Карасаев Кусеин (1901-1998) — профессор, заслуженный деятель науки республики, почетный академик Национальной Академии наук Кыргызской Республики.
Запись сделана в 1989 году, Чоң Сары-Ой. Перевод с кыргызского
С Базаркулом Данияровым я познакомился в 1923 году, когда направлялся в Ташкент в поисках учебы. Он учился в Ташкентском Казахско-Кыргызском учебно-воспитательном институте. Это было время, когда я был молодым, когда мне даже не с кем было посоветоваться, пообщаться. Базаркул учился уже на последнем курсе института. В тот год вместе с ним закончил институт Осмонкул Алиев. Тыныстанов был на курс ниже их.
Существовавшую в Ташкенте под эгидой Комиссариата народного просвещения Туркестана Кара-Кыргызскую Образовательную Комиссию возглавлял Ишеналы Арабаев. Среди учащихся первых курсов была кыргызская молодежь: Касым Тыныстанов, Базаркул Данияров, Осмонкул Алиев, – которые, являясь членами этой комиссии, выполняли в связи с этим определенную работу. В то время Ишеналы Арабаев, пригласивший знаменитого манасчи Сагымбая Орозбакова и заключивший с ним договор, вел запись «Манаса». Кыргызская молодежь тогда активно участвовала в сборе материалов по устному народному творчеству. Помню также, как об этом заботился Базаркул Данияров, активно участвовавшей в обсуждении вопроса о том, какие образцы народной литературы необходимо собирать. По этой проблеме он составлял планы-проекты, публиковал их в газете.
Учащиеся института – кыргызы и казахи – очень уважали Базаркула Даниярова, потому что это был не просто приятный человек: он всегда желал добра справедливым людям. К тому времени, как он закончил учебу, кыргызский народ получил свою автономию. В Казахско-Кыргызском учебно-воспитательном институте обучалось около 60-ти ребят. Все они были направлены в Пишпек, когда там открылся в начале Киринпрос, затем техникум. В этом техникуме Базаркул Данияров работал заведующим учебной частью. В Ташкенте нас, кыргызстанцев, осталось только трое: Токо Абдырахманов, Джапар Шукуров и я, – так как мы учились на старших курсах.
Итак, кем же был Базаркул Данияров, какое место занимал среди лучших представителей кыргызского народа? Поведаю об этом, основываясь на своих личных наблюдениях. И кыргызская молодежь, и люди более старшего возраста, занимавшие высокие посты, звали Базаркула просто Базаке, потому что он для многих был близким человеком, все его ценили. Он был прекрасным педагогом, добрым и справедливым. Позднее я очень сблизился с этим всеми уважаемым человеком. Однажды на меня свалилась беда, и я был сильно озабочен. Было такое время, когда я не мог зайти ни в чей дом. И вот мне повстречался Базаке: «О, куда направляешься? Как твои дела? Загляни к нам!» — пригласил он меня к себе домой.
В 1932 году для молодежи, работавшей на ниве просвещения, мы стали организовывать шерине. Каждую пятницу мы по очереди устраивали угощение: резали ягненка, щедро угощали всех кумысом и допоздна засиживались во дворе под тенью деревьев. На шерине я был эрке бала — организатор игр и забав. В нашем шерине принимали участие и Джайнак Саадаев, и Турдаалы Токбаев. Касым Тыныстанов был нашим поэтом — шаиром. Касымалы Джантошев был у нас юмористом. Я тоже кое-как старался выглядеть артистом. Так, в веселии и радости, мы проводили дни. Водкой у нас даже и не пахло. В шерине участвовали также Аалы и Бёрю. Мы втроем: Касым, Касымалы и я – сочинили устную пьесу «Майлуу таң» («Жирный рассвет»), в которой вывели всех участников шерине, получилось смешно. Помню, как на одном из угощений Джайнак Саадаев так подшучивал над Базаке: «Кыргызские молодушки любят, оказывается, нашего Базаке. Все время о нем твердят!» — начал он. Тогда я спросил: «Э, Джайнак-аба, за что же молодухи так любят Базаке?», – на что тот ответил: «Молодухи любят Базаке за его руки и пальцы. Ведь у Базаке очень уж мягкие пальцы! Так они судачат». Тут Базаке, сказав: «Джайнак, о чем ты говоришь!», – быстро спрятал руки под стол.
На одной из посиделок Касым рассказал один смешной случай:
«Мы учимся в Казахско-Кыргызском учебно-воспитательном институте. Базаке самый старший из нас. Жизнь в то время была плохая. Особенно никудышное положение было у студентов. У Базаке под кроватью-топчаном, в курджуне, хранилась закваска из проса и топленого масла. Когда нет Базаке — провизия в наших руках. Однажды мы, выставив снаружи караульным одного ученика, набросились на просо, хотя Базаке сам позволял нам немного подкрепляться. Но мы не уничтожали подчистую его припасы: лишь слегка заморив червячка, ставили провизию на место. Как-то мы поставили караульным Шаменова и приступили к нашему грабежу. Тут, запыхавшись, заходит Шаменов со словами: «Базаке идет!». Мы, вытирая рты, быстро поставили «провизию» на место и, смолкнув, уселись. И вот зашел Базаке, подозрительно взглянул на курджун. Это нас рассмешило». «Касым, ты что говоришь!» — воскликнул тогда Базаке и сам рассмеялся.
Позднее и над самим Касымом сгустились тучи. Когда проводилась активная кампания по обвинению в национализме, свыше был спущен приказ подвергнуть критике книги Касыма, выискав в них недостатки и проявления национализма. Это было уже в 1933-м году. Сам оказавшийся в безысходной ситуации, Базаке, должно быть, дал немного резкую фальшивую критику. А когда Касым, обидевшись на Базаке, сказал: «Эх, Базаке! Как вы посмели?!», – Базаке признался: «О, Касым, не обижайся на меня. Вышестоящие не оставляли меня в покое. Они загнали меня в угол. Что я мог поделать?!». «Ну спасибо, Базаке. Прямо сказал!» — засмеялся Касым. Базаке никогда не менял и не отказывался от своих слов. Он не лез за словом в карман. Об этом в моей памяти сохранился рассказ Аалы Токомбаева:
«В 1938 году повторно выяснялось, состояли ли арестованные, в том числе и Базаркул, в Туранской партии. Базаркулу на повторном допросе был задан вопрос: «Говори правду! Ты действительно состоял в этой партии? Или, может, это ложь?». Тогда Базаке не выдержал и, не отвечая прямо на вопрос, воскликнул: «Когда меня пытали, разве я не сказал, что был в такой партии?! Разве не вы заставили меня расписаться?!».
Помню, как Аалы закончил: «Это был горе-человек, который не мог отказаться от своих слов». А сказал бы тогда правду – избежал бы своей участи. Вот таким он был – человеком слова.
В 1933 году я вышел из тюрьмы и приехал в Пишпек. Заключение отбывал в Оше. К Базаке сходить постеснялся. Побаивался, как бы беды не вышло. В 1935 году я в тяжелых раздумьях приехал в Пишпек. Пойти к знакомым опасался. Идя по улице, я встретил Базаке. Он расспросил меня о моих делах. Когда я прощался, Базаке сказал: «Давай приходи к нам завтра. Попьем чаю!». На другой день я пошел к нему. Варили мясо, много общались. Тот день навсегда останется в моей памяти.
Как раз в то же время на улице я повстречался с художником Гапаром Айтиевым, который был близким другом нашей семьи. Вынув из кармана горсть денег, он сказал: «Куке, знаю, что у вас есть деньги! Но и мне на что они! Походите-ка лучше с ними по ресторанам, как приличные люди!». Совершенно верно сказано в мудрой кыргызской пословице: «Щедрый человек всегда добро делает, а прижимистый — только в трудную минуту». Пословица — это многозначный сплав народных мыслей. У меня до сих пор сохранились в памяти краткие, но теплые слова этого замечательного художника! А сейчас много развелось прижимистых скряг, и они ничуть не стыдятся сами себя. Сейчас пришло время, когда кыргыз кыргыза не поддерживает. Есть еще одна хорошая пословица у нашего народа: «Дурное дело и через сорок лет обнаружится». И уже началось это разоблачение. А вот таких чистых людей, как Базаке, уже не стало. Как это печально! Но ничего не поделаешь: там, где царит жестокость, нет места справедливости.
Даже Мухаммед, распространивший ислам по всему миру, с плачем взывал: «О Создатель, вводи меня вратами истины и выводи меня вратами истины! Дай мне силы для победы истины во всех делах!». В Коране Мухаммеда говорится: «Пришла истина — ложь сгинула!». Пословица же кыргызов утверждает обратное: «Если ложь как правду говорить, то правда без оглядки убежит!». В то время как раз и выдавали ложь за правду, а честные люди, говорившие правду, такие, как Базаке, Касым, Ишеналы, Белек, Юсуп, становились невинными жертвами. Вместе с ними и мне тоже пришлось испытать муки и унижения.
Восстанавливая историческую справедливость, показывая народу честные образы сотен людей, подобных Базаркулу, Касыму, Осмону Тынаеву, Исаку Мукамбаеву, Сыдыку Карачеву, Ишеналы Арабаеву, воздвигая им памятники, необходимо, я думаю, широко освещать деятельность этих людей, а также рассказывать людям об их потомках.
Наш почитаемый ага Базаркул Данияров воспитал целую плеяду выдающихся писателей и поэтов, таких, как Мукай Элебаев, Касымаалы Джантошев, Зияш Бектенов, Ташим Байджиев, Джума Джамгырчиев, Джоомарт Боконбаев, Узакбай Абдукаимов, Мамасалы Абдукеримов, Кубанычбек Маликов, Абдылас Малдыбаев, Мырзакмат Алджамбаев.
Кроме них воспитанниками уважаемого Базаркула-аги были также многие общественные деятели Кыргызстана. И каждый из них тоже мог бы сказать о Базаке теплое слово.
Базаркул Данияров в истории кыргызского народа должен по праву занять принадлежащее ему достойное место в ряду его просветителей.
устная история — передает дух времени.. Как хорошо что в свое время записали воспоминания. В конце 80-х люди стали свободнее духом, а до этого многое скрывалось, особенно о репрессированных.
Хотя, официально «культ личности» развенчали в 1950-х (фальшивая кампания, по моему мнению, разрушившая международный соц-лагерь), простые люди, в большинстве боялись не то что записывать, даже говорить о репрессированых предках.
Уважаемый Анвар! Вы правы, — хорошо, что воспоминания записаны. Кутпа Бакировна Даниярова-Орузбаева обратилась к студентам и записала на магнитную ленту воспоминания 10 человек, которые и сам стали заметными и даже выдающимися личностями, и сейчас этих людей уже нет с нами. Она также сумела собрать множество документов из архивов, в том числе партийных и КГБ. Мы располагаем его перепиской с женой из ГУЛАГа. Все это она начала собирать еще в советское время! По этим материалам написала документальную книгу на 2-х языках (кыргызском и русском), которую опубликовала. Книга вызвала интерес в интеллигентских кругах и среди профессиональных историков. Эту книгу я сейчас редактирую, чтобы выпустить заново. Еще хотелось бы отметить, что, к сожалению, и он сам, и его окружение, и его учителя — все были репрессированы. Но оставили после себя хороший след.