ДЕНЬ ЗА ДНЕМ. Ровно 100 лет назад в Туркестане. Дни 110 и 111 от начала описания: 1 и 2 ноября по новому стилю и 19 и 20 октября по старому стилю, использовавшемуся в 1916 году. ТОЛЬКО НА ОСНОВЕ ДОКУМЕНТОВ.
Инспекционный визит Генерал-губернатора А.Н.Куропаткина в Семиречье завершен. Депортация киргизов с земли предков утверждена. Какой вопрос становится самым главным для «усмирителей бунтовщиков» из семиреченской администрации?
ЛЕТОПИСЬ Туркестанской Смуты
Дата: 19-20 октября 1916 года, среда-четверг
Место действия: Туркестанский край
19 октября, как бы в дополнение сообщениям, посланным днем ранее Генерал-губернатором А.Н.Куропаткиным из Верного о «сломленном сопротивлении киргизов», его помощник генерал М.Р.Ерофеев сообщает в Военное министерство о захвате одного из «главарей восстания (РГВИА ф.2000, оп.1, д.7678, л.210)
Дополнение телеграммы 8240
[В] Пишпекском уезде сформированный полковником Слинко целью задержания виновных беспорядках киргизский отряд поймал главного мятежника действовавшего в Пишпекском и Пржевальском загорных районах киргиза Каната Абукина, провозгласившего себя ханом.
[В] прочих областях края перемен не произошло, из Астрабадского района новых донесений не поступило.8247
Ерофеев
На следующий день — 20 октября — по мнению помощника Генерал-губернатора в Туркестанском крае опять ничего настолько существенного, чтобы беспокоить этим Военного министра, не произошло, и он отсылает стандартную пустышку (РГВИА ф.2000, оп.1, д.7678, л.202)
Дополнение телеграммы 8247
[В] областях края перемен не произошло, из Астрабадского района новых донесений не поступило.8281
Ерофеев
История о том, как был арестован староста Абаильдинской волости, чон-манап кочкорских сарыбагышей Канаат Абукин, он же Канат Ыбыке уулу, до сих пор вызывает споры. Есть закрепленная в монографиях советского и постсоветского периода (профессора Кушбека Усенбаева) версия, что он был захвачен в результате предательских действий со стороны другого киргизского манапа или его сына. Современные оппоненты этой версии утверждают, что Канаат Абукин сдался добровольно. Однако, если вчитаться в тексты сторонников обеих версий, то различие их не так уж и велико. И те и другие признают, что арест «главного мятежника» произошел при участии ранее захваченных киргизов, участвовавших в осаде Токмака и Покровки. Что, в принципе, не противоречит краткой формулировке, имеющейся в телеграмме генерала-от-инфантерии М.Р.Ерофеева от 20 октября 1916 года. Другой вопрос, — насколько правомерно было назвать Канаата Абукина «ханом» и, тем более, «главным мятежником»? Попытка ответа на этот вопрос, исходя, прежде всего из собственных показаний захваченного чон-манапа из Кочкорской долины, сделана в обзоре событий 14 августа и последующих трех дней.
Дата: 19-20 октября 1916 года, среда-четверг
Место действия: Семиреченская область, Верный
Если дневниковые записи генерал-адъютанта А.Н.Куропаткина за 15 октября полностью касались вопроса об освобождении киргизских земель для заселения русскими переселенцами, то на следующий день в дневнике подробно изложены те сведения, которые легли в основу информации, направленной Военному министру в телеграмме № от 17 октября 1916 года.
Отметим, что сам порядок рассмотрения в Верном вопросов: сначала — о депортации киргизов для захвата их земель, а потом — об их реквизиции для окопных работ, вполне однозначно свидетельствует о приоритетах собравшихся в Семиречье русских управленцев.
А теперь продолжим знакомить читателей с записями, сделанными А.Н.Куропаткиным в дневнике (печатается по рукописи, разобрано впервые специально для этой публикации).
20 октября Вагон, разъезд Семиреченской железной дороги № 9
В 2,5 дня сделал на автомобиле путь от г. Верный до разъезда № 9 почти 650 верст. Путь от Верного до Аулие-Ата в два дня. Дорога от Верного до почти Мерке испортилась. На Курдайском перевале был снег, небольшой буран. Автомобилю помогали 10 киргиз с арканами. Два задних автомобиля подняться не могли, Третий автомобиль остался в Пишпеке. Мой один дошел до конца. Ехал без конвоя. Киргизы покорились. Мой шофер Климов вчера работал на руле 18 часов в сутки. Несколько раз ото льда, пристававшего к разным частям автомобиля, прекращалось движение руля, но без аварий.
Путь все же был оживлен: много скота гонят в Черняев, закупленного для армии. Обогнали несколько табунов лошадей, поставляемых армии по мобилизации.
Главные замечания
По военной части: осмотрел две сводные роты из дружин из Дружин Пржевальского уезда. Почти 400 человек. Едут помогать своим разоренным селениям. Говорил им, чтобы не допускали самосуда: иначе военный суд и расстрел. Идут пешком. Маршрут на 38 дней. Очень медленно и тяжело. Предложил нанять подводы, чтобы скорее продвинуть их, [оплатив] из контрибуц[ионного] кредита. Телеграфировал об этом властям, в том числе и Соколову. Хорошо бы организовать следование подводами от Аулие-Ата.
2. Надо составить представление о привлечении к воинской повинности
а) русских, имеющих льготы, как родившиеся в Туркестане
б) уральских казаков, поселившихся в Туркестанском крае (все ищут своих прав)
Первых, мне кажется, надо разделить на две категории: молодых, отбывающих повинность вне Турк[естанского] края и старших возрастов для отбывания службы в крае в караульных командах, дружинах ополчения и, по предварительной выучке, с назначением для охраны селений.
3. Семир[еченская ] дорога просит 240 пленных для укладки пути. Если можно — то надо дать.
Деревни Войновская, Корниловка, Высокая очень боюсь [что] эти деревни и другие, тоже не выставившие воинов, дали добровольцев только несколько человек. Войска жаловались, что именно в этих деревнях их хуже всего принимали, не помогали, были случаи, что назначенные для охраны этих селений небольшие команды не получали вовремя казенный хлеб, побирались по дворам и всюду встречали отказы. Жертвовали на войну тоже очень мало. Некоторые продают в .?. .?. на 5[000]-7000 руб.
Работают с киргизс[кими] рабочими
Отвыкли от употребления оружия. Нет в их среде прошедших военную службу. Беззащитны как стадо баранов. Между тем народ здоровый. В Черняев[ском] уезде на двор приходится 8-9 лошадей, молодежь отлично ездит верхом.
Собственно труднее было жить русскому жителю в Туркестане в первый период 1865-1890 [годы], т.е. 25 лет. Этим [жителям]и можно удержать льготу для службы в Туркестанском крае. Родившимся с 1890 года надо служить в войсках — [им по]25-26 лет, это составит, кажется 6 или 7 сроков. Надо их при наборе тоже разделить на две очереди: .?. в первую брать достигших на 1 янв[аря] 1917 года 19, 20, 21, 22 лет. Во второй срок — 23, 24, 25, 26 лет.
Идущих в ополчение тоже разделить для призыва на несколько очередей.
По почтовой части
Мне заявили, что пассажиры даже едущие по военной надобности, очень страдают в пути от задержек в лошадях. Причин две: при 50 лошадях на станциях часто не хватает лошадей, так велики ежедневные почты, перевозящие главным образом посылки (12 фунтов). Другою причиной служит то, что на почтовых лошадях стали перевозить возу с товаром. Так вчера между Мерке и Аулие-Ата везли на 7 тройках кошму.
По воинской повинности
1) Киргизы жалуются, что их берут на работы, а русских не берут.
Среди освобожденных от повинности селятся новоселы, у которых берут всех.
В этой записи, на мой взгляд, неожиданными и потому очень интересными, являются строки про «пацифистов» из деревень Войновская, Корниловка и Высокая. Ведь по сути, в этих деревнях Генерал-губернатор обнаружил людей, которые не только не почувствовали «восстания», более того, дорожа дружественными отношениями с соседями-казахами, проявили явное пренебрежение законами гостеприимства по отношению к русским карательным отрядам, которые прислали к ним в деревни для защиты.
Забавно, что генерал-адъютанту, который в эти дни (см. приведенную ниже газетную статью) везде и всюду твердит про необходимость «налаживания добрососедских отношений с киргизами», явно не нравится та форма сохранения именно таких отношений, которую он обнаружил в указанных деревнях. Главный Начальник края А.Н.Куропаткин признает только «дружбу с позиций силы», а русские крестьяне, отвыкшие от обращения с оружием, так как не видят в нем надобности, представляются генералу «беззащитным стадом баранов».
Имя Редьярда Киплинга в опубликованных дневниках А.Н.Куропаткина мне не встречалось, но представляется, что взгляды этих двух людей на «бремя белого человека» были очень близки.
Ну и второй аспект, который очень ярко виден в нескольких местах дневниковой записи за 20 октября, касается «льготы родившимся в Киргизстане» в части воинской повинности. Данный аспект туркестанской действительности, являющийся священным «табу» для всех современных историков, мы подробно рассмотрели в статье «Военная тайна» Генерал-губернатора Куропаткина и имеем планы вернуться к нему еще. Тем более что сам Главный Начальник края вполне обоснованно считал, что данная «несправедливость» таит в себе серьезную угрозу не только «добрососедским отношениям русских и киргизов», но и единству русского населения Туркестана. Недаром он то и дело возвращается к этой мысли. И здесь надо отдать должное прозорливости генерал-адъютанта: замеченная им проблема в деле «воинской повинности» вкупе с присущим русским свойству — «все ищут своих прав» — уже через год-полтора расколола русское население Семиречья на два непримиримых лагеря.
В завершение публикации документов, датируемых 19 и 20 октября 1916 года, считаем нужным познакомить наших читателей с первой частью статьи из газеты «Семиреченские областные ведомости» № 236 от 17.20.1916 г., в которой приводится отчет о том, что происходило во время инспекционного визита Генерал-губернатора Туркестанского края А.Н.Куропаткина в Семиреченскую область
Пребывание Начальника Края в Семиречье.
Рано утром 12-го октября Генерал-адъютант Куропаткин въехал в пределы нашей области у станции Карабалты, где был встречен г. Военным губернатором и чинами уездной администрации. По всему пути до Пишпека высокого гостя встречали многочисленные крестьянские депутации, подносившие хлеб-соль, немало было и туземных депутаций.
Всем русским Генерал Куропаткин настойчиво советовал успокоиться, заняться обыденным мирным трудом и возобновить добрососедские отношения с киргизами. Всюду он указывал, что подошедший войска обеспечат спокойствие русского населения, что администрация добьется выдачи главарей мятежников и примерно их накажет, но что русским нет основания огульно обвинять в мятеже всю туземную массу.
«Главарей-волков необходимо переловить, а что касается массы баранов, то их можно и простить.. В этом смысле я буду доносить и Государю. Конечно, это не касается Пржевальского уезда и загорной части Пишпекского уезда, где мятежники пролили слишком много русской крови, и где поэтому будут наказаны все волости, все побережье Иссык-Куля и долина Кебени будут навсегда отняты от киргиз и мятежники будут сдвинуты в горы Нарынского участка. Это суровое наказание — лишение мятежников земли — будет достойным для них возмездием. Но там, где беспорядки были не очень сильны, там не следует увеличивать искусственно размеры бедствия. Горе, постигшее Семиречье, — большое горе, но увеличивать размеры его продолжением распри не нужно». Такова была сущность всех речей генерала Куропаткина.
А в одном из селений он добавил: — «Страшное наказание должно совершиться над главарями киргиз, напавшими на русских, но строгое наказание последует и тем главарям-русским, которые из подлой трусости доходят до убийства мирных туземцев и до грабежа, позоря русское имя».
Туземным же депутациям генерал Куропаткин с одной стороны указывал на суровую ответственность, которой будут подвергнуты главари мятежников и на изгнание мятежных волостей из бассейна озера Иссык-Куль, а с другой — приказывал немедленно приготовиться к высылке рабочих и тем самым доказать свое мирное настроение. Туземцы обещали беспрекословно исполнить все требования администрации. Одна из групп почетных киргиз доложила Начальнику края, что прочному водворению прежнего спокойствия мешает в известной степени настроение русских крестьян: последние не верят туземцам, некоторые продолжают даже насилие над мирными туземцами. На это генерал-адъютант Куропаткин сказал: — «Трудно разобраться в минувших делах, судебные власти выяснят, кто способствовал увеличению беспорядков, но я всем русским приказываю отныне перестать притеснять мирных киргиз. С моего приезда все случаи грабежей и убийств будут строго разбираться по законам военного времени, и кто бы ни оказался зачинщиками — русские, киргизы — их постигнет кара по приговору военного суда, а военный суд, как всем известно, даже за малую кражу или за малое насилие выносит по закону смертный приговор, если у нападавшего было хоть какое-нибудь оружие, хотя бы палка или небольшой нож».
Все слова Начальника Края производили на слушающих огромное впечатление.
В Пишпек начальник края прибыл около 11 часов дня. Горожане, войска и учащиеся торжественно встретили высокого гостя. Удачной картине встречи много способствовала хорошая погода. Весь день прошел в приеме представляющихся просителей и в очередных докладах. К прискорбию конец дня ознаменовался тяжелым происшествием: в то время как генерал Куропаткин подъезжал к Пишпеку, везде требуя восстановления добрососедских отношений между русскими и туземцами, на базарной площади произошло недоразумение: группа крестьян самосудом расправилась с одним киргизом, опознав, будто бы, в нем одного из мятежников. Генерал Куропаткин был крайне возмущен этим произволом и приказал немедленно выяснить личности виновных крестьян и предать их военному суду. Многие русские жаловались Начальнику края на свою беззащитность в дни мятежа и просили оружие. Впоследствии в Верненском уезде казаки особенно горячо жаловались на отсутствие оружия, которое у них было отобрано на время войны.
Генерал Куропаткин повсюду терпеливо разъяснял жителям, что оружие было взято для нужд действующей армии, но что сейчас, когда заводы вырабатывают много винтовок, он постарается прислать губернатору достаточно оружия для казаков и крестьян.
Рано утром 13-го автомобили Начальника Края оставили Пишпек. К вечеру погода испортилась,- пошел снег, и Начальник Края решил ускорить маршрут и вечером в тот же день приехал в Верный, дабы предположенная на 14-ое октября встреча в г. Верном состоялась и при дурной погоде.
14-го октября утром Начальнику Края в губернаторском доме представлялись сперва многочисленные депутации и подносившие хлеб-соль, а затем Начальники отдельных частей. Затем Его Высокопревосходительство был в Кафедральном соборе, где выслушал молебствие, после которого проехал в Большую станицу, где посетил Войсковой собор и Войсковой музей. В соборе он с большим вниманием осмотрел Георгиевский крест ген. Колпаковского.
Войсковой музей высокому гостю понравился, и он расписался в книге почетных посетителей. Вечером был обширным доклад по военным вопросам, причем все предположения Ген. Соколова-Соколинского были утверждены.
15 го октября Начальник Края посетил мужскую и женскую гимназии, высшее мужское и высшее женское училища, детский приют, учительскую Семинарию, Областной музей.
В учебных заведениях Начальник края интересовался главным образом общим развитием учащихся, расспрашивал о постановке военного обучения мальчиков и остался очень доволен небольшим строевым учением, показанным в Высшем училище имени Генерала Колпаковского.
В учительской семинарии в высшей степени благоприятное впечатление на Начальника Края произвело хоровое пение интернов. Похвалив в хор, Генерал Куропаткин посоветовал внести в его репертуар русские народные старинные песни. Детский приют был осмотрен Ген. Куропаткиным очень подробно, и всем увиденным генерал остался очень доволен. Особой похвалы удостоились мастерские, где дети обучаются ремеслам: столярному, сапожному, переплетному и плетению корзин.
Похвалил также Ген. Куропаткин попечительство и за то, что число питомцев уже доведено до 250.
Вполне благоприятное впечатление вынесено было из Областного музея, по осмотре которого Генерал Куропаткин поблагодарил заведывающего музеем В.Е.Недзведского.
Вечером 15[-го] был доклад по вопросу об обустройстве Пишпекских и Пржевальских мятежных киргиз на территории Нарынского участка. В результате был вполне утвержден проект Генер[ала] Соколова-Соколинского разделить Пржевальский уезд на 2 части — чисто русский Пржевальский уезд, простирающийся от выселка Охотничий до с[еления] Столыпинского, и на киргизский — Нарынский уезд, обнимающий Пржевальские Сырты, Атбашинский участок и район загорных волостей Пишпекского уезда. В Нарыне предложено уездное управление, а на Джумгале и Атайке — резиденция приставов. Подробный проект приказано разработать и представить в ближайший срок.
Долину Текеса и Каркары предположено обратить в чисто-русский угол, заселенный казаками. На обоих берегах Иссык-Куля намечены места также под казачьи выселки. В тот вечер 16-го генерал Куропаткин ознакомился обстоятельно с вопросом о казачьих прирезках.
Рассмотрев всю трудность решения этого сложного дела, генерал Куропаткин согласился, что единственным выходом из положения является тот проект, который выработан был зимой особым совещанием из поселенческих чинов и представителей станиц под председательством г. Наказного Атамана.
(Будет продолжено)
Мне было очень интересно сравнивать данный официальный отчет с описаниями тех же событий в Дневнике главного действующего лица этой статьи. Например, в части эпизода, когда толпа забила до смерти киргиза на базарной площади, тем самым выставив Главного Начальника края с его проповедью «добрососедства» — простым болтуном. Понятно, что генерал-адъютант рассвирепел, коль послал губернатора М.А.Соколова-Соколинского лично разбирать «базарное убийство». В газете же последнее обстоятельство решили опустить.
А еще обращает внимание назойливое упоминание о необходимости «изловить и покарать главарей». Такая назойливость почему-то заставляет вспомнить русскую пословицу «На воре шапка горит».
Поимка в этот же день Канаата Абукина должна была показать, как на самом деле будет поступать краевая власть с «волками-главарями»? Ведь все эти киргизские манапы не только «много пролили русской крови», но и… очень много знали о том, что происходило в Семиречье в те августовские дни, когда только что назначенный Генерал-губернатор А.Н.Куропаткин ехал в литерном поезде через всю страну из Петрограда в Ташкент.
Нет никаких сомнений, что именно этот вопрос больше всего беспокоил Семиреченских «главарей усмирения киргиз».
ПРЕДШЕСТВУЮЩИЕ ДНИ СЛЕДУЮЩИЕ ДНИ
