож[ественной] ф[абри]ке.

После ареста моего бывшего мужа (с которым я с 1928 года не жила) я за переписку с ним была исключена из рядов ВКП(б). С 1939 г. до дня ареста я работала в артели «Техпромпроект» Новослободская,30, никелировщиков и кладовщиком.
Шварц В.Ю.
Москва, 8 мая 1941 г.

Документ № 2 (ЦА ФСБ, дело № 2525 (Р19587), л.136-137, вложены в конверт с надписью «Вещественные доказательства. Совершенно секретно. Вскрыть Председателю суда»)

Конверт с 2 почтовыми штампами 5.12.1940 и 7.12-1940, в том числе Москва-47 от 7.12.1940

Куда: Москва, Петровка
Кому Секретарю Коминтерновского райкома партии [г. Москвы]

(написано мною Шварц В.Ю. 9/V.1941)

Письмо

Вы в этом Коминтерновском райкоме партии за последние 3-4 года исключили тысячи партийцев за пустяк, который выеденного яйца не стоил: за [не проявленную] бдительность, например. А где же ваша бдительность, если каждый день между Москвой и Берлином курсирует аэроплан? Где ваша бдительность, если Сталин снимается с Риббентропом, Молотов обнимается с Гитлером и имеет секретные свидания и ген[еральным] секретарем фашистской партии Гессом и палачом Герингом? Почему Сталина и Молотова этих изменников и предателей, не исключаете с партии, не сажаете в тюрьму?

Презренные рабы самозванца Сталина, продали вы за свою бездельную жизнь тело и душу. Все над вами смеются, когда делаете свои беззубые доклады и сами себе плюете в лицо. Жал[ко] посмотреть на вас секретарей райкомов и всех этих прихлебников райкома, как наливаете в стакан и пьете с той ямы, куда в прошлом ходили срать. И говорите, как это вкусно, и хвалите Сталина за это питье из фашистского колодца.

Так вам и надо! Это вам наказание за издевательство над честными партийцами, за вашу собачью службу. Речи Гитлера в «Правде», хождение на поклон в Берлин, запасы продовольствия в Германию. Партия Сталина в блоке с Гитлером и Муссолини, помогает фашистам в их победоносном шествии Европой. Пролетарии всех стран с ужасом и презрением отворачиваются от вас.

Капитализм, порождая рабочих, сам себе рыл могилу. И вы, порождая ненависть, недоверие, подозрительность, бдительность и помогая врагу, роете себе могилу. Кто вас спасет от гибели? Народ пальцем не шевельнет, потому что вы его мучите, дразните, обманываете, издеваетесь над ним.

Будьте вы тысячу раз прокляты!

Документ № 3 (ЦА ФСБ, дело № 2525 (Р19587), л.140-141, вложены в конверт с надписью «Вещественные доказательства. Совершенно секретно. Вскрыть Председателю суда»)

Конверт с 2 почтовыми штампами от 5.12.1940, в том числе Москва‑47 от 5.12.1940

Куда: Здесь
Кому Редакция газеты «Правда»
Ленинградское шоссе, ул.Правды, д.24, Отдел партийной жизни

(написано мною Шварц В.Ю. 9/V.1941)

Дорогие товарищи!

На XVIII с’езде партии оказалось, что в ВКП(б) на четверу миллиона членов стало слабее и, как видно из «Московского большевика» — исключаете целыми пачками старых членов ВКП(б). Лично мы, беспартийное это очень приветствуем.

Напакостили они нам, сволочи. Гражданскую войну вели, людей гнали на фронт, голодом, тифом наводняли нашу страну. Это они — старые партийцы проводили коллективизацию, мучили крестьянина, как мир это никогда, кроме китайских кули и негров-рабов, не видал. Когда в 1931-33 был заключен договор с Германией, эти старые партийцы выскребли из наших амбаров каждое зерно и послали в Германию. Это было чудовищное переливание русской крови здохлой Германии и в результате Германия расцвела, а мы здохинаем.

И за этот ужасный обман крестьян, за обезумевших от ужаса женщин, которых эти партийцы выгоняли из хат вместе с детьми, за миллионы умерших от голода во время «искусственно созданного голода» 1930-33, за кровь и слёзы мы проклинаем этих людей и проклинаем до сих пор.

А всё же дождались! И не нужно было никаких «злодейских покушений», никаких подпольных организаций. Ничего! Все устроилось гораздо проще и лучше. Они, мерзавцы, гибнут от ваших собственных рук. Ягода, Рыков, Бухарин… и сотни тысяч больших и малых партийцев вы сами стреляете, посылаете на каторгу, в тюрьмы, грабите у них награбленное. Это хорошо, это лучше, чем может придумать сам сатана. Каждый исключенный, арестованный и «ликвидированный» партиец — это наша победа, победа нас — беспартийных. Мы смеёмся, мы пьем советское шампанское за МК и ЦК ВКП(б), за здоровье великого Сталина. Молодцы!

Долой старых большевиков, за партийных интеллигентов! Долой интернационал! За союз с фашистскими странами. Долой кличку «пролетарий»! Пусть процветает привилегированная каста людей с орденами, с шикарными квартирами, автомобилями  и красотками.

Слава Сталину! Слава контрольной комиссии! Стреляйте их, сукиных сынов!
Патриоты Родины

Документ № 4 (ЦА ФСБ, дело № 2525 (Р19587), л.138-139, вложены в конверт с надписью «Вещественные доказательства. Совершенно секретно. Вскрыть Председателю суда»)

Конверт с 4 почтовыми штампами 6.12.1940 — 8.12-1940, в том числе 6-ой эксп[едиции] Московского Главпочтамта от6.12.1940

Куда: Москва, Площадь Дзержинского, Дом НКВД,
Кому в Секретариат тов. Берия

(написано мною Шварц В.Ю. 9/V.1941)

НКВД и Прокуратуру СССР за последние годы хорошо узнало почти все население СССР. К каждого из 185 миллионов населения кто-нибудь в тюрьме, ссылке, [на] каторге, или казнен.

СССР — мировая тюрьма народов.

Прокуратура — это дом терпимости, дом позора и болотная трясина. Все там притворяются, как будто работают, а на самом деле прикрывают язву, которая называется советским правосудием. Честные, невинные люди сидят без суда, без доказательств. Их мучат голодом, холодом. Пытают, бьют.

В ссылках и каторгах разводят разврат, половые болезни рабство.

Советское правосудие — гниющая язва, сифилис, унаследованный от царской охранки, кнут — увы — приобретенный рабочими для себяистребеления.

Прокуратура и НКВД СССР — это ядовитый бактерий, заражающий молодое тело государства. Романовы сгнили через 300 лет. Мы гнием после 20 лет.

Народ вас ненавидит. Но — слава богу — вы пожираете себя. Джержинский лопнул от злости, Мензинского отравили, Ежов спятил с ума, Ягоду застрелили. Вышинский сейчас в Наркоминделе и его ждет судьба Чичерина, Литвинова.

Развитие — это борьба противоречий. Говорите одно и делаете другое, и всегда страдает народ. Всегда — кровь — голод — пытки — насилие.

Это вам к годовщине сталинской конституции — величайшего в мире документа лжи, обмана, очковтирательства.

Мы, народ, презираем вас и смеемся над вами, потому что мы — жизнь, а вы — вонючие трупы, отравляющие воздух гнилостным смрадом своих судебных и потайных трущоб.

Документ № 5 (ЦА ФСБ, дело № 2525 (Р19587), л.142-143, вложены в конверт с надписью «Вещественные доказательства. Совершенно секретно. Вскрыть Председателю суда»)

Конверт с без почтовых штампов

Куда: Москва — Кремль
Кому Секретариат тов.Сталина

(написано мною 9/V.1941 Шварц В.Ю.)

Не знаю, на что советскому человеку мозг?

На днях я смотрел игру детей 4-6 лет. Составляли стенгазету. На одну сторону — Ленина, на другую — Сталина. Картинки из войны, портреты генералов. Вышла у них обыкновенная стенная газета, как ее составляют на фабриках, заводах, учреждениях. Каждый 10-13 летний ребенок у нас может написать статью, произнести речь «Великие успехи нашей великой страны социализма, руководимой великим Сталиным и т.д. Шарманка. Ничего нельзя сказать по-своему, ничего нельзя прибавить: «Великие успехи великой [страны]…» только и всего.

Выступает Сталин, дает нам жвачку, и мы жуем, жуем, всегда одно и то же. Запрещено думать. Запрещено думать. Жуем жвачку, все одну и ту же — дети 4 лет и старики 80 лет.

Из партии выгоняется всё здоровое, живое. Остались прирожденные идиоты, подхалимы, карьеристы, жулики. Красные попы, красная инквизиция, красный папа. Красная реакция.

Каждая свободная мысль в зародыше умертвляется. Писатель написал, не считаясь со жвачкой? К позорному столбу его, затоптать его, задушить.

Рабочий — хозяин страны. Но кругом все кишит милицией с дубинками, и все тюрьмы полны рабочими. На кой черт нам рабочий? Принудительный труд у нас — грузинское превосходительство будут охранять генералы, адмиралы, майоры, лейтенанты, депутаты Совета (100 рублей в день за аплодисменты).

Вот когда бог смеется!

Когда Гитлер завоевал массы на западе, у нас начала[сь] такая резня, против которой бартоломеевская [варфоломеевская] ночь и испанская инквизиция — детский лепет. Во имя бдительности истребляли всякого, кто имел несчастье родиться за границей, или у кого родилась в Германии бабушка. Это были враги народа, сотни тысяч рабочей и советской интеллигенции вырезали, послали на каторгу. После этого Сталин ведет дружбу с Гитлером, снимается с Риббентропом, Молотов в объятиях Гитлера. Молотов имеет секретные разговоры с зам. Гитлера национал-фашистской партии Гессом и палачом рабочих Герингом. Когда будете делать доклад о политической работе — возьмите просто обвинительный акт Зиновьева и др., пригодится, как современный материал сталинской мудрой политики.

Рыба гниет от головы.

Кругом пьянка, разврат, воровство, очковтирательство, обман. Народ задыхается от нравственной грязи своих вождей. Народ молчит и пьянствует. Деревня, провинция голодает. На одну сторону — Ленина, на другую — Сталина. Культура в рамках детей 4-6 лет.

Красная реакция. Тошно! Сталинская эпоха.

Документ № 6 (РГАСПИ, ф.17, оп.98, д.12015, л.14-15)

Резолюция красным карандашом на первой странице

«т. Фестерлинг (?) Прошу обратить внимание на содержание письма и тон (подпись) 3.9.40»

Штамп регистрации [24] Вход. №20836 от «2»/X 1940

Отдел кадров ИКИ

от Шварц В.Ю.
Москва, Селезневская ул. д.22, кв.8

На Ваше письмо «24» отвечаю, что, к сожалению, не могу приехать, я больная.

Но знаю, приблизительно, что Вам нужно — заполнить анкету, по всей вероятности, мою биографию, что ли. Все отделы кадров тем и занимаются.

«ИКИ» учреждение настолько авторитетное, что может себе позволить собирать автобиографии — но зачем же это требуют все кругом? Мой отец в Чехии прожил 70 лет с одной трудовой книжкой и все в так называемом цивилизованном мире так живут — только у нас в СССР пишем анкеты, пишем биографии, пишем и пишем. Их очень много, их миллионы, поскольку каждый наш гражданин вынужден писать их десятки в год, и я боюсь, что никто их не читает, и мало им верят.

Лично моя биография очень хорошая — это именно такая биография, которая ценна в нашем обществе — но все же я не очень охотно пишу ее. Уж очень часто это требуется. Уж очень их много. И боюсь, что мало верят им.

Я прожила тоже в Чехии 30 лет с одной только трудовой книжкой, с этого 15 лет работала в рабочем движении, как пропагандист прошла всю Чехию, Моравию, Словакию и никогда не заполняла анкеты, и все же, когда нужно было, буржуазный суд имел сведения наготове. Так у них построено дело. Почему у нас этого не может быть? Почему такое авторитетное учреждение, как Вы не может взять сведения, например, из райкома партии, где обо мне лежит самая основательная автобиография? Или нужно бы все эти сведения включить в паспорт, чтобы каждый, кому нужно, прочитал и наш брат бы отделался от этого дела раз и навсегда?

А как же можно все помнить? Хорошо, что я раз себе напечатала на машинке штук десять автобиографий, и они всегда у меня так сказать под рукой. Но не каждый это может, и получаются неточности.

Впрочем, у Вас там моя одна анкета есть, я ее писала в 1935 г., когда работала в Радиокомитете. Поэтому я вам коротко сообщу, что со мной произошло за эти 5 лет.

В 1935 г. парторганиз[ация] в Радиоком[итете] вынесла мне строгий выговор за то, что я сказала на собрании о проверке документов, что архив ЦКВКП(б) затерял мое личное дело, и я чуть не осталась без партбилета. Я тогда нашла это личное дело у Вас — в Коминтерне. Райком выговор не подтвердил. В 1936 году я сказала редактору иновещания, что чешские слушатели недоумевают, почему так часто повторяются письма к тов. Сталину с явным обожествлением его личности. Парторганизация за это меня исключила из партии, и райком смягчил на выговор. Меня уволили из Радиокомитета.

С 1936 по 1937 год я работала внештатным работником «Интуриста» как учитель чешского языка. С 1937 по мая 1938 я рисовала абажуры в «Худож[ественной] фаб[рике]» на Краснопролетарской улице. В феврале 1938 г. арестовали моего бывшего мужа Вл.Ал.Шварца, с которым я 10 разведена и у него своя семья. Меня исключили из партии и мос.обл.парт.ком. исключение подтвердил. С июля 1939 года я работаю никелировщицей в артели «Техпромпроект» на Новослободской ул. д.30 за 250 р. в месяц. Работа тяжелая, вредная здоровию. Здесь я заболела «плесцитом» правой руки. У меня двое детей. Сын 19 лет студент станкостр[оительного] инст[итута] и сын 11 лет в V классе. Оба отличники. Кормлю их, как могу, но на обувь и теплую одежду денег нет.

Я сказала, что у меня хорошая биография, а тут Вы читаете про выговоры и исключения из партии…

А все же я остаюсь, чем была — работница, дочь известного чешского революционера Резлера, 35 лет наемного труда и столько же работы в партии. Я человек физически и нравственно чистоплотный, честный; люблю

Я умею писать на чешской пишущей машинке. Вы бы меня не могли помочь работать по этой линии? Например, в международном издательстве (Хотя я знаю, что таким бедным, как я, никто помочь не захочет…)

Вот вам и биография. Пишу, плачу и напрасно расстроилась.

Меня хорошо знает тов. Готтвальд

Шварц В.Ю.

Послесловие

Я уже убедился, что у людей (моих друзей и близких, в том числе, как и я, потомков Б.Ю.Шварц), после ознакомления с этими документами сразу же возникает вопрос: «Ну и зачем она это сделала?»

У меня есть ответ на этот вопрос. Ответ не для спрашивающих, а для себя. То есть я понимаю, и «почему» и «зачем» Варвара Шварц написала и отослала эти письма. Этот ответ я пока что публиковать не хочу: интересно, что скажут другие.

Но меня несравненно больше занимал другой вопрос: «Почему моя бабушка — прекрасно понимая, что эта анонимность — фикция, что «органы» установят автора и найдут ее очень быстро, — написала эти письмо анонимно, якобы от «беспартийных» советских людей? Казалось бы, коль уж идешь на такой гибельный шаг, то чего уж скрываться? Зачем прятаться, если даже не пытаешься изменить почерк или бросить письма в разные почтовые ящики?»

Ответ на этот вопрос я не мог найти несколько недель. И, не зная его, никак не мог решиться опубликовать эти документы.

Но вчера я ее понял: Варвара Шварц не хотела говорить «от себя лично». Будучи скромным человеком и обладая хорошим вкусом, она не хотела вставать в позу «героини», роль Жанны д’Арк была не по ней. Она точно знала, что также, как и она сама, думают очень многие. Но они молчат, потому что боятся. И вот она решила сказать правду за всех, от имени всех.

Она выкрикнула слова ненависти и презрения от имени народа, который — по Пушкину — безмолвствовал. Она — журналист, социал-демократ и коммунист — стала голосом народа.

Также как и вестовой Крапилин, который начинает свою речь со слов: «Да что — фамилия…? Фамилия моя неизвестная…» Точно также и Варвара Шварц: она уже ничего не боялась, просто она считали «Да что — фамилия…?» и писала свои письма от имени всех тех, кто, как и она всё видел, всё понимал, но, не имея сил и смелости унестись в «гибельные выси», молчал.

Не думаю, что Михаил Булгаков в эпизоде в Крапилиным описал реальный эпизод из истории гражданской войны, который откуда-то услышал. Скорее он, также как и его персонаж Иван Бездомный, гениально выдумал то, что было ему не дано знать, но оказалось, что плод чистой фантазии абсолютно адекватно описал реальные события. Только не уже произошедшие, а — будущие (пьеса «Бег» была написана М.А.Булгаковым в 1926 году, но до 1959 года не издавалась и не была поставлена). Во всяком случае, на мой взгляд, ситуация, мотивы и поведение литературного персонажа и реального человека практически идентичны.

Не знаю, являлась ли потом моя бабушка в видениях своим палачам, как являлся Крапилин генералу Хлудову. Да и не так это важно: все ее палачи и адресаты сгинули без имени и славы…

А Варвара Юзефовна Шварц — жива!

 

---

---