1916: НАШИ СТАТЬИ

В.ШВАРЦ: ГУБЕРНАТОР «С ГВОЗДЁМ». ЧАСТЬ 1

Это статья — первая из четырех частей о губернаторе А.И. Гиппиусе. Ссылки на продолжение даны в конце публикации


— Хотелось, как лучше…
— Не надо, как лучше. Надо, как положено!

«О бедном гусаре замолвите слово»

Введение

1916-dnevnik-kuropatkina23 июля 1916 года (здесь и далее все даты по «старому стилю») генерал-адъютант Алексей Николаевич Куропаткин, двумя днями ранее получивший извещение о своем назначении Генерал-губернатором Туркестанского края, записал в своем дневнике:

«Вчера у меня сидел генерал Покотило, недавно бывший в Туркестане и хорошо его изучивший. По его словам, там положение создалось серьезное. Власть в плохих руках. Эмиссары Германии работают вовсю. Массы пленных избалованы. Мартсон, и.о. генерал-губернатора, развалился.   Сыр-Дарьинский военный губернатор Галкин каждый день пьян. Самаркандский — Лыкотин — слепой. Ферганский — Гиппиус — с гвоздем. Закаспийский — Калмаков — слаб, безволен. Семиреченский — Фольбаум лучше других. Правитель канцелярии Ефремов, который вертит все дела, очень подозрителен и, кажется, нечисто ведет дела. Помощник генерал-губернатора М.Р.Ерофеев очень неподготовлен.»

Генерал от кавалерии В.И.Покатило, давший столь нелестную характеристику действующим первым лицам Туркестанского края и входящих в него областей, как и А.Н.Куропаткин, занимал эту должность на юго-восточной окраине Российской империи 8 лет — с октября 1904 по ноябрь 1912 года. Успел поработать и ферганским, и семиреченским военным губернатором, а под конец среднеазиатского периода службы два года был помощником (по-современному — первым заместителем) Генерал-губернатора Туркестанского края, поэтому к его мнению о своих будущих подчиненных А.Н.Куропаткин,скорее всего, отнесся со всей серьезностью.

Во всяком случае, уже через четыре месяца после разговора В.И.Покотило с А.Н.Куропаткиным почти все перечисленные военные губернаторы лишились своих постов: генерал-лейтенанты А.С.Галкин, Н.С.Лыкошин, А.И.Гиппиус были по представлению А.Н.Куропаткина отправлены в отставку, а генерал от инфантерии М.А.Фольбаум — умер в октябре 1916 года, так и не дождавшись высочайшего соизволения на смену немецкой фамилии на русскую Соколов-Соколинский. В те же дни, что и М.А.Фольбаум, в Петрограде скончался предшественник Куропаткина на посту Туркестанского генерал-губернатора — генерал от инфантерии Ф.В.Мартсон. Генерал-майор Н.К.Калмаков доработал в Закаспийской области до мая 1917 года, но так и оставался всего лишь «исполняющим дела начальника области».

Как видим, «лихая година» (название замечательной повести Мухтара Ауэзова о событиях 1916 года, которая является и историческим документом, и литературным памятником) сломала судьбу не только сотен тысяч киргизов и тысяч простых переселенцев из центральной России, но и карьеру нескольких царских генералов. При этом личное участие каждого из 5 областных начальников в событиях между 2 июля 1916 года и моментом отставки существенно различались: кто-то практически устранился и бездействовал, кто-то, напротив, проявил самостоятельность и активность. Работа одного из уволенных Куропаткиным генералов, на мой взгляд, сознательно искажалась и/или незаслуженно замалчивалась буквально с июля 1916 года и все последующие годы независимо от смены властей.

Диалектика частного и общего

В постсоветской историографии и публицистике при рассмотрении событий 1916 года в пяти областях Туркестана и двух областях Степного края, стало дежурным и общепринятым, после «ритуальных» слов о том, что «восстание охватило всю Среднюю Азию и Казахстан, а также Астраханскую область и даже часть Южного Урала», со второго абзаца сосредоточить все внимание — в зависимости от интересов и гражданства автора — на одном из локальных очагов сопротивления «реквизиции инородцев», объявленной царским указом от 25 июня 1916 года.

Общеизвестно, что это восстание имело спорадический характер: вспышки сопротивления возникали то в одной, то в другой области; то гасли, то вспыхивали вновь, что заставляло ташкентские и областные военные власти действовать в режиме «пожарной команды». Такими очагами, в хронологическом порядке, являлись:

Самаркандская область, 3- 5 июля 1916 года — протесты в Ходженте, затем 13-25 июля 1916 года — бунт населения Джизакского уезда и его подавление карательным отрядом;

Ферганская область, 9 -17 июля — серия локальных протестных выступлений;

Семиреченская область, 3 — 21 августа 1916 года — выступления казахов и киргизов с погромами переселенческих поселков, в частности — жителей Пишпекского, Токмакского, Лепсинского и Пржевальского уездов; с 10 августа до конца октября — карательные акции со стороны войск, казаков и «ополченцев» и вызванный ими Үркүн;

Сыр-Дарьинская область, 22-26 августа 1916 года — локальные выступления с кровавыми эксцессами в Аулие-Атинском уезде, подавленные в рамках карательных операций в Семиречье;

Семипалатинская и Акмолинская области, сентябрь 1916 — февраль 1917 года — вооруженное повстанческое движение, которое, начиная с ноября 1916 года, перешло в Тургайскую область;

Закаспийская область, сентябрь — ноябрь 1916 года — вооруженный мятеж туркмен-иомудов в Красноводском уезде и войсковая карательная операция, проведенная в области и на территории Персии.

Первые два «очага» являются предметом изучения узбекских историков, причем их внимание в основном сосредоточено на событиях в Джизаке и его окрестностях. Семиреченская трагедия и ее отголоски на востоке   Сыр-Дарьинской области — главный объект киргизских исследователей, и отчасти, их казахских коллег. Единственный не подавленный «очаг» — «восстание под руководством Амангельды Иманова» изучается в Казахстане. А специфику восстания туркмен-иомудов описывают и анализируют туркменские историки.

Следует отметить, что российская историография в последнее время напротив, перестала опускаться до уровня «очагов» и описывает все эти события «широкими мазками», в основном, нервно реагируя на нелицеприятные для туркестанской администрации публикации в средствах массовой информации бывших восточных республик СССР. Особняком выступает истинно уважительный жест Росархива, выразившийся в публикации подборки без малого 200 архивных документов по истории событий в Семиречье.

Такое искусственное сужение территориальных и временных рамок событий «лихой годины», которое справедливо назвать очередным «национально-территориальным размежеванием общей трагедии», ведет к фрагментации истории «одной неудавшейся реквизиции» и затрудняет сравнительный анализ отдельных эпизодов событий и их взаимовлияния, а, следовательно, — и синтез целостной картины.

Так, в Киргизстане практически не обращают внимания на события в Самаркандской и Ферганской областях, имевшие место в первой половине июля 1916 года, когда волнения в северных областях Туркестана, если и были, то носили латентный характер. Сравнительно немного уделяется внимания и событиям в   Сыр-Дарьинской области. Это нашло отражение даже в подборке документов, опубликованной Росархивом и ориентированной в основном на исследователей семиреченского очага восстания. Столкновения и эксцессы, которые происходили в населенных киргизами районах Ферганской и   Сыр-Дарьинской областей, как правило, рассматриваются как часть восстания семиреченских киргизов, так как они в основном имели место в Ошском и Аулие-Атинском уезде, пограничном с Семиречьем.

Совершенно по иному к этому вопросу подходили в 20-е — 30-е годы прошлого века советские историки-политики — Б.Исакеев, Ю.Абдрахманов, Т.Рыскулов. Первые двое, будучи киргизами, в своих детальнейших докладах касаются событий, происходивших за пределами Семиречья, чтобы подчеркнуть общие черты восстания и его подавления. Т.Рыскулов также уделяет значительное внимание событиям в   Сыр-Дарьинской, Ферганской, Самаркандской областях для того, чтобы проиллюстрировать диалектику общего и частного в различных эпизодах восстания.

В 60-х и последующих годах «брежневского застоя» официальной историографией был выдвинут тезис о разделении эпизодов восстания на те, где выступления коренных жителей были «народными» и «прогрессивными», и те, где лидерство захватила местная «байско-манапская» верхушка, которая, в силу своей классовой сущности, придала массовым выступлениям «реакционный» характер. Естественно, что при подобном подходе «лоскутного одеяла» анализ хода восстания и последовательности действий по его подавлению как единого целого становился затруднительным. Получалось, что карательные акции в «реакционных» очагах восстания следует расценивать чуть ли не как положительное явление. Поскольку на такое кощунство ни у кого нахальства не хватило, сочли за благо вообще поменьше затрагивать эту неудобную тему.

Стремясь уйти от такого «местнического» взгляда на общетуркестанское проявление протестной активности масс, а также учитывая, что вследствие «национально-территориальных размежеваний 1924-1936 годов» в состав современного Киргизстана входят части не только Семиреченской, но и Ферганской области (а также малая часть бывшего Аулие-Атинского уезда   Сыр-Дарьинской области), в данной статье сделана попытка снять шоры и чуть глубже, чем это принято последние 25 лет, рассмотреть события июля 1916 года, имевшие место в Ферганской области и их влияние (или отсутствие такового) на протестные выступления в Семиречье.

Историческая справка: Земля «белого золота» и исламского фанатизма

Ферганская область, была относительно маленьким по площади (160 141 км² или около 15 % общей площади Туркестанского края) и самым многочисленным по населению (порядка 2 млн. человек, то есть больше 25 % туркестанцев) административным районом Туркестана. Область была разделена на 5 уездов — Маргиланский, Андижанский, Кокандский, Наманганский и Ошский, в область также входил выделенный административно Памир. Городское население составляло около 15 % и проживало в основном в 6 городах с населением больше 20 тыс. человек: Коканд — больше 80 тыс., Наманган — более 62 тыс., Андижан — чуть меньше 50 тыс., Старый Маргилан и Ош — каждый около 35 тыс. человек. В административном центре области — городе Скобелеве (до 1907 года — Новый Маргилан, после 1924 года — Фергана) было около 20 тыс. жителей.

Эта хлопковая провинция была наиболее экономически развитой, а, следовательно — относительно «богатой» областью края. Хлопок был (и остается) важнейшей сельхозкультурой Ферганской долины, но производимого там хлопка не хватало для нужд России и его импортировали из Америки. В военное время потребность в хлопке резко возросла, стоимость импорта тоже повысилась. Соответственно возросла и значимость Ферганской области, важность стабильной политической и экономической ситуации в ней.

Наиболее многочисленным народом Ферганской области — около половины коренного населения — были оседлые узбеки (их тогда называли сартами), около 15 % составляли представители «различных тюркских племен», таджики — 2-3 %, киргизы (их тогда называли каракиргизами) — 1 % (около 25 тыс.),  кашгары — 0,7 %, русские (православные) — по справке, представленной А.Н.Куропаткину в 7 октября 1916 года — 35694 человека, то есть — порядка 1,8 %. Киргизы кочевали в предгорьях Алая и Памира. В Маргиланском и Кокандском уездах проживало примерно одинаковое количество киргизов — чуть менее 1 % населения уездов. Всё население, за исключением европейцев и малочисленных евреев, составлявших вместе менее 2 % населения, исповедовали ислам суннитского толка.

В начале XX века русских в Ферганской области было около 10 тыс. человек, не считая войск Туркестанского военного округа, большая часть которых в начале войны была отправлена на фронт. Жили европейцы в основном в «русских» районах городов. Первое русское сельское поселение — село Покровское было образовано в 1893 году. Спустя семь лет в Ферганской долине имелось 10 русских поселений, с 566 дворами и 2119 жителями.

1911-prikaz-o-vstuplenii-v-dolzhnost-gippВ 1898 году на территории области произошел антирусский мятеж, получивший название Андижанское восстание. По плану мятежников, которых возглавлял мусульманский ишан, предполагалось совершить нападение на русские воинские подразделения одновременно в Маргилане, Оше и Андижане, захватить эти города и восстановить Кокандское ханство с провозглашением ханом 14-летнего племянника ишана с последующим изгнанием русских из Туркестана. Мятеж продолжался один день, был быстро и относительно жестко подавлен, но после него за коренными жителями Андижана и Ферганской области закрепилась репутация наиболее антирусского, фанатичного и опасного туземного сообщества в Туркестане. Это мнение подкреплялось тем, что в Ферганской области было очень много мусульманских учебных заведений, выпускники которых были не только фанатично преданы исламу, но и политически активны. В настоящее время этих выпускников называют «талибы».

Ликвидация последствий Андижанского восстания выразилась в том, что в 1900 году в области прибавилось ещё одно русское поселение, созданное на месте уничтоженного туземного населенного пункта, откуда был родом вожак восстания. Но основной всплеск численности русского населения произошел в 1905-1915 годах за счет «столыпинских переселенцев», а также беженцев, покинувших родные места, оккупированные немцами в ходе Первой мировой войны.

В 1911 году военным губернатором Ферганской области был «высочайше назначен» генерал-майор Александр Иванович Гиппиус. Перед этим назначением он уже 4 года исполнял обязанности помощника военного губернатора сначала Самаркандской, а потом — Ферганской областей. К 1916 году он за отличную службу получил звание генерал-лейтенанта и был награжден несколькими орденами. Вот он-то и есть основной герой данной статьи.

Ходжентская искра

Последовательность событий, происходивших в каждой из областей Туркестана после объявления народу царского указа о «реквизициях инородцев», первым описал Турар Рыскулов в своей брошюре 1926 года «Восстание туземцев Туркестана в 1916 году». Все последующие исследователи даже не пытались что-то поправлять в изложенной им истории. Тем более, что архивные документы, опубликованные в более поздние годы, когда казненный в сталинщину Т.Рыскулов был уже реабилитирован, только подтвердили верность описанного им. На основе этих документов в канву, составленную Т.Рыскуловым, были добавлены отдельные локальные эпизоды бунта, уточнено количество погибших, осужденных, казненных.

С учетом этих уточнений складывается следующая картина первых дней сопротивления набору.

Начало Туркестанского восстания традиционно датируется 4 июля 1916 года, то есть буквально первым днем составления посемейных списков. Военный губернатор Самаркандской области генерал Н.С.Лыкошин в телеграмме от 5 июля (документ № 51 — здесь и далее, если не указано особо, — номера документов по изданию «Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане» — 1960 г.) цитирует ходжентского уездного начальника:

«Сегодня [в] 3 часа дня получил [от] ходжентского уездного начальника депешу следующего содержания: «Сегодня [в] канцелярии пристава собралась огромная толпа туземцев, недовольная реквизицией труда. Буйствовали, напали [на] полицейских. Предварительное ознакомление, уговоры не действовали. 4 нижних чина дежурной части [по] собственной инициативе прибыли на помощь полиции, и, после того как у одного из них туземцы осмелились отбирать ружье, был произведен выстрел, за которым остальные дежурные части команды произвели 15 выстрелов в толпу. Убито 2, ранен 1.Толпа разошлась».

Позднее, Генерал-губернатор А.Н.Куропаткин в обстоятельном докладе на имя военного министра, направленном в январе 1917 года (документ № 48), датирует инцидент в Ходженте 3 июля 1916 года, та же дата названа в донесении военного губернатора Н.С.Лыкошина от 7 июля (документ № 55).

Но, в любом случае,факты таковы:
1) начало волнений было 3 или 4 июля 1916 года, то есть практически совпало с началом мероприятий по переписи;
2) местом первых во всем Туркестане проявлений активного возмущения масс, первого применения оружия и первых жертв среди коренных жителей стал город Ходжент Самаркандской области;
3) после первого возмущения и первой крови в Самаркандской области наступило затишье.

Все эти факты подтверждает помощник главного военного прокурора Туркестана В.Е.Игнатович в Докладной записке от 31 декабря 1916 г. на имя командующего войсками Туркестанского военного округа А.Н.Куропаткина (документ № 49)

«Под воздействием всех распространившихся в населении слухов в связи с полученными сведениями о предстоящем наборе брожение среди населения началось уже с первых чисел июля месяца и прежде всего,по-видимому, в некоторых волостях Самаркандской области, причем здесь уже с самого начала на происходивших народных сборищах, нарядус общим решением рабочих не давать и перебить туземную администрацию, раздавались голоса за то, чтобы перебить также и администрацию русскую. В этой же области уже 4 и 5 июля произошли и первые беспорядки в Ходжентском и Самаркандском уездах, не получившие, однако, серьезного развития».

Ходжентские беспорядки получили «серьезное развитие» в Самаркандской области только неделей позже — 12-13 июля, когда в Джизаке толпой были убиты двое весьма высокопоставленных представителей русской администрации — начальник Джизакского уезда полковник П.И.Рукин и городской пристав П.Д.Зотоглов, а также двое сопровождавших их представителей туземной администрации. Погибшие руководители уезда были настолько уверены в своей власти над толпой, что вышли ее усмирять без силового сопровождения.

Гибель этих чиновников в дальнейшем туркестанские власти использовали как оправдание и основание для всех карательных акций, а также для наводнения Туркестана войсками, вооружения русского населения и всех прочих мер насильственного подавления протестов.

8 дней, которые потрясли Фергану

От вспыхнувшей и в тот же день угасшей в Самаркандской области искры протеста запылал очаг недовольства в соседней Ферганской области. Но, в отличие от самаркандских начальников, ферганская администрация была готова к таким выступлениям.

Дело в том, что именно от населения этой области русская администрация опасалась наиболее активного сопротивления. Основания для таких ожиданий понятны: и власти, и народ прекрасно помнили Андижанское восстание 1898 года и его жесткое подавление. Так что опасения были более чем оправданы, и, когда они начали сбываться, меньше всех был удивлен военный губернатор А.И.Гиппиус.

Первые проявления недовольства в Ферганской области, выразившиеся в массовых демонстрациях протеста, произошли в селении Найман Кокандского уезда 8 июля — на пятый день после начала переписи подлежащих призыву. Требования и цели выступающих были те же, что и в Ходженте, — уничтожить уже составленные посемейные списки и прекратить дальнейший учет потенциальных призывников. Люди собирались большими группами, и проводили некое подобие митингов, на которых звучали призывы и клятвы не подчиняться указу о реквизициях и не давать рабочих.  Все угрозы были обращены в адрес представителей туземной администрации, которым было поручено составление посемейных списков. В первый день беспорядков местные власти разогнали недовольных силами местной полиции без стрельбы и кровопролития.

9 июля аналогичные события произошли в мятежном городе Андижане и еще одном селении Кокандского уезда, в котором просто митингами дело не обошлось: толпа разгромила дом волостного старосты, сам староста и два его помощника были убиты. А в Андижане в тот же день силу оружия применили власти: призванные для разгона толпы казаки открыли огонь, и, как минимум, трое протестующих были убиты. Были произведены аресты.

Эта кровь никого не успокоила и не испугала: события начали развиваться лавинообразно. По сведениям правления областью, 10-го июля силовое уничтожение посемейных списков зафиксировано в трех населенных пунктах, 11-го — в четырех, 12-го и 13-го июля — более или менее успешные попытки уничтожить списки происходили в уже 9 селениях ежедневно. Протестные выступления распространились по всей Ферганской области.

А после 13-го июля число инцидентов резко пошло на убыль: 14 июля зафиксированы выступления в 4 населенных пунктах, 15-го июля уже в трех, а 16-го никаких выступлений не было, а 17-го — последняя вспышка насилия была в двух соседних селениях Аштской волости Наманганского уезда.

И всё! На этом «восстание» в Ферганской области прекратилось и позднее больше нигде и ни в чем не проявилось.

При этом, следует отметить, что перепись тоже прекратилась. Это значит, что изначальный приказ, поступивший из Ташкента, о завершении формирования списков к 12 июля не был выполнен, то есть цель народных выступлений была достигнута.

Согласно ведомости происшествий (документ № 148), в Андижане и Андижанском уезде за 8 дней выступлений зафиксировано 14 нападений на переписчиков, в Намангане и Наманганском уезде — десять, в селениях Кокандского уезда — списки сожгли в 4 селениях, в Старом Маргилане и Скобелевском уезде — зафиксировано 4 акта сопротивления; в Ошском уезде — бунтовали только два сельских общества, но зато в течение нескольких дней. Как видно, не зря ждали, что активнее всех выступят андижанцы, так оно и получилось.

Сравнение масштабов июльских выступлений в областях Туркестанского края также подтверждает, что Ферганская области не зря считалась самой взрывоопасной и активной. По сводным данным российской администрациив июле 1916 г. в Ферганской области было зафиксировано 86 акций протеста, в то время как в Самаркандской и  Сыр-Дарьинской было только 20 и 25 выступлений соответственно, а в Семиреченской и Закаспийской областях в июле не было ни одного инцидента.

Ежедневное число жертв со стороны туземной администрации в Ферганской области росло с числом выступлений: с 8-го по 10-ое убийств в общей сложности было убито 2 переписчика и погиб один полицейский; 11-го и 12-го июля во время погромов были убиты 3 и 2 туземных чиновника соответственно, а 13-го июля в разных уездах погибло уже 4 представителя туземной администрации. На следующий день жертв среди переписчиков не было, но 15-го бунтующие убили одного администратора.

Максимальное числе жертв со стороны бунтарей было 11 и 12 июля — в эти дни в туземном районе города Намангана и в селе Шарихан Скобелевского уезда отряды казаков, открыли огонь по безоружным скоплениям протестующих. В результате в эти два дня было убито, как минимум 28 человек и 36 человек ранено, в том числе женщины и один ребенок. Но эти жесткие меры не остудили накал страстей: из приведенных выше данных следует, что в следующие за массовыми расстрелами дни количество протестных акций и их жертв не уменьшалось. 14 июля при разгоне протестующих отрядами казаков было убито четверо и ранено около 15 местных жителей, а 15-го нападения на переписчиков продолжились.

И только после 16-го июля в Ферганской области, несмотря на продолжающиеся успешные попытки уничтожения списков и препятствование их составлению, число жертв и пострадавших со стороны местной власти начало снижаться, а со стороны протестующего народа погибших не было вовсе. Бунтовавшие понесли наказание позже, — по решению суда.

За все 8 дней беспорядков в Ферганской области в войсках, привлекавшихся к разгону сборищ, не было ни одного погибшего: один офицер и шестеро нижних чинов были легко ранены. Среди русских жителей Ферганской области, скорее всего, также не было ни одного убитого. В августовских и более поздних докладах об июльских событиях постоянно упоминается «один русский полицейский (стражник)», убитый в Маргелане 10 июля. Однако в первом упоминании о нем (документ № 95) национальность убитого старшего полицейского указана в скобках, но отмечено, что фамилия погибшего была «типично русская» — Суязов. Наверно именно поэтому в более поздних сообщениях о жертвах в Ферганской области, обязательно первым упоминается этот единственный погибший «русский», но фамилия его больше ни разу не называется.

То, что д.и.н. А.В.Ганин в своем опусе «Последняя полуденная экспедиция» объявил единственным погибшим в Ферганской области русским человеком «учителя Чернова», спишем на личную неприязнь г-на Ганина к «инструктору по сельскохозяйственной переписи Н.И.Чернову» и к исторической правде. Инструктор Н.И.Чернов не только остался жив, но собственноручно описал (документ № 121), как был спасен двумя людьми из толпы, которая, как пишет Н.И.Чернов в своем донесении, «была сдержана одним туземцем, другой же скрыл меня собою и вместе со мною побежал к мосту». Все остальные члены группы переписчиков, которую возглавлял Н.И.Чернов, тоже остались живы, им предоставили лошадей, чтобы добраться до Намангана, и напутствовали словами, «что русских они не намерены убивать, что мы их гости, а не враги».

2016-soobshheniya-o-naboreНапомню, для сравнения, что затихшая 5 июля Самаркандская область снова запылала именно 13 июля, то есть после известий о применении силы в населенных пунктах Ферганской области. И в первый же день возобновления протестов там были убиты начальник уезда полковник П.И.Рукин и городской пристав П.Д.Зотоглов (их фамилии в официальных документах назвать никогда не забывают), а в последующие пять дней там погибли десятки русских жителей.

А в Фергане наступили мир и спокойствие. Более того, в области начался неспешный набор рабочих.

Так что же сделали в эти июльские дни власти Ферганской области такого, что массовые, разрастающиеся и грозящие неисчислимыми жертвами волнения, вдруг прекратились? Чем были заняты войска, расквартированные на территории Ферганской области? Почему население, считавшееся самым непокорным и антирусским в Туркестане, вдруг перестало бунтовать?

Ответ на эти вопросы во второй части статьи.


Читать далее:

ГУБЕРНАТОР «С ГВОЗДЕМ». ЧАСТЬ 2
В.ШВАРЦ: ГУБЕРНАТОР «С ГВОЗДЁМ». ЧАСТЬ 3 >
В.ШВАРЦ: ГУБЕРНАТОР «С ГВОЗДЕМ». ЧАСТЬ 4 ПОСЛЕСЛОВИЕ >

Еще:

ДОКУМЕНТ №53. ПОКАЗАНИЯ А.И. ГИППИУСА ЧАСТЬ 1-я
ДОКУМЕНТ №54. ПОКАЗАНИЯ А.И. ГИППИУСА ЧАСТЬ 2-я

О ПОКАЗАНИЯХ «ГУБЕРНАТОРА С ГВОЗДЁМ»


Автор
Владимир Шварц

10 комментарии на “В.ШВАРЦ: ГУБЕРНАТОР «С ГВОЗДЁМ». ЧАСТЬ 1

  1. В начале статьи дважды упоминается военный губернатор Самаркандской области Н.С.ЛыкоТин. Значит, не опечатка. Это известный востоковед Н.С.ЛыкоШин. Стыдно не знать этого. «12-13 июля, когда в Джизаке толпой были убиты двое весьма высокопоставленных представителей русской администрации — начальник Джизакского уезда полковник П.И.Рукин и городской пристав П.Д.Зотоглов, а также двое сопровождавших их представителей туземной администрации. » Что такое «туземная администрация» Джизакского уезда? На самом деле было убито пять человек: «13 июля уездный начальник полковник Рукин, городской пристав Зотоглов и переводчик, в сопровождении двух джигитов, отправились в туземный город, куда были завлечены старшим аксакалом города ложным докладом о будто бы возникших беспорядках среди туземцев»,- о чем говорится в телеграмме ген. Ерофеева военному министру 1 августа 1916 г. № 5816. (ЦАУ УзССР, с. о., ф. № 11, д. № 1140, л. 75-78) К чему спустя сто лет стряпать этот русофобский бред с кучей фактических ошибок и передергиваний? Это был военный мятеж в годы войны. В любой стране он жестоко карался. Сравните участь пострадавших армян в Османской империи в 1915 г. тольк за случаи дезертирства и подозрения в шпионаже. Е.Рябов.

  2. Уважаемый Е.Рябов! Мы благодарим Вас, что Вы прочитали эту страницу нашего сайте и сочли нужным высказать свое мнение. При внимательном чтении Вы, полагаем, заметили, что Нил Сергеевич Лыкошин упоминается по тексту 6 раз, причем в 4 случаях его фамилия названа без всяких искажений. Так же надо отметить, что в первом абзаце (цитате из дневника А.Н. Куропаткина) искаженная фамилия Самаркандского губернатора напечатана в первоисточнике (Текст воспроизведен по изданию: Восстание 1916 г. в Средней Азии // Красный архив, № 3 (34). 1929). Может быть Вы и правы и можно было исправить ошибку 90-летней давности… Ну а во втором случае, признаем грех, и исправляем опечатку.
    По вопросу о «туземной администрации» предлагаем Вам обратиться к «Положению о управлении Туркестанского края», которое размещено на нашем сайте, где подробно описан этот элемент общей системы управления в Туркестане.
    Что касается указанного нами числа людей, убитых в первый день джизакских беспорядков (4 человека), то мы приводим сведения, содержащиеся в докладе того же генерала М.Р. Ерофеева от 15 июля 1916 г. (ЦГВИА. Ф. 400.. Оп. 4. Д. 40. Л. 24—24 об. — Док. № 41 в сборнике «Восстание 1916 г. в Средней Азии и Казахстане»): дословно
    «Скопища туземцев окружили Джизак, джизакский уездный начальник полковник Рукин, пристав Зотоглов, письменный переводчик и джигит зверски убиты».
    Как видите, эти сведения категорически не противоречат приведенному Вами документу, так как одному джигиту, из числе сопровождавших начальника уезда, удалось спастись.
    В Вашей цитате обращает внимание другое. Генерал М.Р. Ерофеев пишет, что аксакал «заманил» полковника П.И. Рукина «ложным докладом» о беспорядках. Но ведь беспорядки на самом деле имели место, иначе почему погибли люди?… Так в чем же ложность слов аксакала?
    По поводу сравнения с действиями турецких властей по отношению к армянскому населению Турции в 1915 году, то такие параллели были проведены еще в знаменитой речи А.Ф. Керенского в Государственной Думе 13 ноября 1916 года… И повторять их сегодня — вряд ли разумно, так как «армянский геноцид 1915 года» практически во всем мире считается первым преступлением против человечности в XX веке. Так что вряд ли подобная политика может служить оправданием для действий какого-либо государства. К тому же вся эта статья как раз посвящена губернатору А.И. Гиппиусу, то есть тому, как подобная проблема может быть решена бескровно —
    Ну и наконец, Вы упрекаете нас за публикацию «русофобского бреда с кучей фактических ошибок и передергиваний?». В связи с этим не могли бы Вы конкретизировать а) в чем конкретно Вы увидели «русофобию» и б) из чего складывается «куча» ошибок и передергиваний.

  3. Излишний пафос: «хроника кровавого повеления». Туркестанское генерал-губернаторство было образовано в 1868 г, Чимкент был взят в 1864 г. По устному обещанию местному населению была обещана отсрочка от воинской повинности сроком на 50 лет. Этот срок как раз истек к началу Первой мировой войны. Само обещание было ошибкой и основывалось на том утверждении, что киргизы и сарты не приспособлены к казарменному существованию во время прохождения воинской службы. В то же время туркмены стали призываться на воинскую службу гораздо раньше и весьма успешно. Обрусевшие представители местного населения также весьма успешно проходили воинскую службу, обучение в военных учебных заведениях, достаточно назвать потомков кокандского хана Худоярхана. Таким образом, никакой хроники кровавого повеления в событиях 1916 г. нет. Это заурядный военный мятеж, подготовленный немецкими и турецкими эмиссарами. А военное чиновничество Туркестанского генерал-губернаторства повело себя не на высоте. Причем восставшие киргизы после убийства женщин и детей в поселениях, заведомо зная, что мужчины были на фронте, бежали в пределы Китая. Само понятие генерал-губернаторства означает его приграничность, поэтому военные мятежи во время ведения войны государством просто обязаны жестко подавляться. Кроме иуды Керенского это всем было ясно. И даже в советский период эта тема не педалировалась. Эта тема стала «сладенькой» во время парад суверенитетов. И тогда уже стала педалироваться определенными кругами для нагнетания русофобии и содействия тенденции моноэтнизации. Е.Рябов.

    1. Уважаемый Е.Рябов, к сожалению высказанные Вами взгляды на проблему введения воинской повинности по отношению к коренному населению Туркестана в основном совпадают с известными обывательскими слухами и местными легендами (устные обещания неизвестно кого неизвестно кому, истечение срока этих обещаний, германский след, правовые основания службы туркмен-текинцев, «педалирование» некоторых тем в советские времена) и совершенно не соответствуют исторической действительности.
      Современные научные взгляды на этот вопрос и их документарные основания наиболее полно представлены в работе Т. В. Котюковой «К воинской повинности они питают непреодолимое отвращение» [Военно-исторический журнал. — 2010. — N 12. — С. 55-61] .
      При этом надо иметь ввиду, что согласно российскому законодательству все РУССКОЕ население Туркестанского края было полностью освобождено от воинской повинности. Исключение составляли русские переселенцы, самовольно приехавшие в Семиреченскую область после 1906 года: их призывали на общих основаниях. Все это стало причиной антагонистических противоречий в среде русских жителей Семиречья — между «самоселами» с одной стороны и семиреками-казаками и «старожилами» — с другой. Эти противоречия привели к масштабной взаимной резне в течение 1917-1920 года между указанными социальными группами. Все это подробно изложено в разделе «1916 год» нашего сайта в статье «1916 год: Одной из важнейших причин волнений народа стала оскорбительная несправедливость. о ней не упоминают».
      По вопросу о «германских» и «турецких» агентах, якобы инициировавших выступления коренного населения в том же разделе, также есть «Статья рождение, смерть и эксгумация мифа о германском следе в туркестанских событиях».

      Ну и в целом, описание и анализ большей части затронутых Вами аспектов туркестанских событий 1916 года в той или иной степени имеется в 23-х посуточных обзорах нашей «Хроники кровавого повеления» и/или в соответствующих обзорах событий, публиковавшихся в 2016 году в рамках «Хроники Туркестанской Смуты».

      Все эти обзоры базируются исключительно на архивных материалах, причем с каждым из этих первичных документов Вы также можете самостоятельно ознакомиться на нашем сайте.

  4. Обсуждаемый нормативно-правовой акт (Высочайшее Повеление от 25 июня 1916 года) был
    1. принят с нарушением установленных в Российской империи процедур, то есть был незаконным (преступным) (см. Доклад А.Ф. Керенского в Государственной Думе 13.12.1916 — РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4543. Л. 105–115.)
    2. по форме и содержанию провокационным, «вредительским и коррупциогенным»(см. доклад члена ЦК партии кадетов, депутата Войска Донского М.С. Аджемова в Государственной Думе 13.12.1916 — (см. РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4543. Л. 68–90), который, в частности, сказал «… если бы кто-нибудь задался задачей создать хорошую доходную статью для наших чиновников, живущих на окраине, благо жизнь стала дороже, или бы захотел непременно помочь
    нашему врагу — германцам, то что бы он придумал? Он непременно придумал бы в той форме и тем способом проведение в исполнение высочайшего повеления, которое было издано 25 июня по поводу призыва инородцев, — другого ничего не надо делать….»)
    3. не содержал описания порядка его реализации (см. дневник генерала-адъютанта А.Н. Куропаткина — РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 5256. Л. 304–351 об.)
    4. был реализован «поспешно» и «недостаточно обдуманно», что было признано самим Николаем II (см. высочайшую резолюцию на Доклад временно управляющего Военным Министерством от 26 июля 1916 г. РГВИА. Ф. 1396. Оп. 3. Д. 549. Л. 576–578 об.)
    5. был осуществлен с использованием насильственных методов, что сделало эту акцию, по словам военного губернатора Ферганской области А.И. Гиппиуса «… уже не набором, а гражданской войной» [см. ГАРФ Ф. 102. Оп. 125 д. 130 ч.11. Л. 1-25], который также написал «…Если бы людям, хорошо знающим все эти местные реалии, поставить задачу создать в Туркестане беспорядки, то нельзя было бы выбрать более подходящее для того время, как конец июня месяца, и нельзя было сделать иных, более раздражающих распоряжений, как распоряжения, исходившие от Штюрмера, генерал Шуваева и генерала Ерофеева….»
    6. протесты коренного населения были подавлены с использованием метода «выжженной земли» (см. «Дневник П.Аношкина» ГА РФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 227. Л. 1–37.), что придало им признаки «геноцида» (это сказал А.Ф. Керенский и подтвердил сам Е.Рябов, проведя параллели с «геноцидом армян в Турции в 1915 году)
    7. В результате всех этих действий за 5 месяцев 1916 года было убито и погибли мучительной смертью несколько десятков тысяч жителей Туркестана, что делает туркестанские события 1916 года САМЫМ КРОВОПРОЛИТНЫМ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ за все 300 лет правления Дома Романовых.
    Поэтому тот «пафос» (являющийся проявлением уважения к невинным жертвам), который Вы соизволили счесть «излишним» в названии нашей «Хроники…», на наш взгляд более чем оправдан.

    Примечание: ВСЕ упомянутые выше документы опубликованы на нашем сайте.

  5. И еще один момент. Любые «нагнетания» межэтнических конфликтов во все времена базировались и базируются на лжи, недоговоренностях, умолчаниях, искажениях реальных событий. ПРАВДА, какой бы тяжелой она ни была для той или иной части общества, не только не вызывает конфликтов, а гасит их раз и навсегда.
    Конечно, эта ПРАВДА должна быть скрупулезно доказана и раскрыта до последних мелочей так, чтобы ни у кого не осталось ни малейшей лазейки, чтобы поставить ЭТУ ПРАВДУ под сомнение. Как требуют от свидетелей в британском суде, нужно говорить всю правду, только правду и ничего, кроме правды.

    Все мы знаем, что все конфликты разжигаются любителями ловить рыбу «в мутной воде» (для этого они ее и мутят). Так вот наша задача — сделать воду кристально прозрачной. Когда это будет достигнуто, Ваши опасения «русофобии» испарятся без следа. Если Вы искренне стремитесь к этому — мы всегда найдем общий язык.

  6. Владимир Шварц, восхищён аргументированностью Ваших ответов в комментариях. Чувствуется добротная и кропотливая работа с источниками.

    1. Уважаемый Виталий! Поскольку Вас заинтересовала серия статей «ГУБЕРНАТОР С ГВОЗДЕМ» — ЧАСТЬ 1-4-я, рекомендую ознакомиться также с опубликованной в этой же рубрике «1916 ГОД: СТАТЬИ И КНИГИ» (ПУТЬ: страна › 1916 год › 1916: статьи и книги ›…) позже статьей «О ПОКАЗАНИЯХ ГУБЕРНАТОРА С ГВОЗДЕМ», где приведены сведения о дальнейшей судьбе А.И.Гиппиуса, а, главное, имеются ссылки на опубликованные нами документы — Показания А.И.Гиппиуса, которые помещены в рубрике «АРХИВ 1916 ГОДА». Эти документы обнаружены нами уже после упомянутой серии статей, но полностью подтверждают сделанные автором (Владимиром Шварцем) выводы

  7. Добрый день!
    В начале статьи есть опечатка: «в частности — жителей Пишпекского, Токмакского, Лепсинского и Пржевальского уездов». Токмакский — первоначальное название Пишпекского уезда, они одновременно не существовали.

    1. Спасибо, Иван!Вы правы. Конечно там должен быть «Джаркентский», наверно нужно добавить и Верненский.

Добавить комментарий для Е.Рябов. Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *